После окончания Первой мировой войны стало довольно распространенным использование подобных легалистских идеологий для обоснования политики статус-кво. Хотя союзы прежних периодов истории не исчезли, они, как правило, становятся "региональными соглашениями" в рамках общей правовой организации. "Поддержание статус-кво" уступает место "поддержанию международного мира и безопасности". Ряд государств, одинаково заинтересованных в сохранении статус-кво, скорее всего, будут защищать свои общие интересы от угрозы из определенного источника не с помощью "Священного союза", а с помощью "системы коллективной безопасности" или "договора о взаимной безопасности".

Идеологии империализма

Политика империализма всегда нуждается в идеологии; ведь на империализме всегда лежит бремя доказательства. Он должен доказать, что тот smus quo, который он стремится свергнуть, заслуживает свержения, и что моральная легитимность, которую в сознании многих придает вещам, как они есть, должна уступить более высокому принципу морали, призывающему к новому распределению власти. Каждый мотив безопасности или мести, чести или рвения, права или удобства можно легко найти в юриспруденции завоевателей".

В той мере, в какой типичные идеологии империализма используют юридические понятия, они не могут хорошо относиться к позитивному международному праву, то есть к международному праву, как оно есть на самом деле. Как мы видели, статичный характер международного права делает его естественным идеологическим союзником статус-кво. Динамичное качество империализма требует динамичных идеологий. В области права именно доктрина естественного права, то есть права, каким оно должно быть, соответствует идеологическим потребностям империализма. Против несправедливости международного права в его нынешнем виде, символизирующего статус-кво, империалистическая нация будет ссылаться на высший закон, который соответствует требованиям справедливости. Так, нацистская Германия основывала свои требования о пересмотре версальского статус-кво прежде всего на принципе равенства, который Версальский договор нарушал. Например, требование колоний, которых Версальский договор полностью лишил Германию, и требование пересмотра положений того же договора об одностороннем разоружении вытекали из того же принципа.

Когда империалистическая политика направлена не против определенного статус-кво, возникшего в результате проигранной войны, а вырастает из вакуума власти, приглашающего к завоеванию, на место апелляции к справедливому естественному закону против несправедливого позитивного закона приходят моральные идеологии, которые делают завоевание неизбежным долгом. Тогда завоевание слабых народов предстает как "бремя белого человека", "национальная миссия", "явная судьба", "священное доверие", "христианский долг". Колониальный империализм, в частности, часто маскировался идеологическими лозунгами такого рода, например, "благословениями западной цивилизации", которые завоеватель должен был принести цветным расам Земли. Японская идеология восточноазиатской "зоны совместного процветания" несет в себе аналогичный оттенок гуманитарной миссии. Когда политическая философия, проводимая с пылом религиозных верований, совпадает с империалистической политикой, она становится готовым инструментом идеологической маскировки. Арабский империализм в период арабской экспансии оправдывал себя исполнением религиозного долга. Наполеоновский империализм пронесся над Европой под знаменем "Свобода, равенство, братство". Российский империализм, особенно в своих стремлениях к Константинополю и Дарданеллам, последовательно или одновременно использовал православную веру, панславизм, мировую революцию и защиту от капиталистического окружения.

В наше время, особенно под влиянием социальной философии Дарвина и Спенсера, идеология империализма предпочитает биологические аргументы. Перенесенная на международную политику, философия выживания сильнейших видит в военном превосходстве сильной нации над слабой естественное явление, которое делает последнюю предопределенным объектом власти первой. Согласно этой философии, было бы противоестественно, если бы сильный не доминировал над слабым и если бы слабый пытался быть экивоком сильного. Сильная нация имеет право на "место под солнцем", она - "соль земли". Как обнаружил известный немецкий социолог во время Первой мировой войны, германский "герой" должен обязательно победить британского "лавочника". То, что низшие расы должны служить господствующей расе, - это закон природы, против которого могут выступать только злодеи и глупцы; рабство и истребление - это справедливая пустыня для последних.

