— Это невозможно, — пробормотала она в основном про себя, надеясь, что это неправда. — Я бы увидела твоё имя в документах…

Сверкнула вспышка, прервав Пию на полуслове. Я бросил взгляд на виновника и увидел, как он заметно сглотнул, прежде чем опустить девайс, который, несомненно, станет причиной его смерти.

Известность облегчила некоторые стороны моей жизни, но стала обременительной в других аспектах. Никто не осмеливался беспокоить меня в святилище моих печально известных домашних вечеринок. Гости были в восторге от приглашения и не собирались раскачивать лодку, расстраивая присутствующих знаменитостей. Если вы давали людям то, чего желали их сердца, их подчинение в ответ было слишком легким.

Однако за пределами дома все было иначе. Небольшая стая папарацци была предупреждена о моем появлении в Ноттской академии, и они собрались за воротами.

— Мистер Трималхио, кто эта прекрасная дама рядом с вами? — Другой мужчина с камерой заговорил с противоположной стороны ограждения.

Пия резко зашагала, накинув на волосы золотой шарф от Hermes и решительно сдвинув солнцезащитные очки на переносицу. Любопытство по поводу моего присутствия подавило её желание скрыться от всеобщего внимания. Это только разожгло интерес папарацци к ее личности, и камеры защелкали.

Хотя известность была необходима для моего успеха, это утомляло. Я вежливо помахал рукой, как обычный нормальный человек. Самообладание, которое требовалось, чтобы не вырвать камеры из рук и не разбить их, я оттачивал годами. Отсутствие контроля над импульсами было неприемлемо; именно из-за этого люди моего типа часто попадали в колонию. Тюрьмы кишели антисоциальными личностями. В отличие от этих идиотов, я бы никогда не позволил такой мелочи, как рефлекс, лишить меня целей. Существовали куда более приятные способы утолить жажду крови.

Например, Пия Амбани.

Мой сдерживающий фактор поспешил прочь, открыв дверь в здание. Я просунул ногу в щель, прежде чем она успела захлопнуть её. И последовал за ней внутрь, пока она ворчала. Надоедливые подростки и их не менее жалкие родители суетились вокруг нас. Опекуны расселяли избалованных детей по их комнатам перед торжественным прощанием, пока сопляки ныли, выпрашивая карманные деньги.

При моем появлении было несколько осторожных взглядов. В остальном никто не фотографировал, не приставал и не подходил ко мне. Ноттская академия являлась родиной старых денег и была буквально пропитана ими. Преследование знаменитостей не было частью культуры. Не говоря уже о том, что здесь было много отпрысков звезд Бродвея, и, если я правильно слышал, двое детей-актеров были зачислены в школу на этот год. Учителя, ученики и родители — все привыкли к известным личностям.

Пия уверенно шагала по коридору, на ходу снимая шарф и засовывая его в сумку. Я неторопливо последовал за ней и ухмыльнулся, когда понял, что она ускорила шаг, чтобы оторваться от меня. Это было бессмысленно. Директор школы ранее провел для меня экскурсию, и я знал, куда она направляется. Этот коридор вел в кафетерий.

— Ты не ответила на мой вопрос. Что ты здесь делаешь? — спросил я.

Пия пыталась игнорировать меня, задрав подбородок. Когда она поняла, что не сможет избавиться от меня, прошипела ледяным тоном:

— Пожалуйста, оставьте меня в покое, мистер Трималхио.

— Дай угадаю. Ты здесь, чтобы увидеть свою дочь, — заявил я как ни в чем не бывало.

Пия застыла на месте, мышцы напряглись. Она развернулась и сняла темные очки, карие глаза пылали. Очевидно, я задел за живое.

— Откуда ты знаешь, что у меня есть дочь?

Она ткнула пальцем мне в грудь.

Мои зрачки проследили за тем, как ее ноготь вонзился в мою плоть. Что такого было в этой женщине, что вызывало столь примитивный эффект?

Не становись твердым.

Не становись, блядь, твердым в старшей школе.

— Единственные взрослые здесь — родители, учителя и те, кто недавно купили эту школу. — Я ткнул большим пальцем себе в грудь. — Учитывая, что ты не похожа на учителя, твое присутствие здесь было бы странным, если только у тебя нет ребенка, посещающего эту школу, — подытожил.

Она открыла рот, чтобы спросить, почему я решил, что она не учитель. Я прервал ее, многозначительно кивая на даму с пучком на макушке и в кардигане на пуговицах. Женщина вычеркнула что-то из списка, прикрепленного к ее планшету, что явно выдавало ее роль. Пия закатила глаза, как бы говоря: поняла.

— Но ты предположил, что у меня именно дочь? Как ты узнал?

— У меня есть свои способы.

— Что за черт? — Пия пришла в ярость от моей скрытности. — Ты и за моей дочерью следишь? Говорю тебе прямо сейчас: не смей приближаться к моему ребенку. Никогда. Ты понял меня…

— Джордан рассказала мне о твоей дочери, — сообщил я, когда она её голос повысился. Это вывело Пию из истерики.

Ее глаза расширились, как будто наши взаимные связи не приходили ей в голову, и она, похоже, приняла ответ. Пия неловко поправила консервативную юбку длиной до колен, чтобы взять себя в руки, еще не готовая отбросить все подозрения.

