Он потянулся за бутылкой, но что-то остановило его. Его рука зависла в воздухе. Но что, если...

Что? Что, если что?

Перед глазами снова возникло видение человека в черном, бегущего по крыше Роуз. Что он задумал? Почему он следил за домом, и что, если он все еще там? Гарри посмотрел на потолок. Если человек был на его крыше, то он мог слышать его передвижения, не так ли? А как же койот, как же телефонный звонок? Я слышал свое имя. Он явно ошибся с Келли и дал волю своему воображению, и даже готов был признать, что, возможно, неправильно истолковал какой-то другой звук, когда голос прошептал "ложь". Но остального он не представлял и отказывался от дальнейших размышлений.

Ты не сможешь уснуть, пока не узнаешь. Что-то происходит.

Он посмотрел на кофейник на стойке. Если я хочу не спать, мне нужно быть как можно бодрее. Кофейник, который он сварил утром, был еще полон. Он налил себе чашку раньше, но так и не выпил ее. Соскочив с табурета, он снова включил кофеварку, поставил ее на подогрев, а затем поставил кружку в микроволновку.

Когда все было готово, он взял кружку и направился наверх. Если он собирался пройти через это, то чувствовал, что ему необходимо переодеться. Он не мылся уже несколько дней, и это тоже беспокоило его, но меньше всего ему нужен был озноб вдобавок к тому, что уже пронизывал его тело, поэтому он отбросил эту идею и пошел по коридору в спальню. В конце коридора, сразу за их комнатой, стояла закрытая дверь спальни Гаррета. Гарри все еще привыкал к тому, что его сын не живет здесь постоянно, и знал, что пройдет еще какое-то время, прежде чем он свыкнется с этой мыслью. Он вспомнил множество ночей в школьные годы Гаррета, когда тот уходил с друзьями, на свидание или на вечеринку. Гарри нервно лежал и ждал его возвращения домой, испытывая огромное облегчение каждый раз, когда наконец видел, как фары машины пронзают темноту и въезжают на подъездную дорожку, или слышал, как открывается и закрывается входная дверь, а затем раздаются шаги Гаррета, означающие, что его сын благополучно вернулся домой. Он никогда не думал, что будет скучать по этому, но это так. Как и многие другие части жизни его сына, он никогда не узнает их снова. Их больше не было. Просто ушли.

Он постоял немного в коридоре, потягивая кофе и глядя на стену справа от себя. Его взгляд встретил еще больше фотографий в рамках, еще больше воспоминаний, аккуратными рядами запертых под стеклом, деревом и металлом.

Келли, которая всегда была в движении, всегда была демоном, когда дело доходило до фотографии. Она снимала все подряд на протяжении всей своей жизни, всегда была с камерой, боясь что-то упустить. Это был интерес, оставшийся с юности, когда она мечтала стать профессиональным фотографом. Но, как и многие другие мечты, она так и не смогла довести их до конца. Она так и не добилась своего, но и не стремилась к этому, предпочитая идти по карьерной лестнице. Ее постоянная потребность снимать все подряд на бесконечные рулоны пленки иногда раздражала его, но сейчас он был рад, что она это делала. В некоторых случаях эти фотографии - все, что у них осталось, единственное свидетельство того, что ее жизнь была такой, какой они все ее считали.

Его взгляд упал на старую хэллоуинскую фотографию Гаррета, когда ему было пять или шесть лет, наряженного кроликом. Самая милая вещь, которую он когда-либо видел. Сейчас его мальчик был выше его ростом, это был крепкий молодой человек, которому подобные воспоминания казались банальными и неловкими. Но, глядя на фотографию, Гарри вспомнил того маленького мальчика в костюме кролика, который нес пластмассовую тыкву, полную конфет, его маленькую руку, которую он держал в своей, когда гулял с ним по району в тот ветреный октябрьский вечер, и кое-что еще.

Гаррет бросился в объятия Келли, как только они вернулись домой, с восторгом показывая ей трофеи своей прогулки. Почему она не взяла его с собой в этом году? Почему она не поехала с ними? Он вспомнил, что Келли все еще одета для работы. Может, она задерживалась на работе? Да, наверное, так оно и было.

Ее карьера почти всегда занимала центральное место, но это не означало, что она была плохим или отсутствующим родителем. Его карьера тоже двигала им, неужели она должна соответствовать другим стандартам только потому, что она женщина? Он думал о том, какой слезливой и навязчивой она была после рождения Гаррета, гордая и старательно заботящаяся о нем мать. И все же прошло всего несколько месяцев, как она вернулась на работу, а Гаррета отдали в детский сад - то, что они оба не любили и чего никогда не хотели для своего сына.

Нам нужны были оба дохода. Только поэтому она так быстро вернулась на работу. Это была моя вина, если вообще моя. Если бы я зарабатывал больше денег, если бы я был более успешным, она могла бы дольше оставаться дома с Гарретом.

"Но я всегда был рядом с тобой", - сказал он фотографии. "Разве нет?"

А Келли была?

Конечно, она замечательная мать, всегда была такой. Стоп.

