ГЛАВА 6. ВСЕ ПОД НЕБЕСАМИ

Партия объединяет нацию

"Империя, давно разделенная, должна объединиться; давно объединенная, должна разделиться. Так было всегда".

-Открывающая строка в классическом китайском романе "Романтика трех царств".

"Чтобы реализовать китайскую мечту... мы должны сосредоточиться на формировании общего сознания китайской нации".

-Си Цзиньпин

Ван Фэнхэ, бывший солдат, ныне работающий в строительной сфере, провел десятилетия в поисках работы по всему Китаю, чтобы пополнить скудные доходы от своей крошечной фермы. Когда он возвращается домой в сельскую Внутреннюю Монголию, обширный участок лугов и пустынь на северо-востоке страны, он часто проводит вечера, заглядывая в будущее острова, который он никогда не посещал, расположенного примерно в 110 милях от юго-восточного побережья Китая и заявленного коммунистическим правительством в Пекине как провинция, ожидающая освобождения, - самоуправляемого демократического Тайваня.

После ужина Ван настраивался на вечернюю новостную программу "Через пролив", чтобы узнать получасовую свежую информацию о делах на Тайване, которую готовит государственная телекомпания "Центральное телевидение Китая" для распространения информации о многолетнем стремлении партии захватить остров. Используя боевой язык, который он усвоил со времен службы в армии, Ван отвергает "независимость Тайваня" как несбыточную мечту и осуждает ее сторонников как сепаратистов. "Тайвань принадлежит Китаю", - сказал мне Ванг одним ветреным вечером, когда мы смотрели программу в его небольшом фермерском доме. "Нет никаких сомнений в том, что однажды мы его вернем".

По его собственному признанию, Ван мало что знает о политике и стратегических вопросах. Он родился в 1955 году, после окончания начальной школы вступил в местный сельскохозяйственный коллектив, а затем в возрасте девятнадцати лет записался в Народно-освободительную армию, чтобы "защищать родину и охранять председателя Мао". Будучи пехотным радистом, он участвовал в ликвидации последствий разрушительного Таншаньского землетрясения 1976 года, но не участвовал в боевых действиях до демобилизации в следующем году. Он присоединился к поколению рабочих, которые хлынули из сельской местности на строительство постмаоистского Китая, возводя все - от заводов до роскошных отелей, но никогда не зарабатывая достаточно, чтобы не работать до глубокой старости. Хотя Вангу мало что досталось от того процветания, которое он помог создать, он не выражает ничего, кроме благодарности Коммунистической партии. Постеры Мао и Си украшают стены его спальни. "Председатель Си - великий лидер", - говорит Ван, ссылаясь на усилия Си по борьбе с коррупцией, реорганизации армии и возвращению утраченных территорий родины. "С его руководством великое омоложение уже близко".

Будучи ярым националистом, Си не скрывает своих самых сокровенных амбиций: единая китайская нация. Это простая, но убедительная идея, которая лежит в основе его "Китайской мечты" и разжигает воображение простых китайцев так, как не могут разжечь никакие экономические цели или высокопарные лозунги. Она взывает к обидам, нанесенным в "век унижений", и обещает восстановление запятнанной чести нации. Он поднимает патриотический пыл и превращает его в резервуар легитимности для Си, который может закрепить свое наследие в качестве одного из самых значимых лидеров Китая - если он выполнит самую священную миссию партии.

Видение Си о возрождении Китая выходит за рамки простого географического положения. В своих выступлениях и директивах он обозначил амбиции по созданию более централизованного государства, подкрепленного единой идентичностью - "общим сознанием", которое объединяет 1,4 миллиарда жителей Китая. Это означает усиление центрального контроля над территориями, которые условно пользуются некоторым самоуправлением, от бывших колоний Гонконга и Макао до "автономных районов" на этнической основе, таких как Тибет и Синьцзян. Это требует национального лингва-франка, связывающего все пятьдесят шесть официально признанных этнических групп с чувством общей культуры, наследия и цели, сосредоточенной на ханьском большинстве. "Си считает, что партия должна активно формировать общее мировоззрение среди своего народа - будь то ханьцы, уйгуры, тибетцы, монголы, гонконгцы или тайваньцы - и если это не удастся, то воцарится нестабильность и страна может развалиться", - говорит Джеймс Лейболд, профессор австралийского университета Ла Тробе, изучающий этническую политику Китая.