— Позвольте мне кое-что прояснить, мистер Трималхио. Мы не виделись почти четырнадцать лет, и вдруг ты повсюду. Мы столкнулись на вечеринке, а вслед за этим ты предложил мне уйти от мужа. — Ее голос понизился к концу предложения, когда она огляделась в поисках свидетелей нашего разговора. — В довершение всего, ты вломился в мой дом, и ты… т-ты, — запинаясь, пробормотала Пия, не в силах озвучить произошедшее.

— Трахнул тебя? — предложил я помощь, поскольку она, казалось, не находила слов.

Пия покраснела, но отказалась отступать.

— И я должна поверить, что это совпадение, что ты купил школу моей дочери на следующий же день?

— Позволь мне кое-что прояснить, — парировал я с негодованием. — Ты пришла в мой дом без приглашения. Как уже упоминалось прошлой ночью, я вбежал в твой дом, чтобы спасти твою жизнь. Я сообщил, что приеду, и ты предоставила мне доступ в свой дом. Ты посылаешь какие-то серьезные смешанные сигналы.

Пия открыла рот, но я быстро оборвал ее.

— Теперь я узнаю, что твоя дочь учится в школе, которую я только что купил, и при этом ты сваливаешь вину на меня. Откуда мне знать, что ты не записала свою дочь в эту школу только для того, чтобы быть ближе ко мне?

— Ты сумасшедший, если думаешь, что можешь закидывать мне эти нелепые обвинения, — отрезала она. — До свидания, мистер Трималхио. — Она вздернула подбородок и продолжила свой путь. Я зашагал рядом с ней. — Ты перестанешь преследовать меня? — выругалась она.

— Хватит льстить себе. Мы идем в одном направлении.

— Зачем ты идешь в кафетерий?

— Чтобы проверить качество еды. Я слышал, что родители в этой школе чокнутые. — Я многозначительно посмотрел на нее. — Я не дам им шанса жаловаться на то, что их детишки плохо питаются.

Пия раздраженно выдохнула, ее шаги замедлились, когда мы добрались до столовой. Возражения стихли, когда ее взгляд упал на фигуру в углу.

Здесь было многолюдно из-за обеденного перерыва и ажиотажа первого дня. Тем не менее, атмосфера была непринужденной. Дети свободно общались со своими родителями или друг с другом за круглыми деревянными столами с мягкими стульями. Все столы были заняты, за исключением углового. Одинокая волчица, одетая с ног до головы в черное, оккупировала его, разложив перед собой стопку книг. В наушниках и с раскрытым ноутбуком, её язык тела недвусмысленно заявлял «отвали». Со спокойной решимостью малышка давала понять, что она неприступна.

Я бы сделал то же самое, если бы на меня никто не обращал внимания. Выбрал бы столик подальше от бесполезных людей, заблокировав их мусорный шум наушниками и сделал бы себя недосягаемым для «нормальных». Однако, как уже упоминалось, это был мир «нормальных». Девчонка своей отстраненностью превращала себя в мишень.

Пия заметила, куда устремилось мое внимание.

— Аксель, — ее голос понизился, вся прежняя враждебность исчезла в пользу неотложного вопроса. — Можно тебя на минутку?

Когда я моргнул в знак согласия, Пия посмотрела налево и направо в поисках зрителей, а затем повела меня к пустующей фуршетной линии. Она схватила два подноса и передала один мне.

Чистый капитал присутствующих в этом кафетерии равнялся одному проценту будущего ВВП Америки. Учитывая клиентуру, еда была на удивление непритязательной — хот-доги, картофель фри, гамбургеры, спагетти и салат, разложенные по тарелкам в стиле шведского стола. Пия положила себе на поднос спагетти и немного салата. Я рассеянно повторил за ней, мое любопытство разогрел внезапный интерес Пии к цивилизованной дискуссии.

— Прошло много времени с тех пор, как мы виделись в последний раз, — начала она, уставившись на что-то перед собой. — С тех пор для меня многое изменилось.

Тогда я понял, почему Пия выбрала для разговора очередь за едой. Это было наименее незаметно, потому что просто казалось, что мы оба заказываем еду в кафетерии.

— Теперь у меня есть семья, и я здесь, чтобы пообедать со своей дочерью. Она не должна узнать о… — Пия закрыла глаза и глубоко вздохнула. — Что бы ни случилось прошлой ночью, я… я готова забыть об этом. Может, я действительно слишком много выпила, и, возможно, все это было ужасным недоразумением. Давай заключим перемирие и оставим это в прошлом.

Она говорила с четким намерением, намек был предельно ясен. Пия отчаянно хотела помешать мне встретиться с дочерью и не желала, чтобы ее прошлое просочилось в ее настоящее.

Я безмятежно поднял брови.

— Тебе не о чем беспокоиться, когда речь идет обо мне. — Я поднял руку в знак капитуляции. Ей о многом стоило беспокоиться, но вызывать у неё истерику вряд ли было бы продуктивно.

У нее вырвался долгий выдох облегчения.

— Спасибо за понимание.

— Наслаждайся обедом.