Глава 12

Остин

— Чуть выше. — Зоуи стоит в нескольких футах от меня, пока я вешаю качели на крыльцо, которые она выбрала сегодня, солнце отбрасывает блики, как будто каждый лучик светит только для нее.

Она одета в обрезанные джинсовые шорты, которыми искушает меня весь день, поскольку ее длинные ноги выставлены напоказ. Ноги, которые люблю чувствовать вокруг своей талии, когда я вгоняю себя в ее тугое, теплое тело. Облегающая светло-голубая майка в тон ее глазам и прилегающая к груди, как...

Знакомая улыбка, которой она одаривает меня, отвлекает от размышлений.

— Я сказала «выше», — напоминает она, едва сдерживая смех.

— Извини, я отвлекся.

— Очевидно. — В ее тоне звучит веселье, а мягкий звук ее голоса, как всегда, проникает в мою грудь.

Я в полном ахуе от этой женщины.

Поднимаю лицевую цепочку выше, оглядываясь на нее в поисках одобрения. Получив его, я завинчиваю цепочку, затем делаю то же самое с задней. Как раз в тот момент, когда я приступаю к последней цепочке, она появляется передо мной, просовывает руку под мою футболку и нежно проводит ногтями по моему животу.

Мой член подпрыгивает, из горла вырывается рык.

— Зоуи. — Ее имя звучит с предупреждением, когда винт выскальзывает из моих пальцев, прежде чем я успеваю поймать его.

— Да? — спрашивает она, в ее тоне нет ничего, кроме милой невинности.

— Дай мне сначала закончить.

— Как насчет того, чтобы ты заканчивал, а я наоборот начну. — Не успевает это замечание покинуть ее рот, как она опускается передо мной на колени и начинает работать над моим поясом.

У меня сводит челюсти, мышцы напрягаются, когда я практически проделываю дыру в своей гребаной крыше. Она берет мой твердый член в руку, поглаживая его от основания до кончика.

— Блядь! — я докручиваю последний болт и бросаю дрель через перила на газон.

Смех преобладает в выражении ее лица, пока она рукой продолжает мучить меня. Освободившись от футболки, я провожу пальцами по ее волосам, наклоняя ее лицо к себе.

— Соси, Зоуи. Возьми его в рот.

В ее глазах загорается искра жара.

— Да, сэр, лейтенант. — Она наклоняется вперед, принимая меня в жар своего рта.

Мой разум кружится от вожделения, желание пробирается по позвоночнику, когда она полностью берет меня в рот.

— Вот так, малышка Зоуи, — стону я. — Вот так.

Ее ресницы взлетают вверх, глаза застилает пелена желания, когда она возобновляет свои усилия.

— Такая грязная девочка. Нравится мой член у тебя во рту, детка?

Она хмыкает в ответ, снова засасывая его до самого кончика и демонстрируя мне, как ее розовый язычок обводит его.

Это сводит меня с ума. Рыча, я подаюсь вперед, проверяя ее границы.

Она опускается на колени, расслабляет челюсти, предоставляя мне полный контроль.

Я принимаю это как знак и начинаю трахать ее рот глубокими толчками, не переставая двигать бедрами. Огонь разливается по моим венам, приближая меня к гибели, но я сдерживаюсь в последнюю секунду, желая быть внутри нее, чтобы она переступила через край.

— Еще нет. — Я выхожу из нее и поднимаю ее на ноги, мой рот жадно приникает к ее рту.

Ее потребность сталкивается с моей собственной, наши языки яростно скрещиваются, разжигая огонь, который всегда горит между нами.

Вслед за этим с ее тела исчезает майка, затем лифчик. Я разворачиваю ее к себе, притягиваю спиной и берусь за тяжелые сиськи, поглаживая маленькие тугие соски.

Она опускает голову мне на грудь, ее попка обхватывает мой член, когда она толкается назад, чтобы получить больше.

— Ты мокрая, малышка Зоуи? — спрашиваю я, касаясь губами ее уха.

— Да. — Это признание — лишь задыхающийся шепот.

— Покажи мне, — приказываю я, голос темный. — Засунь руку в трусики и дай мне попробовать.

Ее рука исчезает в трусиках на несколько восхитительных секунд, прежде чем она подносит один палец к моему рту.

Сладкий вкус ее тела взрывается на моем языке, и я теряю контроль над собой. Я веду нас вперед на несколько шагов, останавливаясь прямо перед перилами. Спустив шорты и трусики с ее длинных ног, я приподнимаю ее правое колено, чтобы оно опиралось на перила, а ее блестящая киска была готова к приему.

— Держись, детка. Это будет жесткий трах. — Это единственное предупреждение, которое она получает, прежде чем я глубоко вхожу в нее, заполняя каждый дюйм.

Ее жаркий крик сотрясает воздух, смешиваясь с летним зноем и просачиваясь в мою горячую кровь. Она хватается за перила, пока я вбиваюсь в нее, преследуя потребность, которую не могу объяснить. Все сдерживаемые эмоции, которые я испытываю к ней, выливаются из меня, заставляя чувствовать себя гребаным животным с каждым диким толчком.

— Черт возьми, Зоуи, как же нам хорошо вместе, — стону я, наблюдая, как мой член исчезает в ней и выходит из нее.

— Это всегда так хорошо, — стонет она.

— Знаешь, что самое приятное?

— Что? — вздыхает она.

— Ты вся, блядь, моя. — Наклонившись, я целую ее влажное плечо, затем щеку, мои губы лелеют ее, пока член уничтожает.

