Я слышу, как девушка всхлипывает, а затем из комнаты раздается пощечина. Медленно я подтягиваюсь, пока не перелезаю через перила. Я быстро прижимаюсь всем телом к стене, затем вынимаю нож изо рта. Осторожно наклоняюсь вперед, чтобы через стеклянные двери увидеть внутреннюю часть комнаты.

Дос Сантос находится в комнате один с двумя девушками, и в данный момент он расстегивает свою рубашку.

Ублюдок.

Мои мышцы напрягаются от необходимости сдерживаться, потому что, если я сейчас пошевелюсь, он точно увидит мое появление. Последнее, что мне нужно, это чтобы он предупредил своих охранников о том, что я здесь.

Такое чувство, будто кулак сжимается у меня на горле, и мое дыхание становится поверхностным, когда я смотрю, как раздевается Дос Сантос.

Младшая девочка стоит как вкопанная, по ее щекам текут беззвучные слезы. Старшая смотрит на ковер, ее лицо ничего не выражает, как будто она мысленно покинула комнату.

Я здесь.

Дос Сантос дает пощечину старшей девочке, что только заставляет младшую всхлипывать. Этот ублюдок мысленно настраивает их друг против друга.

Когда он сосредотачивается на младшей девочке, притворяясь, что утешает ее, одновременно ощупывая ее грудь, я медленно продвигаюсь вперед, пока не берусь за дверной рычаг.

Пусть она будет не заперта.

Постепенно я нажимаю на рычаг, и когда дверь с мягким щелчком открывается, я произношу тихую благодарственную молитву.

Двигаясь быстро, я подхожу к Дос Сантосу сзади и, прежде чем он успевает осознать, что я здесь, провожу лезвием своего KA-BAR по его горлу. Я прикрываю его разинутый рот рукой, чтобы заглушить его прерывистое дыхание, и вонзаю нож ему в сердце, чтобы прикончить его. Я опускаю его тело на ковер, а затем смотрю на девочек. Поднеся палец к губам, я показываю им, чтобы они не шумели.

Они все еще одеты в белые плащи, которые моя мать заставила их надеть на аукцион.

Я присаживаюсь на корточки перед девочками, затем шепчу:

— Возьмитесь за руки и держитесь позади меня. Я собираюсь вытащить вас отсюда.

Старшая девочка переводит взгляд на меня, затем шепчет в ответ:

— Ты мне помогаешь?

— Вам обеим. Держитесь всегда позади меня. Хорошо?

Когда она кивает, я добавляю:

— Возьми ее за руку и не отпускай. Если со мной что-нибудь случится, забирай ее и бегите так быстро, как только сможете.

Старшая девочка снова кивает, эмоции возвращаются на ее лицо. В ее глазах блестят непролитые слезы.

— Ты такая храбрая. Ты можешь это сделать. Хорошо? – Я пытаюсь хоть как-то подбодрить ее.

Она кивает и крепко сжимает руку младшей девочки.

Я переключаю свое внимание на младшую, затем говорю:

— Не шуми.

Она быстро кивает, и тогда я встаю и иду к двери.

Я прижимаюсь ухом к дереву, прислушиваясь к любому движению за пределами комнаты, затем делаю глубокий вдох, прежде чем распахнуть ее.

Выскакивая в коридор, я вижу двух охранников. Мне удается вонзить нож в глаз одного охранника, а затем кулак другого попадает мне в левое ухо. Я отшатываюсь в сторону, затем, развернувшись, поднимаю правую ногу и ударяю каблуком ботинка ему в висок. От удара он неподвижно оседает на плитках. Вытаскивая свой нож из глазницы мертвого парня, я подхожу к лежащему без сознания и перерезаю ему горло.

Я бросаю взгляд на девочек, поднимаюсь на ноги и начинаю двигаться по коридору. Старшая тащит младшую девочку за собой, и они следуют за мной.

Достигнув верха лестницы, я чувствую, как сердце колотится о ребра, и осторожно наклоняюсь вперед, чтобы посмотреть, что находится на втором этаже.

У подножия лестницы стоят два охранника.

