– Хорошая сталь! – сказал он, поднимая тяжёлый винт. – Хорошее железо!

Это были детали каких-то машин, когда-то защищённые заполненными маслом полиэтиленовыми мешками. Мешки исчезли, масла высохли до липкой смолы, но сам металл почти не пострадал. Одиф поднял один кусок, потом другой, и уронил их, когда заметил что-то получше. Он вошёл внутрь, вытащил содержимое, и ещё больше посыпалось изнутри.

– Богатство! – сказал он. – Такое богатство! Эй, Черала, эй! Сколько мечей можно сделать из этого? Сколько плугов для грязи? Черала не слушала. Раздался странный звук, который привлёк её внимание, почти затерявшийся под шумом, когда Одиф пробирался сквозь разбросанный металл: высокий перезвон, чистый, самый чистый звук, который она когда-либо слышала. Он заворожил её, и она направилась к нему.

– Черала! – крикнул Одиф, но она его не слушала, и он, бормоча что-то, вернулся к своему сокровищу.

Она захромала вперёд и не успела опомниться, как оказалась в полумиле от своего друга. Шум стал скорее не громче, а отчётливее, звонкой мелодией перезвона, которая не была совсем музыкой – она была слишком случайной для этого, – но всё же почти была.

Потом она увидела огни.

Ряды божьих ящиков, или тейнеров, или кем бы они ни были на самом деле, закончились. Впереди открылось широкое пространство, обозначенное кругами, поднятыми над землёй на металлических столбах. Яркое розово-голубое свечение мерцало и вращалось над одним из них, и ей показалось, что она видит двигавшихся в небе танцоров. Увитые лозами ступени вели к кругу, и, не раздумывая, она поднялась по ним, очарованная светом и музыкой.

Когда она добралась до вершины, то обнаружила, что круг покрыт переплетёнными лианами, всё усеяно какими-то узлами и грибами. Они казались апатичными в своём росте, толстыми и вялыми. Они наполовину поглотили другую машину, ожидавшую там, большую штуку, похожую на жирную птицу с разбитыми окнами спереди. Источник света и шума исходил из-за неё.

– Космический кабль, – сказала она, узнав это из другой дедулиной истории о летательном аппарате, который спустил с неба божьи ящики. Она обошла его и ахнула.

В центре круга всё превратилось в чистый кристалл: корни, растения, металл и всё остальное. Отсюда и исходило сияние. Кристалл разрастался во все стороны, очень медленно, но с каждым дюймом, который он набирал, всё больше его окружение превращалось в такую же прозрачную стеклянную субстанцию. Воздух был сухим, и дул прохладный ветер, принося с собой ароматы, которые Черала могла описать только словом “чистый”. Наблюдая за происходящим, она заметила, что колокольчики звучали, когда корень или поганка трансформировались, кристалл двигался или сжимался и воспроизводил мелодичные звуки. Свет становился ярче, переходя от золотого к зелёному и обратно к розовому. Она вскрикнула от восторга. Она никогда не видела такой красоты. Её поразила мысль, пришедшая откуда-то извне. Та говорила с ней и объясняла, что до сих пор она действительно не знала, что такое красота, думая, что уродство и болезнь – самые прекрасные вещи, когда сейчас перед ней открылась истинная красота, чистая, прекрасная и постоянно меняющаяся.

Огни стали ярче, плотными и медленными, сливаясь в сияющих птиц, которые вырвались из света и полетели во все стороны. У них было сиявшее оперение, и они были свободны от всех болезней. Их голоса создавали прекраснейшую музыку, которая сливалась с перезвоном кристаллов. Светившиеся шары вырвались из сияния и заплясали вокруг, роняя золотые капли. Там, где они падали на землю, появлялись и росли новые кристаллы, в то время как музыка звучала всё громче, а свет сиял всё ярче, достигая болезненных облаков и наполняя их новым великолепием.

На мгновение она почувствовала себя счастливой. Только на мгновение.

Свет запульсировал. Внутри двигалась какая-то фигура. У неё были руки и ноги, как у человека, но вместо головы была ухмылявшаяся луна, такая ярко-жёлтая, что она не могла на неё смотреть. Существо вышло из света и начало прыгать, размахивая хрустальным посохом, с которого свисало ещё больше кристаллов. Бормоча что-то на каком-то непонятном языке, оно выпустило разряды шипящей магии, которые ударили по земле повсюду, в том числе и в космический кабль, превратив его металлическую шкуру и душившие его загубленные растения в одну гигантскую сверкающую скульптуру. Ей не понравился ни незнакомец, ни его посох, но она обнаружила, что не может уйти, застыв на месте от его прыжков. Свет стал резким. Существо заметило её, и его ухмылка стала ещё шире. Оно не сказало ни слова, но опустило посох. Тот вспыхнул.

Она едва почувствовала, как магия коснулась её. Затем она попыталась пошевелиться, но не смогла, а когда посмотрела вниз, то увидела, что её ноги превратились в кристалл, который полз вверх с чувством невыносимой тесноты. Её новая стеклянная кожа вибрировала от энергии перемен.

Из света появились стаи кричащих существ, которые медленно размахивали крыльями, и они были не так красивы. Покачивавшиеся сферы коснулись платформ и земли за ними, а затем взорвались с приглушёнными вздохами, и из них появились долговязые твари ярко-розового цвета, которые с хихиканьем запрыгали на деревья. Они шумели и кричали, бросая разноцветные огни с ладоней и поджигая мокрые деревья.

Последним, что она видела, стал отвратительный гигант: покрытый струпьями, пахнущий пылью и с птичьей головой длиной с человеческое тело. Он вынырнул из света и расправил крылья, усеянные безумно вращавшимися глазами.

Кристалл закрыл её лицо, затем макушку, и всё же она по-прежнему могла видеть.

Её душа кричала об освобождении из этой тюрьмы. Когда её разум погрузился во фрактальное безумие, быстрые демонические звери галопом понеслись из растущего разлома. К тому времени Одиф увидел, что происходит на старых посадочных площадках, и попытался убежать, в ужасе разбрасывая свои находки. Он не сумел уйти далеко, был разорван на куски и джунгли выпили его жидкую кровь. Хрустальные наросты росли всё быстрее и быстрее, и ещё больше демонов Тзинча хлынули на Ноксию.

Боги сражались.

Война в Разломе началась.