Я не могла поверить, что ему удалось найти для меня что-то модное, что мне понравилось.

Как раз когда я переодевалась в изумрудно-зелёный свитер, я услышала его слова:

— Ты можешь переодеваться немного быстрее? Я тут засыпаю.

— Разве тебе не нужно пройтись по магазинам, пока ты ждёшь меня? Кажется, я видела распродажу костюмов для несносных качков в подсобке.

— Ауч. – Он присвистнул. — Ты такая злая.

— Дай мне две минуты, и я закончу.

— Серьёзно? – Он был шокирован.

— Серьёзно.

— Но ты только на первой восьмёрке.

Я стянула свитер и снова надела рубашку, сунула ноги в туфли, поправляя волосы в зеркале. — Я нашла то, что мне было нужно, так что нет причин продолжать.

Когда я вышла, он выглядел сомневающимся, как будто не доверял моему ответу, но когда мы подошли к кассе, он выглядел так, как будто одобрил выбранные мной товары.

— Я всё ещё не могу поверить, что принимаю от тебя советы по моде. Мне кажется, что это какое-то дно. – Я протянула кассиру свою дебетовую карту и посмотрела на небольшую стопку одежды на прилавке.

Я указала на коробку из-под обуви, стоявшую рядом с моей одеждой. — Это не моё.

— У меня отличный вкус. Я как твой личный фей-крестный. – Уэс жестом указал на обувь. — И это мой вклад.

— Что?

Он оперся рукой о прилавок и одарил кассира улыбкой, которая говорила: «Видите, с чем я имею дело?».

— Я знаю, что у тебя нет «Чаков», Либби, а тебе они определённо нужны.

— Ты купил мне обувь.

— Не обувь. «Чак Тейлоры»15.

Я посмотрела на его весёлую ухмылку и не знала, как реагировать, поэтому протянула руку и открыла коробку.

Уэс Беннетт купил мне обувь.

Ни один мальчик никогда ничего не покупал для меня, но вот Уэс, враждебный соседский мальчик, тратил свои собственные деньги, потому что думал, что мне нужны «Чаки». Я прикоснулась к белому материалу. — Когда ты только успел это сделать?

— Когда ты была в примерочной. – Он мило улыбнулся мне и сказал: — Я попросил Клэр позаботиться об этом.

— Кто такая Клэр?

— Консультант примерочной. Обращай внимание.

Кассир вручила мне чек и пакет, а я всё ещё ломала голову, как реагировать. Это было мило, заботливо и так не по-уэсовски. — Эм, спасибо за кеды. Я…

— Перестань болтать, Баксбаум. – Он улыбнулся так широко, что его глаза прищурились. — Это смущает.

Мы вышли из магазина, и прежде чем направиться к выходу из торгового центра, я заставила его зайти со мной в Ava Sun, мой любимый магазин. Это было похоже на стиль Кейт Спейд16 бюджетом T.J. Maxx17, в основном платья, юбки и изящные аксессуары.

— Святые угодники, это как гигантская версия твоего шкафа.

Я знала, что он подкалывал, но направляясь к стеллажам с распродажей в задней части, я сказала: — Спасибо.

— Я подразумевал, что это похоже на кошмар.

Я проигнорировала его и начала просматривать стеллажи.

— Типа настоящий кошмар. Монстры, гоблины и ужасные платья в цветочек.

— Ш-ш-ш. Я пытаюсь делать покупки.

Я нашла полку с распродажей и начала копаться, пока он прислонился к стене и смотрел в свой телефон. Часть меня задавалась вопросом, не было ли его непрекращающееся поддразнивание его способом флирта. То есть, с другим парнем так бы и было, но это был Уэс. Он всегда дразнил и мучил меня, так почему я должна воспринимать это иначе, чем раньше.

Это был его способ.

— Вау. Это платье так в стиле Лиз Баксбаум.

— Хмм? – Я подняла глаза, и он указал на манекен.

— Это платье. Оно в твоём стиле.

Я проследила за его указанием на манекен и была совершенно ошеломлена. Потому что, уточню, он указывал не просто на какой-то манекен. Он указывал на мой манекен, на котором было надето моё платье-футляр в гусиную лапку, в которое я мгновенно влюбилась, когда оно появилось в продаже две недели назад.

То, на которое я смотрела в Интернете не менее двадцати раз, с тех пор.

Оно было дорогим, поэтому я заставляла себя ждать, пока не смогу попросить отца купить его на мой день рождения, но в том, что Уэс смотрел на него и думал, что это «я», было... что-то. Это сделало меня счастливой.

— Мне действительно нравится это платье.

— Видишь? У меня невероятная интуиция для фея-крестного.

Я поправила лямку своей сумки и сказала: — Пошли, пока меня не стошнило на твою униформу.

Как только я села в его машину, зажужжал мой телефон. Это было уведомление о том, что только что вышел новый альбом Insipid Creation. Должно быть, я издала какой-то взволнованный звук, потому что Уэс спросил:

— Что?

— Ничего. Я просто увидела, что альбом, который я предварительно заказала, отправляется сегодня.

— Отправляется, бабушка? – Он вставил ключ в замок зажигания и сказал: — Ты не слушаешь музыку, как молодёжь?

Я захлопнула дверь. — Конечно, слушаю, но некоторые вещи должны звучать на виниле.

Он оглянулся, заводя машину, и я пристегнула ремень безопасности.

— Ты всегда так увлекалась музыкой? Мне кажется, я чаще вижу тебя в наушниках, чем без них.

— По большей части. – Я засунула телефон в сумочку и посмотрела в окно. — Мама отдала меня на уроки фортепиано, когда мне было четыре года, и я влюбилась в это, а потом она играла со мной в игру, где мы создавали саундтреки ко всему.

