Майкл сказал: — К слову о Уэсе...

— Что… я не говорила, – выпалила я, быстро моргая, пытаясь понять, что, черт возьми, я пропустила, и какие слова он говорил, пока я отключилась.

Майкл нахмурился, странно глядя на меня, и сказал: — Я правда считаю, что тебе стоит дать ему шанс.

Подождите, что?

Майкл уже выполнил свой долг друга, сказав мне об этом на баскетбольной площадке, верно? Конечно, они были друзьями, но, если бы у него были какие-то мысли обо мне, выходящие за рамки дружбы, казалось, что он не стал бы так настаивать.

Но это он написал мне сообщение, и он был игривым. Так что же всё это значило? В этот момент мне понадобилась доска и нитка. Когда мы добрались до секции Куин, я спросила:

— Шанс. Что именно подразумевает собой «шанс»?

Он протянул руку и взял книгу с полки.

— Просто узнай его получше.

— Я уже знаю его.

— Нынешнего его, а не того, с кем играла в прятки. – Он открыл книгу и пролистал страницы. — Ого, какие большие слова.

— Извини, у нас в наличии только издания с крупным шрифтом.

— В общем, – продолжил он, достаточно пристально глядя мне в глаза, что я начала ёрзать. — Ты ему нравишься, Лиз. Честно говоря, я здесь всего несколько дней, но не могу заставить его прекратить болтать о тебе.

Что именно говорил Уэс, когда меня не было рядом? Не слишком ли далеко зашёл в своей игре? Потому что, если он так и сделал, план мог бы полностью провалиться.

— Он даже не знает меня по-настоящему – он знает ту меня, которая играла с ним в прятки.

— Просто попробуй – это всё, о чём я прошу. Сходи с ним на свидание и попробуй.

Я посмотрела на него и прикусила уголок губы. — Ты приглашаешь меня на свидание из-за него?

Как, чёрт возьми, мы с Уэсом собирались выпутаться из этого?

Это заставило его снова улыбнуться.

— Вовсе нет. Но в среду вечером я приглашаю рябят посмотреть кино, так как у старшеклассников в четверг уроки начнутся позже, и вам стоит прийти.

Я сглотнула и поддразнила:

— Ты имеешь в виду вместе, да?

Это заставило его улыбнуться.

— Просто езжай с Уэсом. Пожалуйста?

Боже, всё это начало выходить из-под контроля. Теперь Майкл приглашал людей, чтобы Уэс мог сделать шаг. Но Уэс только притворялся, что считает меня потрясающей, чтобы показать Майклу, какая я потрясающая. У меня начинались проблемы, и это был мой собственный план. Мне нужно было покончить с этим как можно скорее. Я спросила:

— А что, если после этого он по-прежнему будет нравиться мне только как друг? Что тогда?

— Ничего страшного, ничего плохого. – Его глаза скользнули по моему лицу, и это было похоже на момент. Казалось, что он действительно видит меня, или рассматривает что-то во мне, и я задумалась, насколько плохо выглядит мой нос.

— Хорошо, – сказала я. Может быть, он давал своему другу последний шанс, прежде чем сделать шаг. — Я дам ему шанс.

— Да. – Он посмотрел на меня и вскинул кулак. — А теперь, если ты меня извинишь, я собираюсь взять свой роман домой и почитать его в горячей ванне с пеной.

Я рассмеялась. — Иди побалуй себя, милый.

— Это было просто восхитительно, мама. – Я прислонилась спиной к надгробию и скрестила лодыжки, вдыхая запах свежескошенной травы. Иногда апрель в Небраске наступал медленно, время от времени налетала поздняя метель, уничтожая обещанную весну, но не в этом году.

Птицы щебетали в распускающихся листьях высоких деревьев кладбища, вечернее солнце было тёплым, и это весеннее предвкушения витало в воздухе вместе с запахом цветущих черёмух.

— Он не только купил романтическую книгу, которую ни один типичный неуверенный в себе мужчина никогда не признается, что читал, но он был забавным, обаятельным и, между нами говоря, флиртовал взглядом. Флиртовал взглядом, и он определённо флиртовал в своих сообщениях прошлой ночью. Я думаю, он думает... Не знаю, я не хочу говорить, что он считает меня классной, но, может быть, забавной...? Да, я вполне уверена, что он считает меня забавной.

Я снова представила его смеющееся лицо – наверное, уже в двадцатый раз с тех пор, как он вышел из книжного магазина, – и мне захотелось завизжать. — Клянусь Богом, он бы тебе так понравился.

Так бы и было. Он был зрелым, вежливым, обаятельным и умным, именно такого парня она сделала героем всех своих сценариев. В каждом сценарии, который она написала, был крепкий, надёжный симпатяга, который завоёвывал свою любовь.

Именно поэтому я так сильно хотела, чтобы он пригласил меня на бал. Почему-то пойти на выпускной с кем-то, кого она знала – кто знал её достаточно хорошо, чтобы знать и помнить о её маргаритках, казалось жизненно важным. Как будто это могло создать ощущение, что она каким-то образом участвует в моём выпускном классе.

Нелепо, правда?

Но я просто хотела, чтобы пустота в моей жизни хоть немного уменьшилась. Разве я много прошу? Я продолжала ждать «завершения», которое должна была почувствовать, но мне уже начало казаться, что оно никогда не наступит.

Черёмуха, на которую я смотрела, расплылась, и я проглотила ком в горле.

— Папа и Хелена постоянно спрашивают меня о выпускном – иду ли я, нужно ли мне платье, но дело в том, что мне ни в чём не нужна их помощь. Это эгоистично, и они этого не заслуживают, но если я не могу сделать эти вещи с тобой, то не хочу ни с кем другим.

— Ты разговариваешь сама с собой?

