Глава 16 Время собирать камешки воедино

До конца учебного года оставалось три недели, а Джонни заваливал английский. Он флиртовал с мисс Баркер весь год — ровно настолько, чтобы она время от времени давала ему поблажку. Но учитель решила проявить твердость характера и настояла на том, чтобы он прочитал какую-нибудь книгу и прошел по ней тест, чтобы получить итоговую оценку. Он никогда в жизни не читал книгу целиком и не планировал этого делать сейчас. Парень был достаточно умен, чтобы обычно слушать в классе и улавливать суть того, что они читали и изучали, и он всегда успевал. Но слишком часто пропускал занятия, пропустил слишком много заданий и теперь был между молотом и наковальней. Он знал, что, если мисс Баркер даст ему тест по «Повесть о двух городах» Чарльза Диккенса, он никогда его не сдаст. Списывать было ниже его достоинства. Сладкие уговоры это одно, но заглядывать в работу другого ребенка или красть ответы было просто не в его характере. Его раздражало, когда так поступали другие, и он сам бы этого не сделал. Может быть, потому что этого ожидали люди от Джонни Кинросса, или, может быть, это был его собственный извращенный моральный кодекс, но он у него был, и тот не жульничал.

И вот парень сидел после уроков в классе мисс Баркер, наблюдая, как бедная маленькая коричневая птичка, как он втайне называл ее, краснеет и трепещет, страстно ненавидя школу и самого себя. Ему стало немного не по себе, когда он улыбнулся, давая ей в полной мере ощутить «дьявольское очарование», как его мама любила называть улыбку с ямочками на щеках. Она заикалась и, казалось, забывала, что говорила. Джонни встал и подошел к тому месту, где она стояла у своего стола. Слегка наклонила голову, почти застенчиво, и он опустил взгляд на удивительно изогнутый пробор, разделявший ее голову почти на равные половины. Она всегда разделяла волосы на прямой пробор посередине, строго зачесывала их назад и закрепляла на затылке. Она носила их так каждый день. Джонни всегда удивлялся, почему. Казалось, она старалась быть как можно более непривлекательной. Если бы мог смешать свою маму с мисс Баркер, он, вероятно, добился бы хорошего баланса — а так каждая женщина, вероятно, выиграла бы, проведя некоторое время с другой.

Он немного теснил ее, зная, что заставляет ее нервничать совсем не по-учительски.

— Что, если вы просто расскажите мне об этой книге, а я буду слушать очень внимательно, пройду тест, и мы на этом закончим, — предложил Джонни, о-о-очень-услужливо.

Мисс Баркер выглядела так, словно вот-вот сдастся, и ее взгляд на мгновение упал на его губы. Затем она подняла на него взгляд, и в ее глазах было такое выражение, которое заставило его сделать шаг назад. В ее глазах была надежда. Выражение ее лица напомнило ему о том, как Мэгги смотрела на него, когда он поцеловал ее на пляже — в тот момент, когда почувствовал именно то, что она пыталась ему объяснить. Этот поцелуй перевернул его мир. Ее сладкий рот, руки, обвившиеся вокруг его шеи, стройная фигура, прижавшаяся к нему, любовь, которую он почувствовал, как только его губы коснулись ее губ.

На мгновение он забыл, где находится, воспоминание витало вокруг него, как будто он был там снова, и Мэгги смотрела на него так, словно, возможно, у них был шанс. Затем заговорила мисс Баркер, ее голос был неприятным напоминанием о том, что не видел Мэгги две недели и, скорее всего, больше никогда не увидит. Он заставил себя не вспоминать. Ему было весело до нее, будет весело и после. Посмотрел в выжидающее лицо мисс Баркер, и его сердце снова заколотилось. Черт.

Он смог бы это сделать! Достаточно было бы одного легкого поцелуя в этот грустный маленький ротик, и она рассказала бы ему всю книгу, и был бы свободен дома. Он мог бы это сделать. Просто не думай об этом, Джонни, сказал он себе. Мисс Баркер была очень милой женщиной — может быть, всего на четыре года старше его самого. И она хотела, чтобы он это сделал! Видел, что это написано на ее простоватом лице. Черт! Может это сделать!

Мысль о Мэгги, о ее лице, сияющем надеждой, наполнила его отвращением к себе, которое он не мог проглотить и с которым не хотел жить. Девушке не понравилось бы, что он целует других, как будто ее поцелуи ничего для него не значили. Она бы тоже не хотела, чтобы он так обращался с учителем. Черт возьми, он не хотел так обращаться с мисс Баркер. Черт возьми! Он оттолкнулся от учительского стола и отошел на несколько шагов.

— Дайте мне книгу, — коротко сказал, протягивая руку, пока не передумал. — Я сделаю все, что в моих силах. Вы дадите мне неделю?

Рот мисс Баркер приоткрылся, и на минуту она, казалось, растерялась. Затем закрыла рот, расправила плечи и чопорно кивнула. Подошла к тому месту, где стоял он, протянула руку и вложила книгу в его раскрытую ладонь.

