Негативные шоки предложения в середине XIX века, а затем в 1970-х годах вызвали наиболее очевидные скачки глобализации, если судить по показателю взаимосвязи между международной торговлей и производством. Но шок Первой мировой войны также представлял собой ограничение поставок: в воюющих европейских государствах, ранее зависевших от трансатлантических морских путей, которые теперь были ограничены экономической войной, наблюдалась нехватка продовольствия, а также каучука, нитратов, цветных металлов. Этот шок также подтолкнул кратковременное восстановление мировой торговли в 1920-х годах.
В двадцатом веке Великая депрессия, которая привела к деглобализации, была в первую очередь шоком спроса. Люди интерпретировали эту катастрофу как бедность посреди изобилия: был избыток зерна (и других товаров), который привел к снижению цен. Политический ответ заключался в управлении спросом. Правительствам нужно было создать дополнительный спрос и подтолкнуть цены вверх. Интеллектуальный ответ заключался в том, что капитализм и рынок потерпели неудачу. Проклятие недостаточного потребления может быть устранено, если правительства смогут каким-то образом спроектировать рост потребления.
Случай 1970-х годов, когда началась новая волна глобализации и инноваций в международном управлении, является более сложным. Его можно рассматривать как отрицательный шок предложения, но возникший в результате резкого роста мирового спроса. Шоки спроса и предложения могут быть связаны между собой: в данном случае большой положительный шок спроса в 1960-х годах, частично подпитываемый денежными мерами в США, вызвал дефицит товаров, а затем действия производителей товаров по ограничению предложения с целью повышения цен посредством монопсонизма. Некоторые ограничения предложения возникли по старым причинам: плохая погода снизила урожайность или привела к неурожаю. Наиболее ярким примером контроля над предложением, который затем послужил привлекательной моделью для подражания другим экспортерам товаров, стал нефтяной картель ОПЕК. Значительное повышение цен на нефть в 1973-1974 годах, а затем снова после свержения шаха и иранской революции 1979 года в сочетании с ограничениями поставок привело к дефициту: проблемы 1840-х годов вернулись. Возникла всеобъемлющая нехватка продовольствия, нефти, за которой последовала конкуренция за ресурсы. В то время иногда считалось, что ограничения предложения - это одноразовый эффект, что неурожай не повторится, а нефтяной картель (и другие картели производителей) ослабнут. Но затем правительства богатых стран попытались отсрочить необходимую адаптацию к новой структуре относительных цен путем дальнейшего расширения экономики и тем самым породили не временную, а устойчивую инфляцию.
Рисунок I.1. Отношение мирового экспорта к ВВП (процент) (Источник: Луис Катао и Морис Обстфельд, Введение к книге Catão and Obstfeld, eds., Meeting Globalization's Challenges: Policies to Make Trade Work for All [Princeton: Princeton University Press, 2019]).
В сегодняшней версии шока предложения после 2020 года возвращается дефицит не только продуктов питания, но и некоторых ключевых элементов цепочек поставок (от стеклянных флаконов для хранения и доставки вакцин до ноутбуков и компьютерных чипов). Проблемы, вызванные коллапсом экономики Covid-19, не являются следствием недостаточного спроса, а скорее напрямую вытекают из того, что правительства по всему миру свернули экономику, чтобы защитить свою медицинскую инфраструктуру от чрезмерной нагрузки.
В этих современных негативных шоках предложения дефицит ограничивается конкретными секторами экономики, в ряде промежуточных товаров, необходимых для производства. Во время Первой мировой войны в центре дефицита были поставки боеприпасов, в частности снарядов, а также продовольствия. В 1970-х годах это была нефть, поскольку резко возрос спрос на автомобили с экономичным расходом топлива и усовершенствованные системы отопления в домах. В сценарии после 2020 года сначала медицинское оборудование, некоторые фармацевтические препараты и вакцины, затем электронные компоненты, в частности микросхемы (порождая "чипаггедон"). В дальнейшем дефицит будет нарастать, так как ограничения поставок вызывают новые производственные проблемы, а взаимосвязанные сети напрягаются и распадаются. Дефицит вызывает конкуренцию, войны на торгах между различными странами за дефицитные продукты. Дискуссия о том, как адаптироваться к дефициту, быстро превращается в дебаты о том, как лучше управлять распределением: с помощью экспертов или технократов, или с помощью народных и демократических механизмов. Возникает потребность в более народном контроле. Во время Первой мировой войны недовольство вылилось в революционную волну, которая прокатилась из России, Восточной и Центральной Европы на запад; в 1970-х годах оно привело к кризису неуправляемости; сегодня оно вызывает дебаты о компетентности правительства и несостоятельности технократов. Часто возникают кратковременные споры по таким вопросам, как поставки кукурузы в Ирландию во время голода 1840-х годов, или поставки стали для снарядов во время Первой мировой войны, или нефти в 1970-х годах, или вакцин и полупроводников сегодня. Конкретные проблемы вполне могут быть решены, но мощные чувства, которые они вызывают, остаются в политическом воображении надолго.
