Недостающее состояние стало бы серьезной проблемой для детей Салмана, если бы они были оттеснены от центра власти. Их доходы стали бы меньше и распределялись бы между растущим числом потомков, а сами они зависели бы от благосклонности того, кто был бы королем. Мухаммед понимал, что он далек от власти и нигде не находится в линии престолонаследия. Единственным выходом, по его мнению, было стать семейным бизнесменом. Забросив свои планы по созданию магазина, через несколько лет он заинтересовался нефтехимической промышленностью.

Во время поездки в Кувейт он обратился к одному из государственных чиновников с вопросом, смогут ли кувейтцы переработать для него битум - побочный продукт нефтепереработки - в рамках новой бизнес-идеи, которую он готовил. Когда ему ответили, то сказали, что смогут перерабатывать только 40% от запрашиваемого объема. "Этого недостаточно", - сказал он им. "Я планирую через два года стать богаче Альваледа бин Талала".

В то время Альвалед был самым известным саудовцем в мире. Его показывали по телевидению в Саудовской Аравии и за ее пределами, он был узнаваем на Уолл-стрит и в популярных СМИ. Он вел жизнь, которую все ожидали от саудовского принца. Даже сын Альваледа, который стоял гораздо ниже Мухаммеда, гонял на Lamborghinis по Эр-Рияду. Руководители компаний хотели встречаться с этими принцами, а знаменитости - быть с ними на виду, лишь бы принцы оплачивали счета. Никто не стремился жить с Салманом, который ложился спать после ничего более интересного, чем ночной сеанс балута - карточной игры с четырьмя игроками, похожей на французскую игру белот, и просыпался в 7 часов утра каждый день.

Мухаммед также заинтересовался биржевой торговлей. В течение многих лет он хранил у себя несколько золотых монет, которые его отец и дядя король Фахд дарили ему на праздник Ид аль-Фитр в конце Рамадана. К шестнадцати годам, продав золото и несколько дорогих часов, полученных в подарок, Мохаммед получил около 100 тыс. долл. Это стало стартовым капиталом для его новой карьеры трейдера. Он покупал, продавал и в конце концов, как он позже скажет, "разорился".

Но сначала, на короткое время, стоимость его портфеля выросла. Мохаммед продолжал гнаться за возможностью получить мимолетную прибыль в более широком масштабе. У него были амбиции уехать за границу после университета в Саудовской Аравии, а затем заняться банковским делом, телекоммуникациями или недвижимостью.

Эти амбиции были подорваны более насущной потребностью дома. Когда Мохаммеду было семнадцать лет, его старший сводный брат Фахд внезапно умер; королевский двор обвинил его в проблемах с сердцем, но Фахд был здоровым человеком. Фахд был старшим сыном Салмана, он родился, когда его отцу было всего девятнадцать лет. Он был государственным чиновником, бизнесменом, владельцем скаковых лошадей. Его внезапная смерть убила Салмана горем.

Два месяца спустя произошли теракты 11 сентября 2001 г. и последующая проверка поддержки Салманом исламских благотворительных организаций, некоторые из которых были уличены в перенаправлении средств на террористическую деятельность. Затем, в июле следующего года, почти через год после смерти Фахда, в возрасте сорока трех лет от сердечной недостаточности скончался сын Салмана Ахмед. Другой принц, двоюродный брат, погиб в автомобильной катастрофе в Эр-Рияде по дороге на похороны.

Это была почти невыносимая череда трагедий для принца Салмана, и Мохаммед все время оставался рядом с ним. В том возрасте, когда многие саудовские принцы покидали королевство, чтобы получить образование в Бостоне, Лондоне или Париже, Мухаммед обратил свое внимание внутрь страны. Он посещал Университет короля Сауда и проводил большую часть своего свободного времени, делая записи в блокноте в качестве наблюдателя в меджлисе, или зале, где собирались советники и просители его отца. У Салмана была и другая причина держать любимого сына в Эр-Рияде: Увидев, что его старшие сыновья потеряли часть своей саудовской идентичности за границей, Салман хотел воспитать Мохаммеда и его братьев по своему образу и подобию у себя дома. "Я учился в Сорбонне не для того, чтобы учиться быть принцем", - сказал однажды Салман одному американскому гостю.

Это касается не только Салмана. Ибн Сауд в свое время сказал, что "чтобы стать лидером людей, человек должен получить образование в своей стране, среди своего народа, вырасти в окружении, пропитанном традициями и психологией своих соотечественников".

Будучи губернатором Эр-Рияда, Салман был менее известен на международной арене, чем некоторые из его братьев, но он управлял центральным регионом, называемым Надждом, родиной племени Аль Сауд. Он контролировал сделки с недвижимостью, имел дело с религиозными лидерами, поддерживающими правящую семью, руководил арестами и казнями на площади Дира в Эр-Рияде, известной как площадь Чоп-Чоп, где часто проводились обезглавливания. Он наказывал своенравных принцев, выступал посредником в спорах между враждующими членами семьи и хранителем семейной генеалогии, прослеживая родственные связи с саудовскими племенами на протяжении многих поколений.

