Но он остановился, не заходя во двор, из-за чего я наткнулась на его спину.

— Боже, Уэс. – Я чувствовала себя до смешного неловко, вжимаясь грудью в его спину. — Что ты делаешь?

Он повернулся и посмотрел на меня сверху вниз, на его губах появился слабый намёк на улыбку. Было что-то в его улыбке, в том, как она не только демонстрировала идеальные зубы, но и делала его тёмные глаза весёлыми и искрящимися, что не было невозможно не улыбнуться в ответ. — Я просто хочу напомнить тебе, что Майкл думает, что я пытаюсь сблизиться с тобой. Так что, если он покажется незаинтересованным тобой, не принимай это на свой счёт. Он хороший парень, поэтому, скорее всего, будет держаться на расстоянии, пока не поймёт, что между нами ничего нет. Хорошо?

Я не знала, был ли тому причиной лёгкий ветерок или тот факт, что он был так близко, но его мужской одеколон (или дезодорант – он так и не ответил на мой вопрос) продолжал достигать моего носа и делать его по-настоящему счастливым. Я снова вдохнула и заправила волосы за уши.

— Ты пытаешься меня успокоить?

Его глаза прищурились, как будто он хотел усмехнуться, но вместо этого он покачал головой. — Боже, нет. Ты сама по себе, в эмоциональном плане. Я участвую в этом только ради своего постоянного места.

Улыбка заиграла на моих губах, хотела я того или нет. — Ладно, хорошо.

Он потрепал меня по волосам, как будто я была маленьким ребёнком – дурак – а затем направился в сторону гаража, расположенного сзади. Его внезапное физическое присутствие было шокирующим – знакомым и странным одновременно, и мне потребовалась минута, чтобы полностью прийти в себя. Я увидела трёх парней, стоящих возле первой двери, и быстро пригладила волосы, следуя за ним, мой пульс участился, так как нервы, связанные с тем, что я не знаю этих людей, пронзили меня.

Я сделала глубокий вдох и увидела Майкла, который разговаривал, прислонившись к ржавому серебристому фургону, в джинсах и чёрной флисовой куртке, которая подчёркивала его голубые глаза. Такие, такие красивые.

— Не нервничай. – Уэс сказал это уголком рта и подтолкнул меня плечом, прежде чем сразу же приступить к представлениям. — Это Ноа, Адам, а Майкла ты знаешь.

— Привет, – сказала я, моё лицо горело, когда они все посмотрели на меня. Я плохо запоминала имена, но прозвища могли бы помочь. Я запомнила «Ухмыляющееся лицо» (Ноа), «Гавайская рубашка» (Адам) и «Мистер Совершенство с идеальной задницей» (Майкл, конечно же). Все были достаточно дружелюбны. Гавайская рубашка сказал, что помнит меня по средней школе, потому что у нас была одна и та же классная руководительница, а потом они с Ноа начали обсуждать, какой классной была мисс Брэнд в седьмом классе по чтению.

Всё это было очень банально и неинтересно, поэтому я игнорировала их и старалась смотреть куда угодно, только не на Майкла. Пыталась и потерпела неудачу. Что бы я ни говорила своему мозгу, мои глазные яблоки постоянно искали его и пробегались по его красивому лицу.

Всё внимание Уэса было на мне, и когда мы встретились взглядами, он покачал головой.

Это заставило меня высунуть язык.

Ухмыляющееся лицо наклонило голову – определённо увидел язык, но Уэс спас меня, сказав: — Мы едем или как?

Мы все загрузились в минивэн и как раз когда я собиралась занять место в среднем ряду, Уэс подтолкнул меня к задней части и пробормотал: — Доверься мне.

Он обошёл меня и плюхнулся на место у левого окна, оставив мне свободное место прямо между ним и Майклом. Садясь, я посмотрела на Уэса, и он поднял бровь, как бы говоря: «дерзай», от чего у меня защипало в носу, когда Адам завёл фургон и выехал из переулка.

Уэс начал говорить с парнями впереди, наклонившись вперёд, чтобы говорить через второй ряд, как бы давая нам с Майклом немного личного пространства. Я прочистила горло и почувствовала, что его нога находится очень близко к моей. Что сказать? Мой разум был абсолютно пуст, посылая ровную линию ЭКГ, когда мой рот перестал функционировать.

Время смерти: 17:05.

За всё время, что я представляла себе наши волшебные первые мгновения, я ни разу не подумала, что буду неловко смотреть на свои колени, совершенно немая, надеясь, что то, что пахнет плесенью в машине, каким-то образом не было мной, в то время как ужасная песня от Florida Georgia Line будет звучать с динамиков за нашими головами.

Майкл смотрел в свой телефон, и я поняла, что времени у меня в обрез. Скажи что-нибудь умное, Лиз. Я открыла рот и чуть было не сказала что-то о вечеринке, но тут же закрыла его, поняв, что напоминать ему об инциденте с рвотой и вызывать в его воображении образ осмеянной меня – ужасная идея.

Ну же, скажи что-нибудь, неудачница!

Затем: — Лиз.

Мои глаза метнулись к его лицу, но от взгляда на него мой желудок начал вытворять дикие вещи, и я опустила глаза на молнию его куртки, чтобы успокоить нервы. Несмотря на то, что моё лицо пылало, и я была уверена, что на кончике моего носа выступили мелкие капельки пота, я попыталась вести себя непринуждённо и подразнить, сказав: — Майкл.