Она обхватывает меня за шею и поворачивает свое лицо, губы встречаются с моими в поцелуе обладания, превосходящем по силе мое собственное.

Я выпрямляюсь, руками обхватываю ее бедра, впиваясь в податливую плоть, и овладеваю ею все быстрее и быстрее.

— Остин, я больше не могу сдерживаться. — Это единственное предупреждение, которое я получаю, прежде чем ее тело содрогается от разрядки, а хныканье, вырывающееся из ее рта, заставляет меня кончить прямо за ней, и мои толчки не прекращаются до тех пор, пока мы оба не кончаем.

Проходит несколько долгих мгновений, пока мы оба не переводим дыхание. Как только нам удается обрести некую форму реальности, я выхожу из нее, и разъединение становится томительным. Если бы я мог жить внутри этой женщины каждый день до конца своих дней, я бы так и сделал.

Пока натягиваю брюки, она надевает мою клетчатую рубашку на пуговицах, которая до этого была на мне, и материал облегает ее тело. Вид ее в этой одежде навсегда остается в моей памяти.

Застенчивая улыбка появляется на ее губах, когда она замечает, что я смотрю на нее.

— Мне нравится, когда ты так смотришь на меня, Хоук. Это заставляет меня чувствовать себя красивой.

Она даже не представляет, насколько красива. И не представляет, что я хочу с ней сделать, какое будущее хочу с ней увидеть.

— Иди сюда, Зоуи. — Беря ее за руку, я тяну ее к себе на качели, заключая в свои объятия.

Она с довольным вздохом прижимается к моей груди, качели достаточно широкие, чтобы вместить наши распростертые тела.

— Спасибо, что попросил меня сделать это с тобой сегодня. Это именно то, что мне было нужно.

— Тебе не нужно благодарить меня, Зоуи. Я всегда хочу, чтобы ты была со мной.

Я чувствую, как она улыбается мне в грудь, но, несмотря на легкость момента, ощущаю, что ее мысли за миллион миль от меня.

— Ты скажешь мне, что тебя беспокоит, или заставишь меня гадать?

Она поднимает подбородок и смотрит на меня.

— Я никогда не смогу тебя обмануть, правда?

— Никогда. Так что же не так?

Она пожимает плечами.

— Просто думаю о Крисси.

— Мне показалось, ты сказала, что утром ей было лучше?

— Ей было лучше. Или казалось, что стало. Доктор надеется на новое лекарство, и я тоже, но... в последнее время она ведет себя по-другому. Более подавленной, более... безнадежной... — она замолкает и качает головой. — Не знаю. Я не могу это объяснить. Что-то не так, и я чувствую себя такой беспомощной. Я бы хотела, чтобы она жила со мной, но пока у меня нет на это средств.

— Ты же знаешь, что я помогу тебе, правда? Все, что тебе нужно, Зоуи. В том числе и деньгами.

Она наклоняет свое лицо к моему, выражение его смягчается.

— Я знаю, что ты поможешь, и ценю это, но это финансовое бремя — не твоя ответственность.

— Это наша. Ты и я. Помнишь?

— Да, но не в финансовом плане. Только не это, Остин. Я ценю твою поддержку, но не могу принять твои деньги. Пожалуйста, пойми это.

Как бы меня это ни расстраивало, я ожидал этого. У нее слишком много чертовой гордости. Правда в том, что я уже предпринимаю шаги и ищу способы сделать свое жилье доступным для инвалидной коляски, потому что, если добьюсь своего, они обе в конце концов будут жить со мной. Просто мне придется действовать осторожно. Не спеша.

— Хорошо, тогда как насчет того, чтобы привезти ее сюда на полдня? — предлагаю я. — Мы можем устроить барбекю и погулять с ней у ручья.

Она выпрямляется, приподнимается на руках, чтобы посмотреть на меня.

— Правда?

— Почему бы и нет? Может быть, это то, что ей нужно — выбраться и увидеть что-то, кроме больницы.

Она прикусывает губу, обдумывая эту идею.

— Я всегда хотела взять ее куда-нибудь одну, но нервничала, вдруг у нее случится приступ, а у нее его не было уже несколько недель.

— Но даже в этом случае я окажу первую помощь. Если что-то случится, я смогу ей помочь, но уверен, что до этого не дойдет. Мы возьмем ее к себе на несколько часов. Посмотрим, как она будет себя чувствовать.

Я наблюдаю за тем, как крутятся колесики в ее голове, и понимаю, что в этот момент она соглашается с этой идеей. Она бросается мне на шею и крепко обнимает меня.

— Спасибо тебе, — шепчет она. — Спасибо за то, что ты всегда думаешь о ней, за то, что думаешь о нас обеих.

— Я готов на все ради тебя и Крисси. Ты уже должна это знать.

Она отстраняется и перемещает руку к моей челюсти.

— Я знаю, и это так много для меня значит. Не могу дождаться, когда она увидит твой дом. Она будет в восторге, как и я.

Она еще не знает, что это и ее дом тоже. Она оставила здесь свой след той ночью несколько месяцев назад.

— Может, устроим новоселье? — говорит она.

Я вздергиваю бровь при этой мысли.

— Вечеринку?

— Да, только что-то небольшое. Крисси никогда не была ни на чем подобном.

Я пожимаю плечами.

— Если ты этого хочешь. Я могу пригласить нескольких ребят из отряда. — Я делаю паузу, тщательно обдумывая, что сказать дальше. — Могу пригласить и своих родителей, если хочешь.