12.

ДАТЧ

Я проверяю часы, сую руку в карман и киваю на дверь.

— Убирайтесь.

Шаги стихают, и все заключенные спешат скрыться из виду.

Я снова проверяю часы.

Она должна быть здесь с минуты на минуту.

Я опускаюсь на стул в конце комнаты и не свожу глаз с двери. Уже конец рабочего дня. На мне брюки цвета хаки и рубашка на пуговицах с логотипом Redwood Prep на кармане, но я мог бы и не беспокоиться. Когда я вернулся в школу полностью одетым, люди смотрели на меня так, словно я все еще был в плавках.

Не думаю, что Зейну, с его выходками, удавалось так взбудоражить Redwood Prep.

Дверь со скрипом открывается.

Воздух наполняется свежим воздухом, когда Каденс просовывает голову внутрь. Темно-шоколадные волосы рассыпались по ее левому плечу.

Она растерянно оглядывается по сторонам.

— Где все?

— Только мы.

— Правда? — Она сморщила нос. — Мне показалось, что я слышала, как кого-то еще сегодня задержали.

Я складываю руки на груди и пинаю парту рядом со своей в знак молчаливого указания сесть туда.

Каденс благородно игнорирует мой приказ и занимает место в первом ряду.

Упрямая, как черт. Как всегда.

— Моя одежда волшебным образом оказалась в шкафчике, когда я вернулся в школу. — Выкрикиваю я ей в спину. — Поздновато, чтобы передумать.

— Может, тот, кто это сделал, побагровел от одного твоего вида и больше никогда не хотел видеть тебя голым. — Грубо отвечает она.

Я ухмыляюсь.

— А может, им понравилось то, что они увидели.

Она фыркает, как будто это самая нелепая вещь, которую она когда-либо слышала. Но я видел, как она разглядывала меня сегодня в коридоре. Я ей нравлюсь, возможно, так же сильно, как и она меня ненавидит.

Я встаю со стула, прохожу в переднюю часть кабинета и прислоняюсь к учительскому столу. Брамс делает вид, что ничего не замечает. Сосредоточившись на учебнике, она переворачивает страницу.

Мои глаза пожирают ее лицо — хрупкие скулы, спелые, как клубника, губы, длинные, изящные конечности.

Я скрещиваю руки на груди.

— Так вот почему ты можешь выступать только в маскировке? Потому что боишься фортепиано?

— Я не боюсь пианино. — Отрезает она.

— Сегодня утром оно выглядело совсем не так.

— Этого утра не было. — Она вздергивает голову. — Разве не это ты имел в виду, когда говорил то, что сказал?

Я вздрагиваю.

Она снова смотрит вниз, сердито перелистывая учебник на новую страницу.

Звонит мой телефон.

Это Финн.

— Наслаждаешься задержанием?

Я бросаю взгляд на Каденс.

— Компания могла бы быть и получше.

Она напрягается.

— Я звоню, чтобы сообщить тебе, что ребята из магазина сказали, что могут сделать глубокую чистку грузовика. Привести его в порядок. Я заеду за тобой после школы, и ты сможешь все проверить.

— Спасибо.

— И Датч.

— Что?

— Не облажайся. — Предупреждает Финн.

— Я не понимаю, о чем ты говоришь. — Легкомысленно отвечаю я.

— Да, не знаешь.

Он вешает трубку.

Я убираю телефон в карман и постукиваю пальцами по столу.

Каденс бросает на меня раздраженный взгляд.

— Может, хватит? Это отвлекает.

— Да ладно, Брамс. Тебе не хочется побыть со мной наедине?

— Ни капельки.

Я хватаю ее стул, дергаю его вперед и обхватываю ногами.

Она вскрикивает.

— А сейчас? — Мои глаза опускаются к ее губам. — Лучше?

— Ты самовлюбленный эгоист!

— Называй меня как хочешь, Брамс. Тебе нравятся эти маленькие игры, иначе ты бы не стала так хорошо в них играть.

Она смотрит на меня.

— Что за больной, жестокий человек считает, что мучить кого-то — это игра?

— Как насчет того, чтобы ответить на мой вопрос?

— Как насчет того, чтобы не лезть не в свое дело?

Я встаю, берусь за каждый конец ее стола и шепчу ей на ухо: — Хорошо. Тогда хотя бы скажи мне, действительно ли тот парень в закусочной был твоим парнем. И если да, то знает ли он, как сильно тебе нравятся мои руки в твоей...

Она захлопнула учебник. Ее глаза брызжут яростными искрами.

— Отвали от меня к черту.

Я вскидываю бровь.

— У меня теперь в послужном списке страйк благодаря тебе. К тому же я опоздаю на работу, а это значит, что я не приду на смену вовремя. Фрэнки меня прожует и выплюнет. — Она наклоняет подбородок вверх. — Хантер мой настоящий парень или нет, тебя это не касается. Какой бы новый трюк ты ни затеял, изображая заинтересованность во мне, можешь засунуть его себе в задницу.

