Я не знаю подробностей смерти матери Луки. Я знаю только, что она умерла, потому что мой отец однажды упомянул мне об этом, когда я вернулась на похороны моего дедушки. Я не знаю точно, как и когда она умерла, но на самом деле это не имеет значения. Лука вырос без матери, это то, что знаю точно.

Я не могу не задаться вопросом, каким был этот дом, когда его мать была еще жива. Принесла ли она тепло в этот дом? Дала ли она своему сыну любовь, в которой он нуждался и которую заслуживал?

Я знаю, каково это — расти без мамы и иметь отца, который считает тебя обузой. Однако мой отец никогда не расставался с памятью о моей матери, и это видно по тому, сколько ее фотографий и картин он разбросал по дому в ее честь.

Сальваторе Витале живет в доме, который, кажется, забыл свою прошлую любовь и прежнюю жизнь. Но, возможно, именно этого он и хочет. Возможно, воспоминания о ней слишком болезненны для него. Однако в глубине души я не уверена, так ли это. Он кажется слишком холодным человеком, чтобы цепляться за сентиментальные вещи и что-то столь тривиальное, как воспоминания или семейные фотографии.

— Я очень доволен тем, как прошел этот вечер, — говорит Сальваторе Луке у входной двери, провожая нас. — Я собирался подождать с рассказом об этом до завтра, но скажу тебе сейчас. Я собираюсь предоставить тебе еще несколько территорий для управления.

Лука, кажется, доволен этим открытием, но почти сразу же меняет выражение лица.

— Спасибо, — бормочет он.

Поворачиваясь ко мне, Сальваторе берет мою руку в свою и целует сверху. — Было приятно наконец познакомиться с тобой, Верона.

— Спасибо. Я чувствую то же самое, — говорю я ему.

— Увидимся в пятницу вечером на вечеринке, — говорит он, прежде чем вернуться в дом.

Я не знаю, чего ожидала от встречи с отцом Луки, но думаю, это дало мне некоторое представление о том, почему мой муж такой, какой он есть, и я благодарна за это.

Лука ведет меня вниз по ступенькам на подъездную дорожку к ожидающей машине. Я сажусь первой, и Лука закрывает дверцу, прежде чем забраться на заднее сиденье с другой стороны.

Напряжение снова усилилось в десять раз, и кажется, что Лука — свернувшаяся змея, готовая напасть в любой момент. Я знаю, что если он хочет драться, то мы будем драться, и я дам ему столько гнева и ярости, сколько он хочет и заслуживает.