Но он уже начал задумываться о том, что его время вышло: в письме Вудкоку от 2 декабря 1942 года он сомневается, "останусь ли я на этой работе еще долго". Куда бы он ни посмотрел, везде его ждало политическое или личное разочарование. Криппс, хотя и оставался на своем посту, казалось, держал порох сухим. Сам Оруэлл стремился приступить к серьезной работе, но, как он говорил Муру, у него не оставалось времени ни на что, кроме случайной журналистики. Многообещающая связь с книжными страницами Observer, которые теперь курировал Коннолли, была заблокирована вмешавшимся редактором Айвором Брауном, который отклонил рецензию Оруэлла на книгу "Отступление на Востоке" на том основании, что ее язвительная критика британского бизнеса сыграет на руку американским конкурентам. Оруэлл вернул Коннолли различные другие книги, объяснив, что его профессиональная честность была нарушена. Как и Норман Коллинз до него, Браун ("эта старая сова") был быстро включен в галерею ненадежных спонсоров Оруэлла и оставался там до конца их профессиональных отношений. С другой стороны, он продолжал расширять свой социальный и профессиональный диапазон, поддерживая связь с Астором, который вскоре сделает Observer своей личной вотчиной, встречаясь с военным стратегом Б. Х. Лиддел-Хартом, которого он считал пораженцем, посещая с Эмпсоном близлежащие пабы после сессий записи Би-би-си. Признаком того, что Эмпсон ему нравился, была его готовность говорить о своем пребывании в Бирме. Некоторые вещи, которые ему приходилось делать в качестве полицейского, не вошли в "Бирманские дни", признался он своему широко раскрывшему глаза слушателю.

Тем временем, в последние дни 1942 года военная ситуация улучшалась. Битва за Сталинград продолжалась; в Новой Гвинее шло австралийское наступление; кампания союзников в Западной пустыне была близка к победе. Тем не менее, рутина BBC продолжала тянуть его вниз. Цензоры отказались пропустить выступление Ананда о гражданской войне в Испании, а в самый последний день года произошло ужасное утро, опять же с участием леди Григг, на котором, как он сообщил директору Восточной службы Л. Ф. Рашбруку Уильямсу, "все, что могло пойти не так, пошло не так". Еще более неприятной была мысль о том, что серьезная работа осталась незавершенной. Спустя всего шестнадцать месяцев своей карьеры телеведущего он понял, что ему необходимо вырваться из замкнутого пространства Би-би-си в свежую среду, где у него будет время подумать. Прежде всего, он хотел написать книгу.