Салман был также знаменосцем долгой связи его семьи с ваххабитским религиозным истеблишментом. Он направлял деньги в исламские школы по всему миру. Он также относился к важнейшим международным отношениям королевства с желчью, считая, что союз Саудовской Аравии и США по сути является транзакционным, а не глубокой дружбой, о которой принцы, занимающиеся внешней политикой, говорили своим американским коллегам.

Американский чиновник, работающий в Эр-Рияде, помнит, как Салман впервые вызвал его на встречу в маджлис - просторную комнату с длинными диванами, где каждую неделю принц принимал просьбы от представителей общественности. Сотрудник провел американца в помещение размером примерно с половину футбольного поля, с затейливо вытканными коврами и хрустальной люстрой.

Салман занимал место в центре задней стены в большом кресле. Справа от него сидела очередь просителей. Принц жестом пригласил дипломата сесть в кресло рядом с ним. "Вам здесь очень рады", - сказал он. "Я знаю, что Саудовскую Аравию и Америку всегда будут связывать особые отношения". Когда дипломат поблагодарил его, Салман прервал его с оговоркой: "До тех пор, пока вы будете продолжать продавать нам свое оружие".

Другой американский чиновник оказался рядом с Салманом, в то время губернатором Эр-Рияда, на ужине в Эр-Рияде во время визита тогдашнего вице-президента Дика Чейни. Пока Чейни беседовал с королем, Салман задал чиновнику вопрос: "Хотели бы вы знать, как мне удавалось удерживать Эр-Рияд в течение последних 40 лет?".

"Конечно", - ответил чиновник.

"Каждую неделю я провожу три маджлиса, - говорит Салман. "Один для религиозных ученых и два для народа. Я даже разрешаю бангладешским уборщикам улиц приходить. Потому что если я не буду знать, что думают бангладешские уборщики улиц, то мы потеряем власть".

Иногда по вечерам Мухаммед выезжал с друзьями в пустыню, где персонал разбивал палатки и разводил костер. Среди них были его младший брат Халид и два двоюродных брата - Бадр бин Фархан и Абдулла бин Бандар. Они гоняли по дюнам на четырехколесных велосипедах, устраивали футбольные матчи и играли в видеоигры. Питаясь фастфудом из McDonald's или более традиционными блюдами у огня, Мохаммед рассказывал им о своих планах стать миллиардером. Они рассказывали о Стиве Джобсе и Билле Гейтсе - людях, которые создали себе долговечное наследие, ориентируясь на результат и будучи проницательнее своих конкурентов. А он говорил с харизмой, миссией и нарастающим разочарованием и отчаянием о саудовской молодежи. "Мы - те, кто может решить будущее нашего поколения", - сказал он однажды вечером, как запомнил один из участников встречи. "Если мы не сделаем шаг вперед, то кто еще сделает?"

Мухаммед с ранних лет увлекался Александром Македонским, читал о нем книги по истории и восхищался его смелым строительством империй. Некоторые из его близких друзей того времени впоследствии называли Мухаммеда своим "Искандером", что в переводе с арабского означает "Александр".

Однажды Абдулрахман аль-Джераиси, семидесятилетний владелец конгломерата, расположенного в Эр-Рияде и занимающегося продажей бумаги, телекоммуникационных услуг и мебели, получил неожиданное сообщение. Мохаммед, сын принца Салмана, хотел занять миллион риялов, или около 250 тыс. долл. Это было не совсем "выкручивание рук", но и не просьба, от которой Джерайзи мог бы просто отмахнуться. Его семейный бизнес находился в Эр-Рияде, а принц Салман управлял городом. Лучше заплатить 250 тыс. долл., чем иметь дело с неприятностями, которые могут возникнуть из-за отказа. Фахд аль-Обейкан, семья которого владеет производственной компанией в Эр-Рияде, получил аналогичную просьбу. Только Мохаммед требовал от него 500 тыс. долл. Промышленник заплатил вместе с другими.

Принц вложил деньги в акции в США, а через несколько лет, когда в Саудовской Аравии открылась собственная фондовая биржа, он вложил их и туда. Она называлась "Тадавул", и принцу было легко делать деньги. На бирже было не так много компаний. Большинство из них зависело от действий правительства, о которых тот, кто проводил весь день при королевском дворе, не мог не узнать.

Мохаммед также начал создавать собственные компании и приобретать доли в других. Он открыл бизнес по сбору мусора и группу компаний по продаже недвижимости, названную в честь живописного уступа Тувайк к юго-западу от Эр-Рияда. В итоге он стал владельцем акций более десятка предприятий в Саудовской Аравии под своим именем, что является относительно редким явлением в Саудовской Аравии, где влиятельные люди владеют огромными пакетами акций через доверенных лиц или конфиденциальные договоренности. Прозрачность была признаком как искренности, так и наивности.