— Серьёзно? – Уэс оглянулся через плечо, прежде чем выехать с парковки.

— Да. Мы часами подбирали идеальные песни, чтобы они подходили к тому или иному событию, к которому мы готовили саундтрек.

Произнеся это вслух в салоне его машины, я поняла, что никогда никому не рассказывала об этом раньше. Это было воспоминание, которое принадлежало только ей и мне, и я всегда считала ужасно печальным, что я единственная на планете, кто знала об этом.

До сих пор, наверное.

Я улыбнулась, но прозвучала как лягушка, когда сказала:

— Я создала один для летнего лагеря, для рождественских каникул, для шестинедельного курса плавания, который я ненавидела и никогда не сдавала – всё и вся было достойно саундтрека.

Уэс отвёл взгляд от дороги, чтобы взглянуть на меня, и тут он словно почувствовал, что я больше не хочу говорить о маме.

— Так вот что это было! – Его рот растянулся в усмешке. — Ты создала саундтрек для себя и Майкла.

— Что? – Я немного повернулась на своём сиденье и поняла, что мои щеки мгновенно покраснели. — О чём ты говоришь?

Откуда, ради всего святого, он узнал об этом?

— Расслабьтесь, мисс Любовь, я сохраню ваш секрет.

— Я понятия не имею, о чём ты...

— Я видел листок. – Уэс выглядел так, будто пытался не рассмеяться, хотя всё его лицо улыбалось. — Я видел листок, так что бессмысленно отрицать это. Он лежал на твоём ежедневнике сегодня утром, и там было написано: «Саундтрек М&Л». Боже, Баксбаум, это чертовски очаровательно.

Я рассмеялась, хотя мне было очень стыдно.

— Заткнись, Уэс.

— Какие песни в нём?

— Серьёзно.

— Серьёзно, я хочу знать. Он полностью состоит из треков для кувыркания в постели, по типу Ginuwine и Nine Inch Nails, или это сентиментальная романтика? Тейлор Свифт в списке?

— С каких пор Nine Inch Nails – это музыка, для кувыркания в постели?

— Это я здесь задаю вопросы.

Я только вздохнула и посмотрела в окно.

— А мы можем сделать саундтрек?

— Я тебя ненавижу.

— Ну же.

— Разве у тебя нет дел получше, чем это? – Я жестом показала между нами двумя, поддразнивая, но в то же время интересуясь его ответом. Было ли всё дело в парковочном месте, или, может быть, немного во мне? — Серьёзно?

— Конечно, но я бы продал свою собственную бабушку за парковочное место. Это, – сказал он, подражая моему жесту, — всё для того, чтобы передвинуть машину Уэсси поближе к Уэсси.

А вот и мой ответ.

— Такое отвратительное прозвище. – Я продолжала смотреть в лобовое стекло, но я слышал усмешку в его голосе, когда он сказал:

— Итак, вернёмся к саундтреку У&Л. Что мы в него добавим?

— Ты засранец.

— Я не знаком с этой песенкой, но ты здесь меломан, а не я. Я вообще-то думал о чем-то более похожем на любовную тему из «Титаника».

— Если бы мы создавали саундтрек, – сказала я, указывая на его лицо, — чего мы не делаем, то он был бы посвящён войне за парковку.

— Ах, да, война за парковку. – Он включил поворотник и остановился на красный свет. — Какая песня сопровождала бы эту славную битву?

— Не из «Титаника».

— Хорошо, тогда...?

— Хм. – Я закрыла глаза и задумалась, не обращая внимания на его сарказм. Это было моё любимое занятие во всём мире. — Сначала нам нужно решить, хотим ли мы, чтобы песня была аккомпанементом к сцене, или противопоставлением.

Он не ответил, а когда я открыла глаза, он наблюдал за мной. Он сглотнул и сказал: — Наверняка, противопоставлением.

— Хорошо. – Я проигнорировала это и продолжила. — Итак, если мы думаем о том дне, когда ты заклеил скотчем моё лобовое стекло, как последний негодяй, я бы выбрала что-нибудь в твою честь. Знаешь, потому что ты был совершенно недостоин почестей.

— «Isn't She Lovely» Стиви Уандера? – предложил он.

— О, мне нравится. – Я напела первую строчку, прежде чем сказать: — Или. У The Rose Pigeons есть песня «He's So Pretty, It Hurts My Eyes», и в ней рассказывается о том, как мил и удивителен какой-то чувак. Так что это полное противопоставление тебе в войне за место на парковке, верно?

— Я сделал то, что должен был. Всё справедливо в любви и на парковке.

Когда он остановился перед книжным магазином, чтобы я могла вернуться на своей машине, я поблагодарила его и взяла свои пакеты. Он сказал, что собирается написать Майклу и упомянуть, что я присоединюсь, а также сказал, что скажет несколько хороших слов обо мне. Я хотела помочь ему подобрать идеальные прилагательные, но прикусила язык. Я вышла из его машины, и как раз, когда я уже собиралась захлопнуть дверь, он сказал:

— Может быть, тебе стоит выпрямить волосы для сегодняшнего вечера.

— Прости, мне показалось, что ты только что сказал мне, что я должна делать со своими волосами. – Я знала, что он пытается помочь мне завоевать Майкла, но понимал ли он, что это заставляет меня чувствовать себя полным дерьмом, когда он ведёт себя так, будто мой стиль – это шутка? Я на 100% уверена в своём стиле – я одевалась для себя и только для себя, но всё равно было неприятно осознавать, что ему не нравится, как я выгляжу.