Он фыркнул, прочистил горло от очередной порции, затем сделал еще один глоток кофе. Оторвавшись от фотогалереи, он прошел в ее спальню и порылся в комоде в поисках сменной одежды. Сбросив халат, он разделся, а затем облачился в свежие трусы и плотную толстовку. Его отражение в зеркале над комодом Келли привлекло его внимание. Он повернулся и посмотрел. Да, это творит чудеса. Теперь, когда я вылез из халата и облачился в новый шикарный наряд, я стал человеком действия. Я выгляжу так, будто меня переехало стадо водяных буйволов. Дважды.

Без предупреждения он начал кашлять. Он прошмыгнул в примыкающую хозяйскую ванную, сплюнул в унитаз, затем выпил воды из раковины. Надеясь найти какой-нибудь обычный сироп от кашля, который подавил бы кашель, не вызывая сонливости, он порылся в аптечке с обеих сторон. В задней части, спрятанной за старой банкой с пластырем, он нашел липкую коричневую бутылочку "Робитуссина", которая выглядела так, словно была куплена еще до появления водопровода в доме. Он открутил крышку, понюхал сироп, вспомнил, что его нос слишком забит, чтобы что-то учуять, и сделал большой глоток. Уверенный, что теперь он знает, каковы на вкус немытые ноги, смоченные в скипидаре, он захрипел и отложил бутылку.

Он вернулся в спальню, принес кофе и встал у одного из двух окон, выходящих на улицу. С этого места ему было еще лучше видно крышу дома Роуз. Там никого не было. Ее дом выглядел тихим, как и вся остальная часть тупика. Все остальные дома были темными и пустыми, что делало улицу похожей на таинственную заброшенную колонию. Здания были вполне исправными, функциональными и относительно новыми, но пустынными и безжизненными - жертвы поспешного бегства, испуганные жители, покинувшие свои дома под угрозой какого-то мощного злого присутствия, сами ставшие жертвами какого-то большого невидимого зла.

И теперь он был наедине с тем, что забрало остальных.

Гарри вспомнил прочитанную несколько лет назад книгу о легенде о "Затерянной колонии" Роанок и поселенцах, которые необъяснимым образом бесследно исчезли в конце XVI века, и эта загадка остается неразгаданной до сих пор. Как и автор этой книги, он верил, что случившемуся должно быть разумное, не сверхъестественное объяснение. Теперь он уже не был так уверен. Что, если в случившемся с этими людьми виновно что-то неестественное? Если они стали жертвами какого-то невообразимого ужаса, не сравнимого ни с чем ни тогда, ни сейчас, то забрал ли он их всех сразу или медленно... одного за другим, пока не осталась лишь горстка, а потом... наконец... только один? Именно этот последний выживший вырезал на дереве загадочное слово "Croatoan" в последней попытке оставить подсказку тем, кто в конце концов найдет его, о том, что произошло?

Что, если с ним что-то случилось, пока он был здесь один? Узнает ли кто-нибудь? Будет ли у него время оставить хоть какие-то следы?

Он подумал о людях, которые когда-то жили в этом тупике, вспомнил времена, когда улица была оживленной и живой. Это было не так давно, но почему же тогда казалось, что прошла целая вечность?

Подул ветер, взъерошив ветви нескольких деревьев, заставив их раскачиваться взад-вперед в унисон. В этом, конечно, не было ничего необычного, но в этом было что-то зловещее, как будто в этом было что-то большее, чем просто ветер. Гарри подавил сильный зевок, а затем прогнал его, выпив еще кофе. Вдалеке послышался знакомый грохот пустого пластикового контейнера, катящегося по тротуару. Он осмотрел улицу, но не увидел ничего необычного. Прислушавшись внимательнее, он догадался, что звук доносится со стороны дома, а это означало, что одна из банок, скорее всего, опрокинулась и катится туда-сюда по ближайшей к дому части подъездной дорожки, застряв между воротами ограды, ведущей на задний двор, и внедорожником Келли. Он повернул шею, но увидел только свою машину и заднюю часть внедорожника на подъездной дорожке. Ему пришлось выглянуть в эркер, чтобы увидеть, где находятся мусорные контейнеры.

По пути к расследованию он остановился, чтобы взглянуть на фотографию на туалетном столике Келли. Одна из немногих в доме, которую она сделала не сама, была сделана во время круиза на Багамы, куда они отправились три года назад. На снимке она и Гарри стояли у перил круизного лайнера, оба широко улыбались, обнявшись. Он был одет в шорты и свободную рубашку - типичный обычный парень, на которого большинство людей не обратили бы внимания и даже не заметили бы, - человек, который легко вписывается в любую толпу. Келли была гораздо привлекательнее: короткие светлые волосы, большие голубые глаза, ослепительная улыбка, красивые черты лица и привлекательная фигура. Голубое бикини, конечно же, помогало. Он улыбнулся. У нее по-прежнему было потрясающее тело, которое большинство женщин вдвое моложе ее убили бы, чтобы иметь его. Вес никогда не был для нее проблемой, она всегда была стройной и подтянутой, и даже после рождения Гаррета она в считанные недели вернулась в спортзал, решив привести себя в тонус и вернуть желаемую фигуру.