Первой важной задачей Си было возглавить партийный комитет, контролирующий последние приготовления к Олимпийским играм 2008 года в Пекине. Это было непростое испытание - обеспечить успех грандиозной "вечеринки выхода в свет" Китая, феерии "мягкой силы", которая обошлась в 42 миллиарда долларов на новые стадионы и инфраструктуру, подтяжку облика столицы и кропотливые усилия по очистке задымленного неба путем закрытия и переноса заводов, ограничения дорожного движения и посадки миллионов деревьев. Несмотря на тщательное планирование, подготовка к играм вряд ли могла пройти хуже. Кровавые беспорядки вспыхнули в Тибете в марте 2008 года, обнажив сдерживаемый гнев большинства буддийского населения против жесткого правления партии. Два месяца спустя сильное землетрясение разрушило юго-западную провинцию Сычуань, унеся жизни более восьмидесяти тысяч человек, включая бесчисленное количество детей, раздавленных обрушением некачественно построенных школ.
Власти сдерживали внутренние последствия с помощью цензуры и пропаганды, включая пышные сообщения о том, что жена и дочь Си принимают участие в оказании помощи. Но они оказались менее искусными в реализации послания Пекина за рубежом. Правозащитники осудили то, что они назвали "Олимпиадой геноцида", чтобы оказать давление на Пекин в связи с его предполагаемой ролью в содействии конфликту в Дарфуре с помощью поставок оружия в Судан. Даже эстафета огня, задуманная как глобальный пиар, была омрачена крупными антикитайскими демонстрациями вдоль маршрута в Западной Европе и Северной Америке, где протестующие критиковали положение с правами человека партии и высказывались в поддержку независимости Тибета.
К счастью для Си, игры прошли гладко. Серьезных инцидентов в сфере безопасности не произошло, а страшный смог остался в стороне, хотя СМИ обнаружили фальсификацию на церемонии открытия, где фотогеничная девушка подпевала вместо настоящей певицы, у которой были кривые зубы. Когда китайская звезда легкой атлетики из-за травмы вынужденно снялась с соревнований, Си обратился к спортсмену с утешительным посланием - редкий жест со стороны высокопоставленного лидера. Китай впервые возглавил медальную таблицу, что принесло партии пропагандистский переворот.
Наследие Олимпийских игр оказалось для Китая гораздо менее радужным на мировой арене. Его имиджевые усилия провалились среди западных стран, чьи лекции о правах человека раздражали китайских чиновников еще больше, поскольку мировой финансовый кризис обнажил то, что Пекин считает фундаментальными недостатками либеральных демократий. "Есть некоторые иностранцы, которым нечем заняться после того, как они наелись досыта, указывая пальцем на наши дела", - сказал Си во время визита в Мексику в качестве вице-президента в феврале 2009 года. «Китай, во-первых, не экспортирует революцию; во-вторых, мы не экспортируем голод и нищету; и в-третьих, мы не создаем для вас проблем. Что еще нужно сказать?» Это был первый пример националистического прямого разговора, который Си будет вести в качестве верховного лидера, резкого для иностранных ушей, но освежающе откровенного для китайской аудитории. Пользователи социальных сетей приветствовали его откровенность и сравнивали ее с корсетным поведением Ху Цзиньтао. Цензоры вскоре вычистили запись из китайского интернета.
Внутри Китая социальное разжигание, подпитываемое трудовыми спорами, захватом земель, деградацией окружающей среды и другими проявлениями неравенства, доминировало во внутренней повестке дня партии. Несмотря на призывы Ху к созданию "гармоничного общества", по оценкам китайских исследователей, ежегодный объем "массовых инцидентов" - официального эвфемизма для протестов, забастовок и других форм беспорядков - к 2010 году вырос до 180 000 по сравнению с 87 000 в 2005 году и примерно 10 000 в начале 1990-х годов. Самые бурные из них вспыхнули в северо-западном пограничном регионе Синьцзян, где проживают миллионы уйгуров, в основном мусульманского этнического меньшинства, многие из которых возмущены растущим влиянием ханьцев на их культуру и экономику. В июле 2009 года, всего через несколько недель после поездки Си в Синьцзян, в столице региона Урумчи вспыхнули кровавые беспорядки между уйгурами и ханьцами, в результате которых погибло около двухсот человек и более семнадцатисот получили ранения. Политические потрясения за рубежом, особенно "арабская весна", усилили беспокойство партии.