История преподнесла Си сложную руку, когда он пришел к власти в 2012 году. Хотя партия в основном подавила этнические распри в приграничных районах, таких как Тибет и Внутренняя Монголия, сепаратистские настроения все еще кипели в Синьцзяне, пограничном регионе Центральной Азии, где проживают миллионы этнических уйгуров и других преимущественно мусульманских меньшинств, и где продолжались насильственные нападения на символы партийной власти. Бывшая британская колония Гонконг оставалась очагом антикоммунистической активности и после возвращения под контроль Китая в 1997 году. Тайвань, святой Грааль, к которому стремился каждый китайский лидер со времен Мао, продолжал ускользать из рук партии, несмотря на десятилетия давления и уговоров.

Несмотря на это, Си, излагая свое видение, придерживается уверенных тонов. "Чтобы реализовать китайскую мечту, мы должны консолидировать силу Китая - силу великого единства всех этнических групп Китая", - сказал он в своей инаугурационной речи в качестве президента в 2013 году. «Все этнические группы страны должны твердо помнить о своей миссии, направлять свои мысли и действия в одно русло, использовать мудрость и силу 1,3 миллиарда человек, чтобы собрать непобедимую и величественную силу».

Такая решимость только укрепилась в 2014 году, когда экстремистское насилие и социальные беспорядки нанесли прямой удар по видению Си национального единства. Смертоносные террористические акты, приписываемые уйгурским сепаратистам, потрясли Китай, включая массовую резню на железнодорожной станции на юго-западе страны и теракт с применением ножа и бомбы, который произошел в столице Синьцзяна как раз в тот момент, когда Си завершал там свое турне. На Тайване студенты, возмущенные растущим экономическим влиянием Пекина, устроили массовые демонстрации, которые подорвали торговый договор с материком и вызвали поддержку политической партии, выступающей за отдельную от Китая тайваньскую идентичность. Гонконг нанес еще один удар по китайскому руководству несколько месяцев спустя, когда протестующие устроили семидесятидевятидневный уличный захват, чтобы отбить предложение позволить жителям города выбирать высшее должностное лицо из числа кандидатов, одобренных Пекином.

Си ответил силой на всех фронтах. В Синьцзяне партия направила репрессивные полицейские меры и программы принудительной ассимиляции против уйгуров и других мусульманских меньшинств, которые иностранные исследователи и эксперты ООН оценили как изобилующие нарушениями прав человека. После массовых протестов, потрясших Гонконг в 2019 году, власти ввели в городе закон о национальной безопасности, арестовали десятки оппозиционных политиков, активистов и независимых журналистов, а также ввели националистическую пропаганду в местные школы. Пекин оказывает давление на Тайбэй, переманивая его дипломатических партнеров, преследуя его военных патрулями и боевыми учениями, ограничивая торговые и туристические связи с островом. Даже в регионах, где в недавнем прошлом не было этнических столкновений, партия подавляла языки меньшинств и усиливала патриотическое воспитание, прославляющее ханьскую культуру как основу китайской национальной идентичности.

Жесткий стиль Си, похоже, принес свои плоды: он заставил замолчать инакомыслие и навел порядок в Синьцзяне и Гонконге. Но битва за сердца и умы еще далека от завершения. Среди уйгуров и жителей Гонконга все еще кипит недовольство. Усилия по распространению мандаринского китайского языка среди неханьских этнических групп подогрели горечь среди общин, которые партия долгое время считала образцовыми меньшинствами. Сабельная война против Тайваня подогревает антикитайские настроения среди более чем 23-миллионного населения острова, побуждая США и другие демократические страны укреплять связи с Тайбэем. Усилия Си по модернизации вооруженных сил и применению своей мощи в территориальных спорах привели к обострению региональной напряженности и подняли угрозу вооруженного конфликта.

Несмотря на это, Си не собирается сдаваться. Поставив на кон свою легитимность обещанием создать сильный и единый Китай, Си должен выполнить его.

Инженерные души

"Китай - цивилизация, претендующая на статус государства", - написал однажды Люциан Пай, известный американский китаевед. «В западных терминах сегодняшний Китай – это, как если бы Европа времен Римской империи и Карла Великого просуществовала до сегодняшнего дня и теперь пыталась функционировать как единое национальное государство». Наблюдения Пая с тех пор стали своего рода трюизмом, на который ссылаются ученые и журналисты, считающие, что Китай обладает уникальными историческими и культурными традициями, которые нелегко понять через западные либеральные линзы. Другие утверждают обратное, говоря, что коммунистическая партия присвоила атрибуты древней цивилизации, чтобы оправдать свое авторитарное правление. "Если посмотреть под другим углом, то можно сказать, что сегодняшний Китай - это национальное государство, маскирующееся под цивилизационную империю", - пишет Сюй Цзилинь, авторитетный историк из шанхайского Восточно-китайского нормального университета. "Потому что он использует методы национального государства для управления огромной империей.