Коммунизм, фашизм и нацизм, а также японский империализм придали этим биологическим идеологиям революционный характер. Народы, которым природа предназначила быть хозяевами земли, удерживаются в неполноценном положении хитростью и насилием других народов. Пролетарские нации, вдохновленные идеалами, должны бороться с капиталистическими нациями, защищающими свои денежные мешки. Идеология перенаселения нашла особую поддержку в Германии, Италии и Японии. Немцы - "народ без пространства", который, если он не может получить "жизненное пространство", должен "задохнуться", а если он не может получить источники сырья, должен "голодать". С различными вариациями эта идеология использовалась в тридцатые годы также Италией и Японией для оправдания своей экспансионистской политики и маскировки своих империалистических целей.

Однако наиболее широко практикуемой маскировкой и оправданием империализма всегда была идеология антиимпериализма". Она так широко используется потому, что является самой эффективной из всех идеологий империализма. Как, согласно Хьюи Лонгу, фашизм придет в Соединенные Штаты под видом антифашизма, так и империализм пришел во многие страны под видом антиимпериализма. Как в 1914, так и в 1939 году обе стороны вступили в войну, чтобы защитить себя от империализма другой стороны. Германия напала на Советский Союз в 1941 году, чтобы предотвратить империалистические замыслы последнего. После окончания Второй мировой войны американская и британская, а также российская внешняя политика оправдывается империалистическими целями других стран. Представляя свою внешнюю политику, независимо от ее фактического характера, как антиимпериалистическую, то есть оборонительную и защищающую статус-кво, мы даем своему народу ту добрую совесть и уверенность в справедливости своего дела, без которой ни один народ не может поддержать его.

Чисто идеологический характер претензий на колонии, обоснованных в период между двумя мировыми войнами Германией, Италией и Японией, испытывавшими демографическое давление и экономические трудности, ясно демонстрируется соответствующей демографической и экономической статистикой. Четыре африканские колонии Германии, занимавшие 930 000 квадратных миль, имели в 1914 году почти двенадцатимиллионное население, из которого только 20 000 были белыми. В то время отмечалось, что в городе Париже проживало больше немцев, чем во всех колониях Германии вместе взятых. После того как Эритрея в течение пятидесяти лет была итальянской колонией, на 2000 квадратных миль территории, наиболее пригодной для заселения, проживало около 400 итальянцев. Японские колонии Корея и Формоза за сорок лет поглотили менее одного года прироста японского населения.

Что касается экономического значения колоний для материнских стран, то в случае Германии и Италии цифры красноречивы. В 1913 году импорт из немецких колоний и экспорт в них составляли 0,5 процента от общего объема импорта и экспорта Германии. Только для Японии ее колонии имели первостепенное экономическое значение, ее торговля с ними в 1934 году составляла почти 35% от общего объема торговли (23,1% от общего импорта, 22% от общего экспорта).

Разновидностью идеологии антиимпериализма является идеология антидержавной политики. Согласно этой идеологии, другие нации руководствуются в своей политике стремлением к власти, в то время как собственная нация, свободная от подобных мотивов, преследует чисто идеальные цели. В то же время можно сбить с толку противника, который, будучи идеологически менее подготовленным, может уже не знать, на чьей стороне справедливость.

Неоднозначные идеологии

Идеология антиимпериализма черпает свою эффективность в своей двусмысленности. Она сбивает с толку наблюдателя, который не всегда может быть уверен, имеет ли он дело с идеологией империализма или с истинным выражением политики статус-кво. Этот сбивающий с толку эффект присутствует всегда, когда идеология не делается на заказ, так сказать, для определенного типа политики, но может носиться как защитниками статус-кво, так и сторонниками империализма. Идеологии национального самоопределения и Организации Объединенных Наций носят именно такой характер.

Принцип национального самоопределения, задуманный Вудро Вильсоном, оправдывал освобождение национальностей Центральной и Восточной Европы от иностранного господства. Теоретически он был направлен не только против статус-кво империи, но и против империализма любого рода, как со стороны старых имперских держав - Германии, Австрии и России, так и со стороны освобожденных малых народов. Однако разрушение старого имперского порядка сразу же вызвало к жизни, по-прежнему во имя самоопределения, новые империализмы. Империализм Польши, Чехословакии, Румынии и Югославии столь же выдающийся, сколь и неизбежный; ибо вакуум власти, оставшийся после разрушения старого имперского порядка, должен был быть заполнен, и вновь освобожденные нации были готовы заполнить его. Как только они установили свою власть, они сослались на тот же самый принцип национального самоопределения в защиту нового статус-кво. Этот принцип был их самым мощным идеологическим оружием с конца Первой до конца Второй мировой войны.