Он улыбнулся. — Могу я тебе кое-что сказать?

О, боже.

Что он собирался сказать? Что он может сказать, когда он вернулся всего несколько дней назад? Я приготовилась к его признанию, что от моих духов его тошнит или что у меня из носа торчит что-то отвратительное. — Конечно.

Его глаза на крошечную секунду поднялись к моим волосам, затем вернулись к моим глазам, и он сказал: — Сейчас ты очень похожа на свою маму.

Можно ли почувствовать, как останавливается собственное сердце? Наверное, нет, но у меня защемило в груди, когда я представила лицо своей мамы и поняла, что Майкл тоже помнит её лицо. Он всё ещё мог представить её. Мне пришлось быстро моргнуть, чтобы собраться, потому что за всю мою жизнь это был самый важный комплимент, который я когда-либо получала. Мой голос был хриплым и сдавленным, когда я произнесла:

— Ты так считаешь?

— Я правда так считаю. – Он улыбнулся мне, но выглядел немного неуверенным, сомневающимся, как всегда, выглядят люди, когда они задаются вопросом, не совершили ли они ошибку, упомянув о существовании моей мамы. — Я сожалею о том, что...

— Спасибо, Майкл. – Я скрестила ноги, переместившись так, чтобы ещё немного повернуться нему лицом. По правде говоря, мне нравилось говорить о маме. Упоминать о ней в непринуждённой беседе, распространять слова о ней во вселенной было похоже на то, что частичка её осталась здесь, со мной, хотя её уже так давно нет с нами. — Ты всегда ей нравился. Наверное, потому, что ты был единственным человеком, который не прятался под её купальней для птиц и не топтал её маргаритки во время игры в прятки, но это считается.

Его голубые глаза втянули меня в себя, когда он улыбнулся и издал невероятно приятный глубокий смешок. — Я согласен на это. Так вот о чём твоя татуировка? Маргаритки твоей мамы?

Моё сердце точно остановилось, и всё, что я могла сделать, это кивнуть в ответ, когда в уголках моих глаз выступили счастливые слезы. Я отвернулась от него, быстро моргнув несколько раз. Он увидел мою татуировку и без всяких объяснений понял её. Возможно, он не знал, что моей маме нравилась фраза из «Вам письмо» о том, что маргаритки – самый дружелюбный цветок, но цветы заставили его вспомнить о ней. Уэс посмотрел на меня, и его брови сошлись, когда он собирался что-то сказать, но я только покачала головой. По какой-то причине фургон начал замедляться, хотя мы были в пути всего несколько минут.

— Почему мы останавливаемся? – обратился Уэс к Адаму.

— Это дом Лэйни.

Моя голова мотнулась влево, и мимо лица Уэса я увидела Лэйни в окне, выходящую из большого белого дома в колониальном стиле. Она вприпрыжку спускалась по ступенькам в своём танцевальном наряде – блестящем чёрном трико, который подчеркнул бы мои недостатки, но не её, и я почувствовала тошноту, глядя, как она открывает раздвижную дверь фургона.

Так вот почему было свободное место.

Мой момент с Майклом и счастливые воспоминания о маме исчезли, когда Лэйни залезла в фургон и захлопнула за собой дверь. Майк пригласил её? Хотел ли он, чтобы я подвинулась, чтобы она могла сесть на моё место? Она что, была его спутницей? А я – Уэса?

— Большое спасибо, что вернулись за мной. – Она села на сиденье напротив Майкла, и её тонкий аромат духов донёсся до того места, где сидела я, обонятельное напоминание о том, что она была потрясающей до мельчайших деталей. Она оглянулась на нас и сказала мне: — О, привет, Лиз, я не знала, что ты придёшь. Я бы предположила, что ты не любишь спорт.

Я выдавила улыбку, но мне показалось, что мои губы не были полностью растянуты, так как внутри меня всё клокотало. Конечно, она была права, но почему она предположила это обо мне? Потому что я не носила дурацкий бомбер с буквами на нём? И я была почти уверена, что она не случайно указала на это в присутствии Майкла. Я пыталась звучать беззаботно уже второй раз за вечер, сказав: — И всё же я здесь.

И, чёрт возьми, из-за неё я забыла посмотреть, как выглядит дом Майкла.

Она повернулась лицом вперёд и сказала парням впереди: — Ну, я никак не могла быть готова к тому времени, когда Майкл уйдёт, но в свою защиту скажу, что ему не нужно было наносить сценический грим и втискиваться в костюм.

Все, конечно же, рассмеялись, в то же время Лэйни разразилась тирадой о том, что нужно, чтобы подготовиться к танцам.

— Я понятия не имел, что она придёт, – сказал Уэс, удивив меня. Его рот был так близко к моему уху, что я буквально задрожала. — Я клянусь.

Что бы Уэс ни говорил о постоянном месте, в тот момент я не могла отделаться от мысли, что он помогал мне ещё и потому, что был искренне мил. Слова Джосс эхом отдавались в моей голове: «Все любят Уэса».

Я начинала понимать, почему.

Я наклонилась ближе к нему, чтобы он мог меня слышать, и пробормотала: — Ты был прав насчёт того, что меня затмят. Теперь я действительно невидима.