— Криста, что у тебя с лицом? — Встревоженная, мисс Джеймисон спешит к ней. Она секунду осматривает Кристу, а затем хмурится. — Девочки, отведите ее к медсестре.

— Это еще не конец. — Голос Кристы низкий и приглушенный из-за огромной дыры в нижней губе.

Капитан команды поддержки обнимает своих подруг за плечи, и они вместе ковыляют прочь. Я уверена, что разбитая губа не должна мешать ей нормально ходить, но мне кажется, что преувеличивать — это как раз в духе Кристы.

Не буду врать. Какая-то крошечная часть меня чувствует себя оправданной. Если бы мисс Джеймисон не смотрела на меня, я бы, наверное, похвалила шкафчик, на котором до сих пор остался кровавый отпечаток губ Кристы.

Учительница литературы, глядя на меня строгим взглядом, жестом говорит: — Мисс Купер. На пару слов.

О нет. У меня теперь проблемы?

Я срочно следую за ней в класс. Судя по надписям на доске, она готовится к первому уроку.

Мисс Джеймисон закрывает дверь. — Садитесь, мисс Купер.

— Я действительно не толкала ее, мисс Джеймисон. Вы можете проверить камеры. — Я бросаюсь на свою защиту, еще не успев полностью сесть на свое место.

— Неважно, толкнула ты ее или нет. Правда в том, что ты не можешь позволить себе совершить ни одной ошибки, Каденс. В Redwood к стипендиатам предъявляются более высокие требования.

— Я знаю это.

Эта дурацкая школа позволяла таким людям, как Датч, Финн и Зейн, устраивать ад в своих коридорах. Но бедные, беззащитные стипендиаты — не, кого отчисляют за малейшие нарушения.

— Может, это и несправедливо, но что есть, то есть. — Говорит мисс Джеймисон, словно читая мои мысли. Ясные карие глаза смотрят на меня. — Один неверный шаг — и ты можешь лишиться стипендии.

— Но я не сделала ничего плохого.

Мисс Джеймисон опирается темными руками на стол.

— Каденс, мистер Маллиз так верил в тебя и твой путь в Redwood Prep. Он был готов рискнуть своей репутацией ради этого. — Она сглотнула. — И хотя он уехал продолжать учебу в Европе, он все еще спрашивает о тебе. Я не хочу говорить ему, что ты больше не в школе. Ты меня понимаешь?

Я опускаю взгляд. Напоминание о мистере Маллизе заставляет меня чувствовать себя тяжело.

— Если тебе когда-нибудь понадобится поговорить, о чем угодно, — она протягивает мне визитную карточку с личным номером телефона, — я здесь. — Она наклоняет голову и мило улыбается. — Я тоже была стипендиатом в Redwood. Так что я немного знаю, через что ты проходишь.

Я смотрю на ее потрясающее лицо. Я очень сомневаюсь, что она имеет хоть какое-то представление о том, о чем говорит.

Мисс Джеймисон была, наверное, самой популярной девушкой в Redwood с такой внешностью, как у нее. И наверняка в ее мире не было ни одного Датча, который бы буйствовал.

Я устало улыбаюсь.

— Хорошо.

— Отлично. — Ее глаза блестят.

Независимо от того, поможет она или нет, достаточно знать, что у меня есть союзник, если он мне нужен. То, что она общается с мистером Маллизом, тоже радует. Такое ощущение, что он все еще здесь, присматривает за мной.

В коридоре раздается звонок на начало уроков, и дети начинают вливаться в класс.

— Иди в класс. — Говорит мисс Джеймисон.

Мой телефон вибрирует, пока я иду на первый урок.

Датч: Ты выращиваешь кофейные зерна? Почему так долго?

Я стискиваю зубы и имитирую удар. Если бы только Датч зашел в шкафчик и избавил меня от проблем.

— Это было для меня?

Я оборачиваюсь и ошеломленно смотрю на приближающегося Датча. Коридоры пусты, и его шаги гулко стучат по полу.

Я перевожу взгляд на него и вижу темноту, скрывающуюся под золотом.

— Ты следил за мной?

— Я здесь, чтобы убедиться, что ты не подмешала в наш кофе отбеливатель. — Говорит он совершенно серьезным тоном. — У Зейна слабый желудок.

— Если бы я подмешала в твой напиток, поверь, ты бы не смогл этого заметить.

Угроза висит между нами, как глаз урагана.

— Возможно, тебе стоит быть осторожнее со словами, Брамс.

— Тебе не стоит быть таким параноиком, Датч. Это была шутка.

Это была не шутка.

Если я каждый день пью их кофе, то будьте уверены, я подмешаю слабительное в кофе Датча.

Его глаза устремляются на меня, но прежде чем он успевает что-то сказать, по коридору раздаются шаги.

— Что вы двое делаете вне уроков? — Спрашивает учитель, положив руки на бедра.

— Мы как раз собирались туда отправиться. — Отвечает Датч. Взяв меня за руку, он тащит меня в противоположном направлении.

Я спотыкаюсь за ним.

— Мой класс не в этом направлении.

— Мы до сих пор не выпили кофе.

Его голос низкий и ровный.

— Ты сейчас издеваешься надо мной?

— Ты узнаешь одну вещь, Брамс. Мы не шутим насчет кофе.

Мы доходим до кафетерия, который пуст, потому что все на занятиях — как и должно быть. Но, видимо, братья Кросс играют по своим правилам.

Датч ведет меня за стойку, где в сковородках разогревается еда. Я замечаю, что кто-то подглядывает в окно, и почти с ликованием жду, что он нас отругает.

Вместо этого дверь с грохотом распахивается, и из кафе выходит грузная женщина, обхватывает Датча за шею и целует его в щеку.

