Глава 8. Цифровой ущерб

Хорошая новость о компьютерах заключается в том, что они делают то, что вы им говорите. Плохая новость о компьютерах заключается в том, что они делают то, что вы им говорите.

-приписывается Теду Нельсону

Можно сказать, что процесс, в результате которого можно ожидать, что постепенное внедрение нового компьютеризированного, автоматизированного и роботизированного оборудования уменьшит роль труда, похож на процесс, в результате которого внедрение тракторов и других машин сначала уменьшило, а затем полностью устранило лошадей и других тягловых животных в сельском хозяйстве.

-Василий Леонтьев, "Технологический прогресс, экономический рост и распределение доходов", 1983 г.

Начало компьютерной революции можно найти на девятом этаже здания Tech Square Массачусетского технологического института. В 1959-1960 годах группа молодых людей, часто не в духе, занималась там кодированием на языке ассемблера до раннего утра. Ими двигало видение, иногда называемое "этикой хакера", которое предвещало то, что впоследствии вдохновило предпринимателей Силиконовой долины.

Ключевыми принципами этой этики были децентрализация и свобода. Хакеры с большим презрением относились к крупнейшей компьютерной компании той эпохи , IBM (International Business Machines). По их мнению, IBM хотела контролировать и бюрократизировать информацию, в то время как они считали, что доступ к компьютерам должен быть полностью свободным и неограниченным. Предвосхищая мантру, которая впоследствии стала часто использоваться технологическими предпринимателями, хакеры утверждали, что "вся информация должна быть свободной". Хакеры не доверяли авторитетам, настолько, что в их мышлении присутствовал почти анархистский элемент.

Более известная ветвь хакерского сообщества, возникшая в Северной Калифорнии в начале 1970-х годов, так же недоверчиво относилась к крупным компаниям. Один из его светил, Ли Фельзенштейн, был политическим активистом, который рассматривал компьютеры как средство освобождения людей и любил цитировать "Секретность - краеугольный камень любой тирании" из научно-фантастического романа "Восстание в 2100 году". Фельзенштейн работал над усовершенствованием аппаратного обеспечения, чтобы демократизировать вычислительную технику и ослабить хватку IBM и других ведущих компаний.

Другой хакер из Северной Калифорнии, Тед Нельсон, опубликовал книгу, которую можно считать руководством по хакерству, "Computer Lib", которая начинается с девиза "ОБЩЕСТВО НЕ ДОЛЖНО ПЕРЕЖИВАТЬ ТО, ЧТО РАЗРУШАЕТСЯ" и далее:

ЭТА КНИГА - ДЛЯ ЛИЧНОЙ СВОБОДЫ.

И ПРОТИВ ОГРАНИЧЕНИЙ И ПРИНУЖДЕНИЯ...

Скандирование, которое вы можете взять с собой на улицы:

КОМПЬЮТЕРНАЯ ВЛАСТЬ - НАРОДУ!

ДОЛОЙ КИБЕРКРУД!

Киберкруд - это термин Нельсона для обозначения лжи, которую влиятельные люди рассказывают о компьютерах и информации - о том, как их эксперты должны были контролировать их.

Хакеры не были неудачниками на задворках компьютерной революции. Они сыграли важную роль во многих достижениях в области программного и аппаратного обеспечения. Они символизировали ценности и взгляды, которых придерживались многие компьютерные ученые и предприниматели, даже если они не разделяли трудовые и санитарные привычки хакеров.

Мнение о том, что будущее вычислений и информации связано с децентрализацией, не ограничивалось только неопрятными хакерами-мужчинами из Tech Square в Массачусетском технологическом институте и Беркли. Другой пионер, Грейс Хоппер, в 1970-х годах добивалась большей децентрализации вычислений в Министерстве обороны. Хоппер сыграла важную роль в качестве новатора в области программного обеспечения, разработав ранние конвенции программирования, кульминацией которых стал новый язык COBOL. Хоппер также рассматривала вычисления как способ расширения доступа к информации, и она повлияла на то, как вычисления использовались в одной из крупнейших организаций в мире - вооруженных силах США.

Имея в руках таких провидцев самые многообещающие технологии эпохи, проницательный современник мог с полным основанием предсказать, что следующие несколько десятилетий еще больше укрепят силы, противостоящие крупному бизнесу, создадут новые производительные инструменты для работников и заложат основы еще более прочного всеобщего процветания.