В моей груди раздается низкий, мрачный смех. По какой-то причине вид ее трясущейся и злой наполняет мое тело странным энергетическим всплеском. Как будто кто-то уронил в мою ванну включенный в розетку тостер. Я жарюсь, как рыба на сковороде, и это великолепно.

— Ты с ним не встречаешься.

— Это то, что ты понял из того, что я только что сказала?

— Ты могла бы сказать «да». Ты трахаешься с ним. Он тебе нравится. Что угодно. Но ты этого не сделала. — Я кладу руку на ее стол и бросаю ей уверенную ухмылку. — Ты даже не думаешь о нем, когда ты со мной.

Она насмехается.

— Ты вышел из утробы матери таким самовлюбленным или это произошло недавно?

Я наклоняюсь ближе и смотрю на ее губы. — Я родился таким.

Ее глаза тоже переходят на мой рот.

Я отстраняюсь, прежде чем поцеловать ее, отмечая разочарование, промелькнувшее в ее глазах. Она умело делает вид, что ненавидит меня, но у меня есть доказательства, что ее тело точно этого не делает.

Я мог бы воспользоваться этим, но то, что она сказала в театре, о том, что я не причиню ей вреда, потому что она рыжая, глубоко засело в моем мозгу. Думаю, в этом есть доля правды.

Если бы мне нужна была только месть, я бы уже давно ее раздавил. Но что-то останавливает меня. Какая-то острая жажда подкрепляет мою потребность в ее уничтожении. Оно вырывается наружу всякий раз, когда она становится уязвимой. Оно заставляет меня хотеть защитить ее, а не мучить.

Эти противоречивые потребности — обладать и разрушать, защищать и пожирать — они тянут друг к другу. Это сбивает с толку на всех уровнях.

Я падаю обратно в стуло. Мне становится все труднее контролировать магнитное притяжение, которое я испытываю к Брамс. Мне нужна дистанция.

— Нужно было иметь мужество, чтобы арестовать Кристу. Нужно было обладать серьезной самоотверженностью, чтобы перенести мусор в мою машину. А украсть мою одежду? Мужество. Но я не понимаю, как ты втянула в это моего отца. Это выше твоего достоинства.

— У меня тоже есть связи.

Я нахмурился. Отец не позволил бы ей просто так вернуться в Redwood Prep, не имея плана. Что-то не так.

Пальцы Каденс впиваются в стол.

— Раз уж это допрос...

— А кто сказал, что это так?

— Думаешь, у меня тоже нет вопросов?

Я пожимаю плечами и делаю жест.

— Почему ты хотел убрать меня из школы в прошлом месяце? Это из-за Сола? С ним что-то... не так? Это как-то связано с тем, почему он пропустил начало занятий?

Я напрягаюсь, когда вижу неподдельный интерес в ее глазах. За этим вопросом кроется нечто большее. Она спрашивает не просто для себя, а потому что действительно хочет узнать о Соле больше.

Меня это раздражает по причинам, которые я не могу объяснить.

Это разрушает чары моего волнения. Какая-то часть меня действительно с нетерпением ждала возможности провести с ней время наедине в изоляторе.

— Почему тебя так интересует Сол?

— Потому что он на самом деле добр ко мне.

Я закатываю глаза.

— Высокие стандарты.

— Ну и что? Мне, естественно, должен нравиться тот, кто обращается со мной как с дерьмом?

Ее брови взлетают вверх.

Я достаточно мудр, чтобы не отвечать на это прямо.

— Он тебя не касается. Держись от него подальше.

— Ты уже говорил это. — Замечает она. — Но если ты говоришь мне что-то сделать, это не значит, что я должна слушаться.

Я бросаю на нее острый взгляд.

— Я не хочу, чтобы ты думала о каком-то другом парне.

— Значит, теперь ты хочешь контролировать мои мысли?

Она насмехается.

Я хмурюсь в ответ. Ненавижу, что она на меня влияет. Ненавижу, что она имеет на меня хоть какое-то влияние. То ли из-за моих затянувшихся чувств к Рыжей, то ли из-за чисто животной похоти, но она делает меня слабым.

И теперь, когда я это понимаю, это пугает меня до чертиков.

Резко встав, я хватаю свою сумку.

Каденс тоже вскакивает.

— Куда ты идешь? Мы должны быть в изоляторе в течение часа.

— Харрис не будет это записывать. Не беспокойся о своем послужном списке.

Я сжимаю ремень своей сумки.

Забудь о запрете на гитару. Мне нужно поиграть.

Я чувствую, как ошеломленный взгляд Каденс впивается мне в спину.

Повернувшись, я смотрю ей в лицо.

— Ты все еще общаешься с моим отцом?

— Нет. — Она моргает. — Мы даже почти не разговаривали в тот день за пределами аудитории. Он помог мне из-за мистера Маллиза. Сомневаюсь, что он вообще помнит мое имя.

— Хорошо. Держись от него подальше.

— Почему?

— Потому что если ты думаешь, что я плохой, то он еще хуже. — Мой взгляд потемнел. — Ты же не хочешь быть в долгу перед моим отцом.