Сохранение тревоги и убеждений о дефиците - это реакция на подавляющий характер шока. В условиях отчаяния только дикие, утопические решения выглядят так, как будто у них есть хоть какой-то шанс на успех.
Предприниматели оказываются в затруднительном положении из-за шока предложения. Финансисты, мечтающие о новых комбинациях для приспособления к будущему, вступают в свои . Неопределенность побуждает смелых духом делать ставки, а для этого им нужно придумать нарратив, видение будущей реальности. Они рекламируют свои продукты, идеи о новом порядке мировой политики и экономики, чтобы убедить. Очень часто, когда это не соответствует последующим событиям, видения выглядят не просто ложными, а мошенническими. Тогда герои превращаются в хрупких людей, чей блеф был раскрыт. Следующие страницы посвящены этим явно магическим фигурам, которые заканчивают жизнь в позоре и бесчестии: Бетель Генри Строусберг в середине девятнадцатого века, Ивар Крейгер в двадцатом и Лекс Гринсилл в двадцать первом.
В условиях шока предложения правительства сталкиваются с той же проблемой, что и предприниматели: необходимо проецировать видение, не зная, какой будет реальность будущего. Следствием этого является то, что компетентность правительств также часто ставится под сомнение. 1840-е и 1970-е годы привели к крупным кризисам легитимности. В 1840-х годах вину возлагали на автократические реакционные правительства. В 1970-х годах было широко распространено мнение, что демократия потерпела крах или (согласно знаменитой книге Жана-Франсуа Ревеля) умирает, что индустриальные общества стали неуправляемыми и что автократии скоро возьмут верх. Все эти сомнения по поводу демократии вернулись с 2020 года - из-за очередного негативного шока предложения, с которым китайское правительство поначалу справилось более эффективно, чем его западные конкуренты.
По мнению некоторых наблюдателей пандемии Ковид-19, именно популистские правительства (или "нелиберальные демократии") - те, которые возглавляют Дональд Трамп, Борис Джонсон, Владимир Путин, Жаир Больсонаро, Нарендра Моди, Родриго Дутерте - глубоко ошиблись в управлении кризисом. Они заняли популистскую позицию в отношении преимуществ блокировки в качестве немедленной меры сдерживания и отвергли советы экспертов или "технократов". Даже в богатых странах, где кризис выглядит так, как будто с ним хорошо справляются - в Германии или Японии - наблюдается всплеск протеста. До штурма Капитолия США 6 января 2021 года, в августе 2020 года был атакован Рейхстаг Германии. Большое количество людей отчаянно ищут новое руководство и новое видение.
Пока политические лидеры ищут пути выхода, деньги предлагают легкий путь. Инфляция - это очевидный немедленный ответ на шок предложения. Большее количество денег в карманах создает впечатление, что ресурсы доступны для решения проблемы дефицита. В тендерных войнах больше ресурсов может быть следствием большего количества денег. Конечно, такой результат отчасти является иллюзией, поскольку в результате цены растут. Существуют также эффекты последовательности, когда первые победители получают возможность завладеть определенным ресурсом. Эти преимущества затем вызывают новые потребности и новое распределение. Первые политические действия могут привести к инфляционной спирали, особенно если существуют влиятельные группы, которые требуют от правительства еще больших послаблений. Таким образом, адаптация двадцатого века к негативным потрясениям предложения была гораздо более инфляционной, чем реакция девятнадцатого века. После 1840-х годов наблюдался как рост металлических денег (после Калифорнийской золотой лихорадки 1849 года и австралийского эквивалента в 1851 году), так и рост банковских денег, поскольку было создано много новых кредитных учреждений. Первая мировая война также стала шоком для предложения, поскольку правительства закрыли гражданские предприятия, чтобы сосредоточиться на военном производстве. Результатом стала широкомасштабная инфляция. 1970-е годы, после шока предложения, стали десятилетием Великой инфляции. Инфляция облегчила реакцию на шок предложения, смазала колеса для инвестиций и инноваций.