Датч мягко улыбается ей.

— Мария, не дразни меня, если не собираешься уходить от мужа.

Она смеется и оттирает его челюсть от пятна помады.

— Спасибо за то, что ты сделал для...

Он подмигивает, прерывая ее.

— Не упоминай об этом. У тебя есть то, что мне нужно?

— О, малыш. — Она покачивает бедрами. — У меня есть все, что тебе нужно, но ты сегодня опоздал. Я не могу дать тебе больше любви.

— Все в порядке. — Он кивает мне. — Она сама сварит кофе.

Я вздрагиваю.

Глаза Марии сверкают на меня.

— У тебя есть маленькая подружка, Датч?

Он наклоняется к ней и шепчет: — Мария, ты же знаешь, что я смотрю только на тебя.

Пожилая женщина крепко шлепает его по спине и громко смеется.

— Иди, сделай себе кофе.

Смущенная и немного обезоруженная, я следую за Датчем в небольшую комнату. Там стоит стойка, на стене висят черно-белые рамки и мешки с первоклассными кофейными зернами.

— Что это за место?

— Рабочий кабинет Марии. Она готовит весь кофе для Redwood Prep. — Он приподнимает бровь. — Ты еще не пробовала ни одной чашки?

Я отказываюсь говорить ему, что не могу позволить себе ничего, кроме сэндвичей, воды и апельсинового сока.

Вместо этого я пожимаю плечами.

Он невозмутимо указывает на автомат.

— Я посмотрю.

— Ты действительно думаешь, что я собираюсь отравить ваши напитки?

Он смотрит на меня с укором.

Я притворяюсь, что обиделась, хотя сто процентов подсыпала бы слабительное, если бы оно у меня было.

Датч останавливает меня, когда я достаю кофеварку.

— Ты ведь умеешь варить кофе?

Я бросаю на него острый взгляд.

— Да. Раньше я постоянно варила кофе для мамы.

— Раньше?

Я напряглась, но потом зажала рот.

Он прислонился к стойке, за которой я работаю, и пристально смотрит на меня.

Сжавшись под его пристальным взглядом, я огрызаюсь.

— Ты можешь отступить? Я пытаюсь приготовить твой дурацкий кофе.

— Каденс, твоя мама — больная тема?

То, что он назвал меня настоящим именем, выбило меня из колеи. Я быстро моргаю, борясь с беспокойством в груди единственным оружием, которое у меня есть, — злостью.

— Я расскажу тебе о своей маме, если ты скажешь мне, почему я должна искать эту рыжую.

В его глазах вспыхивает пламя, и хотя я не увидела, как в нем вспыхнули разочарование и раздражение, когда я выставила его в субботу, это было бы лучше всего.

Его челюсть сжимается.

— Тебе не нужно задавать вопросы. Просто делай, что тебе говорят.

— Ты смущаешься, Датч? Неужели есть еще одна девушка, которая видит в тебе презренное человеческое существо, каким ты на самом деле являешься?

Пламя в его глазах превращается в адский огонь. Меня почти пугает то, как я питаюсь его яростью. Словно та часть меня, которая сломлена и оцепенела, оживает, когда я нажимаю на его кнопки. И, возможно, это происходит и с ним. Осколки во мне проникают в его мягкие места и превращают его скорее в монстра, чем в человека.

Его ноздри раздуваются, и мы смотрим друг на друга. Я не отстраняюсь, как обычно. В моей груди бушует вихрь эмоций. Датч открыл ящик с надписью «мама». Этот ящик я всегда держу закрытым по уважительной причине.

Пьянящая смесь гнева и обиды — бурное сочетание.

Дразня его, я подхожу ближе.

— Что она сделала, Датч? Она уехала на твоей машине? Или бумажник? Или, может быть, твое черное сердце?

Его губы истончились, а от рубашки в стиле стиляг поднимается пар. В моей голове срабатывают сигнальные колокольчики, кричащие о кровавом убийстве.

Но я продолжаю, потому что, видимо, мне нравится толкать разъяренных львов.

— Или, — моя грудь прижимается к его груди, — она узнала, что ты маленький испуганный мальчик, который играет в игры и крушит шкафчики, вместо того чтобы поговорить о том, чего, черт возьми, он действительно хочет?

Пространство между нами внезапно исчезает. Мозолистые руки упираются по обе стороны от меня, фиксируя меня на месте. Я задыхаюсь от собственного дыхания, жар в моем сердце распространяется вниз, касаясь пальцев, живота и пальцев ног.

Должно быть, я не в себе, потому что не испытываю отвращения к тому, как твердое, скульптурное тело Датча прижимается к моему.

И мне не противно, как он пахнет — сандаловым деревом, солнечным светом и чем-то темным.

Как музыка, навевающая тоску.

Я вдыхаю, вспоминая его вкус. Взрыв корицы.

Мягкость его волос на тыльной стороне моей руки. Как он ворчал, когда я потрепала его по голове.

Я хочу его боли.

Но мне снова нужно это ворчание.

Это нужно больше, чем я могу сказать.

Не знаю, что со мной не так, но какая-то извращенная сторон готова выйти наружу и поиграть.

Чем больше взглядов Датча, тем сильнее он становится.

Потому что правда в том,что Датч Кросс владеет всем в Redwood Prep, но он никогда не сможет владеть мной.

Не той «я», которая ему нужна. И это настолько сильное воздействие, что я практически вываливаюсь из кожи.

Янтарные оттенки его глаз, словно крошечные солнечные зайчики, приобретают почти сверхъестественный блеск. Сердито поджав полные горячие губы, он смотрит на меня.