Я подпрыгнула, ударившись головой о мамино надгробие, прежде чем обернулась и увидела Уэса. Он стоял в спортивной одежде, со вспотевшим лбом, и я, прижав руку к своему бешено колотящемуся сердцу, сказала:

— Боже, что ты здесь делаешь?

Его рот опустился, а брови сошлись вместе, как будто он был в замешательстве.

— Воу, извини. Я не хотел тебя напугать.

По какой-то причине меня разозлило его появление. Я знала, что должна чувствовать себя смущённой тем, что он застал меня разговаривающей с куском мрамора, или беспокоиться о том, что именно он услышал, но всё, о чём я могла думать, это о том, что он находится в этом пространстве. Это было моё пространство – моё и мамы, и его тут быть не должно.

Я вскочила на ноги. — Уэс, ты последовал за мной сюда? В чём твоя проблема?

— О. – Его ухмылка исчезла, и он посмотрел на могилу моей матери – теперь, когда я переместилась, он мог видеть её имя – прежде чем сказать: — Черт. Я уже бежал, когда увидел, что ты свернула сюда. Я думал, ты просто сокращаешь путь.

— Да, но это не так, ясно? – Я быстро заморгала, пытаясь не дать своим эмоциям скатиться вниз, куда бы они ни направлялись. — Наверное, будет лучше, если ты просто не будешь бегать за людьми без их ведома. Вероятно, это будет твоим лучшим вариантом.

Он сглотнул. — Я не знал, Лиз.

Я закатила глаза и достала наушники из кармана. — Ну да, теперь ты знаешь. Ты знаешь, что эта странная Малышка Лиз – чудачка, которая никак не может забыть свою покойную маму. Круто.

— Нет, послушай. – Он подошёл ближе и обхватил меня руками за плечи, нежно сжимая, в то время как его пронзительные карие глаза блуждали по моему лицу, словно он отчаянно пытался убедить меня. — Я сейчас уйду, а ты оставайся. Забудь, что ты меня видела.

— Слишком поздно. – Я вдохнула через нос и стиснула зубы, отступая от него и его рук. — Оставайся, если хочешь, мне всё равно.

Я воткнула наушники в уши и включила музыку. Я включила Foo Fighters так громко, что не могла слышать, что бы Уэс мне ни говорил, и, отвернувшись от него, побежала по дороге, хотя знала, что он выкрикивает моё имя.

Я бежала домой с рекордной скоростью, пытаясь думать о таких обыденных вещах, как домашнее задание, в слабой попытке подавить свои эмоции. Мне нужно было написать статью о патриархате в литературе, и я не могла решить, использовать ли мне «Жёлтые обои»26 или «Историю одного часа»27. Второй вариант мне нравился больше, но в первом было больше материала.

Я захлопнула входную дверь и уже почти добралась до безопасной комнаты, когда отец окликнул меня.

— Да?

— Зайди ко мне на секунду.

Я прошла по коридору в его комнату и толкнула дверь его спальни, всё ещё тяжело дыша после бега. — Да?

Он сидел в кровати, читая книгу, а по телевизору на заднем плане шёл эпизод сериала «Друзья». Он даже не оторвал глаз от книги в мягкой обложке, когда спросил: — Эй, ты уже ходила с Джослин за платьями на выпускной?

— Ещё нет – её мама была занята, а мне не очень хотелось из-за моего носа.

— А, да. Кстати, как ты себя чувствуешь?

Я пожала плечами и подумала о том, как мне нравилось слушать повторы «Друзей» в комнате моего отца. Они с мамой смотрели это шоу в постели столько раз, что оно стало для меня как колыбельная песня, звук, который вызывал в памяти образы и запахи моего раннего детства.

— Думаю, уже лучше.

— Рад это слышать. – Он убавил громкость на телевизоре до нуля и наконец посмотрел на меня. — Слушай, раз уж вы ещё не ходили, может, узнаешь, не хочет ли Хелена пойти с вами, девочками? Я знаю, что она с удовольствием это сделает, и я уверен, что она заплатит и за твоё дорогущее платье.

О, как не вовремя. Я не хотела, чтобы она шла с нами, и уж точно не хотела, чтобы она платила за моё платье. Я почувствовала, как тревожно ускорилось моё сердцебиение и попыталась:

— Я думаю, что она, вероятно, слишком...

— Ну же, Либби Лу. – Папа снял очки для чтения. — Она действительно хочет сделать это с тобой. Почему это такая трудная просьба?

Я сглотнула. — Это не так.

— Правда? Потому что я слышал, как она два или три раза упоминала, что была бы рада сводить тебя по магазинам, а ты договорилась с кем-то другим.

— Я разберусь с этим.

Почему он – и Хелена – не могли оставить это? Зачем им было нужно давить на меня по поводу выпускного? Казалось, все хотят, чтобы я сделала что-то – много чего, – чего мне делать не хотелось.

Он приподнял бровь. — Ты пригласишь её? И не скажешь, что это была моя идея?

Моё горло сжалось, но я ответила: — Конечно.

Он перешёл к разговору о чем-то другом, но я ничего не слышала. Почему я должна идти за платьем с Хеленой? Всю оставшуюся часть нашего разговора и всё время, пока я принимала душ после него, мой мозг выкрикивал аргументы в адрес великому незнакомцу. Меня душила мысль о том, что Хелена займёт место моей мамы, такое беспомощное отчаяние, от которого ногти оставляют на ладонях крошечные бороздки в виде полумесяца. Я не хочу, чтобы она была там, так почему это навязывается мне? Почему её желания важнее моих? Аргументы бурлили во мне, пока я чистила зубы и раскладывала одежду, и к тому времени, когда я погасила свет и забралась в постель, я была измотана.