В действительности же произошло нечто совершенно иное, и цифровые технологии стали кладбищем всеобщего процветания. Рост заработной платы замедлился, доля труда в национальном доходе резко сократилась, а неравенство в оплате труда резко возросло, начиная примерно с 1980 года. Хотя многие факторы, включая глобализацию и ослабление рабочего движения, внесли свой вклад в эту трансформацию, наиболее важным было изменение направления развития технологий. Цифровые технологии автоматизировали труд и поставили труд в невыгодное положение по отношению к капиталу, а низкоквалифицированных работников - по отношению к тем, кто имеет высшее или послевузовское образование.

Это перенаправление невозможно понять без признания более широких социальных изменений, происходящих в Соединенных Штатах. Предприятия стали более организованными в борьбе с трудовыми и правительственными нормами, но еще важнее то, что организационным принципом для большей части общества стало новое видение, согласно которому максимизация прибыли и акционерной стоимости служила общему благу. Это видение и массовое обогащение, которое оно обеспечивало, подтолкнуло технологическое сообщество в направлении, сильно отличающемся от того, которое предполагали первые хакеры. Новое видение представляло собой "цифровую утопию", основанную на разработке программного обеспечения сверху вниз для автоматизации и управления трудом. Получившийся в результате путь технологий не только породил неравенство, но и не выполнил обещание впечатляющего роста производительности, как мы увидим.

Обратный ход

Любые надежды на то, что десятилетия после начальной фазы компьютерной революции принесут более общее процветание, быстро развеялись. Экономический рост после середины 1970-х годов был совсем не похож на рост в 1950-х или 1960-х годах. Отчасти замедление темпов роста стало результатом нефтяных кризисов 1973 и 1979 годов, которые вызвали высокий уровень безработицы и инфляции - стагфляции - во всем западном мире. Но более фундаментальная трансформация в структуре экономического роста должна была произойти в ближайшее время.

В период с 1949 по 1973 год медианная реальная заработная плата (почасовая оплата труда) в США росла более чем на 2,5% в год. Затем, начиная с 1980 года, рост медианной заработной платы практически прекратился - она увеличивалась всего на 0,45% в год, хотя средняя производительность труда работников продолжала расти (со среднегодовым темпом роста более 1,5% с 1980 года по настоящее время).

Это замедление роста было далеко не одинаковым. Работники с высшим образованием по-прежнему демонстрировали быстрый рост, но у мужчин с дипломом о среднем образовании или ниже заработная плата падала в среднем на 0,45% каждый год в период с 1980 по 2018 год.

Это был не просто увеличивающийся разрыв между работниками с высшим образованием и работниками с низким уровнем образования. С 1980 года резко возросло неравенство по всем параметрам. Например, доля 1 процента самых богатых домохозяйств США в национальном доходе выросла с примерно 10 процентов в 1980 году до 19 процентов в 2019 году.

Неравенство в оплате труда и доходах - это лишь часть истории. Раньше Соединенные Штаты гордились своей "американской мечтой", которая подразумевала, что люди из скромных слоев населения поднимаются по уровню доходов, а дети добиваются большего, чем их родители. Начиная с 1980-х годов, эта мечта оказалась под растущим давлением. Дети, родившиеся в 1940 году, в 90 процентах случаев зарабатывали больше, чем их родители , в пересчете на инфляцию. Но для детей, родившихся в 1984 году, этот показатель составил лишь 50 процентов. Общественность США полностью осознает мрачные перспективы для большинства работников. Недавний опрос, проведенный Pew Research Center, показал, что 68 процентов американцев считают, что сегодняшние дети будут в финансовом отношении хуже, чем поколение их родителей.

Другие аспекты экономического прогресса также были обращены вспять. В 1940 году чернокожие мужчины и женщины зарабатывали меньше половины того, что зарабатывали белые американцы. К 1979 году почасовая заработная плата чернокожих мужчин выросла до 86 процентов от уровня белых мужчин. После этого разрыв увеличился, и теперь чернокожие мужчины зарабатывают только 72 процента от уровня белых мужчин. Аналогичный разворот наблюдается и в отношении чернокожих женщин.

Распределение доходов между капиталом и трудом также существенно изменилось. На протяжении большей части двадцатого века около 67-70 процентов национального дохода доставалось рабочим, а остальное - капиталу (в виде оплаты машин и прибыли). Начиная с 1980-х годов, ситуация стала улучшаться для капитала и ухудшаться для работников. К 2019 году доля труда в национальном доходе снизилась до менее чем 60 процентов.

Эти широкие тенденции не ограничиваются Соединенными Штатами, хотя по разным причинам они были менее выражены в других странах. Уже к 1980 году в США было больше неравенства, чем в большинстве других промышленно развитых стран, а впоследствии произошел один из самых резких скачков неравенства. Некоторые другие страны не сильно отставали.