Администрация Ху придерживалась жесткого подхода к "вэйвэнь", или "поддержанию стабильности", что стало мантрой для чиновников, чей карьерный рост зависел от их способности поддерживать мир и обеспечивать рост. В 2011 году запланированные расходы Китая на общественную безопасность впервые превысили оборонный бюджет, поскольку правительство увеличило финансирование правоохранительных органов, внутренней разведки и судебных органов. Ежегодные расходы на внутреннюю безопасность более чем удвоятся в течение второго пятилетнего срока Ху, достигнув в 2012 году 710 миллиардов юаней - эквивалента примерно $112 миллиардов на тот момент. Интернет-регуляторы усилили контроль над социальными сетями, особенно после того, как смертельное крушение высокоскоростного поезда вызвало взрыв гнева и эмоций в китайских социальных сетях, которые переполнили правительственные цензоры.
Си осознал необходимость "вэйвэнь". Будучи президентом Центральной партийной школы, элитной учебной академии в Пекине, он приказал более чем двум тысячам уездных начальников пройти недельные курсы обучения в конце 2008 года, где занятия были посвящены тому, как справляться с чрезвычайными ситуациями и поддерживать социальную стабильность. Партийные кадры должны "усилить свою решительность в поддержании стабильности, своевременно разрешать споры и надлежащим образом справляться с массовыми инцидентами", - сказал Си чиновникам Центральной партийной школы в марте 2009 года.
Когда тогдашний вице-президент США Джо Байден посетил Китай в 2011 году, Си подробно говорил с ним о распаде СССР и о том, что баасистов и других авторитарных лидеров на Ближнем Востоке и в Северной Африке ждет аналогичная участь. Си охарактеризовал эти события как "наглядный урок для КПК - это означало, что партия не может оторваться от народа, что партия не может допустить разгула коррупции", - сказал Дэниел Рассел, высокопоставленный сотрудник администрации Обамы, который присутствовал на десятках встреч с Си до и после его прихода к власти. Ожидаемый лидер также объяснил, как партия должна преодолеть междоусобицы и чрезмерную автономию чиновников, действующих так, словно они управляют местными вотчинами. "Си Цзиньпин долго говорил о том, что естественное состояние Китая — это энтропия, что внутри страны существуют силы раскола и сепаратизма, а также внешние силы, которые пытаются ее расколоть", - вспоминает Рассел. «Он довольно прямо говорил о том, что Китаю нужна сильная, единая точка руководства - это Коммунистическая партия Китая - и что партии тоже нужна сильная, единая точка руководства».
Байден дал похожую оценку спустя годы, назвав Си "очень умным и расчетливым парнем", в теле которого "нет ни одной демократической кости с маленькой буквой "д"". В ходе их бесед Байден пришел к выводу, что Си "не считает, что демократия может быть устойчивой в 21 веке", эпохе настолько быстро меняющейся, что "только автократии способны справиться с этим", сказал он. «Потому что демократиям нужен консенсус, а для того, чтобы его достичь, требуется слишком много времени, слишком много усилий».
Взгляды Си стали общим обличением руководства Китая при Ху и премьере Вэнь Цзябао, которые были технократами скромного воспитания и считались компетентными воспитателями, неспособными на смелые действия. Когда полномочия по принятию решений были разделены между чиновниками с конкурирующими идеями и интересами, результатом часто становились политический тупик и вялые реформы, которые не смогли смягчить побочные эффекты стремительного роста. Многие китайцы чувствовали себя обделенными, даже когда их экономика выросла до второй по величине в мире. Разрыв в благосостоянии увеличивался, коррупция разрасталась, загрязнение окружающей среды ухудшалось, а страхи по поводу безопасности потребителей усиливались. Некоторые ученые назвали годы правления Ху Вэня "потерянным десятилетием", утверждая, что партия не смогла провести политические преобразования, которые были необходимы Китаю, чтобы справиться с замедлением роста и избежать экономической стагнации.
Внутри партии раздавались противоречивые голоса по поводу того, что следует делать. В докладе, опубликованном в 2008 году исследователями Центральной партийной школы, руководство призывалось к проведению ограниченных демократических реформ, предупреждая, что Китай рискует впасть в серьезную нестабильность, если партия не подчинится юридическим проверкам своих полномочий, не ослабит цензуру, не допустит более свободной прессы и не разрешит проведение конкурентных выборов. Некоторые представители общественной интеллигенции смело говорили о необходимости "конституционализма", призывая к юридическим сдержкам и противовесам и разделению властей, подобно либеральным демократиям. Однако многие князья считали, что пришло время одному из них отвоевать власть у простолюдинов. "Князья считают Ху Цзиньтао и Вэнь Цзябао "дворецкими" и "лавочниками", которые просто помогают им вести дела", - говорит Цай Ся, бывший профессор Центральной партийной школы, которая общалась в кругах князей, и сама является внучкой революционера. «В своем сознании князья считают, что "все под небом принадлежит нам, если мы не сделаем этого, то кто сделает?»