— Безусловно. У тебя все получится. Это действительно замечательная книга. — Она даже не заикалась и не краснела, когда говорила, и Джонни впервые задумался, действительно ли она хотела, чтобы он все-таки поцеловал ее. Может быть, она боялась его. Возможно, так и было с самого начала — не влечение, а запугивание. От этой мысли ему стало не по себе, и он решил прочитать книгу и хорошо сдать тест в качестве своего рода епитимьи. Его собственные слова, обращенные к Мэгги, звенели у него в голове. — За каждым плохим мужчиной стоит женщина, которая не может перед ним устоять. — Он не хотел быть плохим человеком. Джонни прочтет книгу. Мысль о том, что Мэгги гордилась бы им, засела где-то в глубине его сознания. Он оттолкнул ее и вышел из комнаты, оставив бедную мисс Баркер в покое.

***

Книга была не так уж плоха. На самом деле, она ему даже понравилась. К концу он был поглощен рассказом о неудачнике, который стал героем. Он даже представил себя на месте Сидни Картона, персонажа, который отдал свою жизнь, чтобы спасти другого человека, который, как он знал, был лучше его. Он добровольно пошел на гильотину. Боже, это был бы страшный путь, Джонни содрогнулся, представив это. Но это было бы быстро — и, вероятно, безболезненно. Смог бы сделать это? Смог бы он пожертвовать своей жизнью ради кого-то другого?

Джонни долго и упорно думал об этом, когда закончил книгу, сжимая роман в руках, последние страницы были давно прочитаны. Он всегда был хозяином в доме, а мужчины защищали свои семьи. Настоящий Джон Кинросс — его отец — давно умер. Никто не знал, где он, и Джонни едва помнил его, поэтому никогда не скучал по нему. На самом деле, он и раньше задавался вопросом, был ли Билли вообще сыном Джона Кинросса. Долли назвала обоих своих сыновей фамилией Кинросс, которую она оставила себе, и это было достаточно для Джонни. Билли принадлежал ему, независимо от того, были ли у них одни и те же отцы. Да, он умер бы за Билли, если бы пришлось.

А за Мэгги? Тихий голос внутри него задал вопрос, к его большому отвращению. Он зарычал от разочарования, заставив Билли пошевелиться во сне, лежа на узкой кровати рядом с ним. Швырнул книгу через всю комнату и наблюдал, как она ударилась о стену с такой силой, что сломался переплет книги. Билли сел, словно получил пощечину, а затем снова лег, как ни в чем не бывало, беззаботно проваливаясь в сон. Джонни не мог не улыбнуться, увидев взъерошенные волосы и заспанное лицо своего младшего брата. Когда Билли снял очки, напомнил Джонни о том, как тот выглядел, когда был совсем маленьким. От этого Джонни стало немного больно внутри, как бывает у родителей, когда они понимают, что ребенок, которого любили, превратился в совершенно новое существо.

Джонни почувствовал, как на него наваливается беспомощность, и это была не просто тоска по уходящему времени. Это была Мэгги, которая бесследно исчезла. Девушка без номера телефона и адреса, которую он никак не мог выбросить из головы. Ему снилась она, смеющаяся над ним, ее длинные темные волосы развевались вокруг, движения были уверенными и плавными, под стать его движениям, когда они танцевали вокруг спортзала, в звездную ночь и на пляже, где его сон всегда заканчивался тем, что он снова целовал ее.

Шеф Бейли поговорил с Лиззи Ханикат. Она говорила расплывчато так, как расплывчаты дети — говорила ему что-то, казалось бы, полезное, только чтобы опровергнуть это в следующем предложении. Единственное, что было ясно, так это то, что она действительно знала Мэгги, она помогла ей взять машину, и она не знала, где та сейчас находится.

Шеф полиции Бейли также поговорил с мистером Эндрю Расселом и его женой, а также их дочерьми Кэти и Ширли. В последнее время к ним не приезжал никто из родственников, и они не были связаны ни с кем по имени Мэгги. Оказалось, что та сочинила эту историю на месте. От этого открытия Джонни почти полегчало. Тайна ее исчезновения была сравнима с тайной личности, что заставило его поверить, что она исчезла намеренно и не стала жертвой чего-то гнусного.

Во всем штате Техас не было оповещений о пропаже молодых девушек, не говоря уже о девушках, подходящих под ее описание. Техас, по-видимому, был отличным местом для молодых леди в возрасте 15–20 лет, потому что каждая из них оставалась на месте в тот период, когда пропала Мэгги. Шеф полиции Бейли сказал, что он подал заявление и спрятал его, но больше ничего не мог сделать. Сказал, что это все равно что искать привидение.

***

Выпускной пришел и ушел. Он сделал это. Джонни получил свой диплом, и он на самом деле заслужил его… ну, в основном. Он немного флиртовал, но получил пятерку на итоговом тесте за «Повесть о двух городах», что должно чего-то стоить. И во многих отношениях это были «лучшие времена и худшие из времен». Он был свободен. Больше не было школы, учителей, директора Маршалла, дышащего ему в затылок. Мог работать полный рабочий день в магазине Джина, проводя время за тем, что любил больше всего. — Чинить машины и ходить по барам, — с казал Картер, когда они после выпускного устроили «мужские объятия». Тот орал — и на минуту Джонни представил, как занимается именно этим, чинит машины, ходит по барам и стареет. И он запаниковал.