Пятнадцать минут спустя я наблюдаю, как гости начинают заполнять зал, и мне кажется, что мое сердце сжимается в тугой кулак.

Сначала самые младшие, Изабелла.

Я продолжаю напоминать себе о том, что сказала Ана, пытаясь отвлечься от происходящего. Это не помогает, потому что, когда начинаются торги и на сцену выводят первую девушку, я чувствую, как мое сердце разбивается вдребезги.

И снова во мне вскипает сожаление из-за того, что я не смогла освободить девушек в гавани.

Мне так жаль.

Я смотрю на бледное лицо, обрамленное черными кудрями. Девушка отшатывается в сторону, когда ее с силой поворачивают, чтобы участники торгов могли увидеть все ее обнаженное тело.

Я сглатываю горький привкус, который это зрелище оставляет у меня во рту, и, подняв подбородок, делаю глубокий вдох.

Держи себя в руках. Ты будешь бесполезной для этих девушек, если умрешь.

Время бежит незаметно, и по мере того, как каждая девушка выставляется на всеобщее обозрение и продается, тяжесть на моих плечах увеличивается, пока мне не начинает казаться, что весь мир давит на меня.

Последнюю девушку выводят на сцену, и, видя, насколько она молода, я сжимаю кулаки по бокам.

Боже, однозначные цифры?

Я бросаю взгляд на маму. На ее лице сияет довольная улыбка, когда она наблюдает, как участники торгов сходят с ума, а сумма стремительно растет от тысяч до миллионов.

Оглядываясь на маленькую девочку, я думаю о предложении, которое сделал Алексей. Это позволит избавиться от моей матери, остановить ужас, который она распространяет, вместо того, чтобы я пыталась спасти одну девочку за раз.

Отбросив эту идею на задворки сознания, я сосредотачиваюсь на девушке.

‘Сначала я спасу тебя.’

Я перевожу взгляд на участников торгов, и когда девушка продается за три миллиона, мой взгляд останавливается на мужчине, который только что купил ее. Он также купил еще одну девушку, и очевидно, что они ему нравятся из-за того, что чертовски молоды.

Если я пойду за ним, то смогу спасти сразу двух девушек.