Я на дюйм отступаю за стену и, сняв рюкзак, достаю из него глушитель и прикрепляю его спереди к своему Heckler & Koch.

Мне требуется пять секунд, чтобы выровнять дыхание и успокоить бешено колотящееся сердце.

Сосредоточься, Изабелла.

Медленно я делаю еще один глубокий вдох, а затем двигаюсь. Как только у меня появляется возможность прицелиться в охранников, я нажимаю на курок. Когда первый охранник падает, я всаживаю пулю в висок второму, когда он начинает поворачиваться.

Спускаясь по лестнице, я слышу слева торопливые шаги, и когда появляются мужчины, я начинаю стрелять. Я осознаю, что девушки стоят у меня за спиной, так как продолжаю убивать одного охранника за другим. Пока я перезаряжаю обойму своего Heckler & Koch, входная дверь распахивается, и пуля попадает мне в правую руку, прежде чем я успеваю убрать стрелявшего в нас человека.

Слишком близко.

Я направляюсь к открытой входной двери, все мои чувства в состоянии повышенной готовности. Я постоянно смотрю за нами, чтобы меня не застали врасплох, когда мы выходим из дома.

Держа Heckler & Koch в правой руке, я вытаскиваю Baretta из левого ботинка, а затем открываю огонь по оставшимся охранникам.

Пуля попадает мне в левое плечо, и я стискиваю зубы от острой боли, не теряя при этом концентрации. Я продолжаю продвигаться вперед, пока не падает последний человек.

Убирая Baretta, я кричу девочкам:

— Мы должны бежать! – Я тороплю их к главным воротам, достаю свой телефон и звоню Ане.

— Ты в порядке? – отвечает она напряженным от беспокойства голосом.

— Я вывожу их. Встретимся у входа в дом.

— Хорошо.

Закончив разговор, я бросаюсь к будке охраны и открываю главные ворота. Секундой позже подъезжает Ана, и я веду девочек к фургону. Ана остается за рулем, пока я открываю боковую дверь, а затем запихиваю девочек внутрь.

У меня есть секунда, чтобы сказать:

— Теперь вы в безопасности. – Захлопнув дверь, я бью кулаком по металлу, чтобы Ана уехала, а затем бегу к своему мотоциклу.

Следуя за фургоном, я сопровождаю Ану и девочек обратно в безопасное место, чтобы я могла защитить их в случае нападения, если в дороге произойдет столкновение. К счастью, ничего не происходит, но я испытываю лишь легкое облегчение, когда мы подъезжаем к дому.

Мои мысли возвращаются к двум другим девушкам, которых я не смогла спасти, когда я осознаю пульсирующую боль в плече.

Когда я слезаю с мотоцикла и снимаю шлем, мое внимание привлекает движение на улице. Я сбрасываю шлем и в следующую секунду достаю пистолет и держу его наготове.

У меня перехватывает дыхание, когда я вижу двух девочек постарше, бегущих ко мне.

О, Боже мой.

Мои глаза мгновенно начинают гореть, когда меня охватывает сильное облегчение. Я ошеломлена лишь на мгновение, прежде чем бросаюсь вперед, чтобы убедиться, что за девочками нет никого, кто представлял бы угрозу.

Когда улица свободна, я поворачиваюсь обратно к девушкам и спрашиваю:

— Как вы сюда попали?

— Нас привезли мужчины. Они сказали, что вы поможете нам вернуться домой.

Кивнув, я указываю в сторону дома, все еще держа пистолет наготове в правой руке.

— Давай отведем вас внутрь, где безопасно.

Я снова оглядываю пустую улицу, а затем возвращаюсь к девушкам.

Я не могу в это поверить.

Слава Богу.

Есть только два человека, о которых я могу думать. Алексей и Дмитрий.

Алексей Козлов помог мне?

Почему?

Наверное, чтобы я была у него в долгу и помогла ему расправиться с моей матерью.

Тогда до меня действительно доходит – все девочки в безопасности со мной и Аной, и не имеет значения, чем я обязана Алексею.

Эмоции бурлят в моей груди, и я сдерживаю слезы благодарности, зная, что все четыре девушки были спасены от ужасной жизни секс-рабынь.