Глава 36. Пламя 18+

Когда выхожу из потайного туннеля, мне в лицо ударяет порыв холодного воздуха. Чернильно-черное небо усыпано мерцающими звездами. На дальней стороне горизонта ярко пылают костры. В воздухе витает приятный запах травы, смешанный с запахом земли.

Я жадно делаю глубокий вдох, прежде чем накинуть капюшон на лицо. Эйдолоны вплотную окружают с боков. Мы оставили позади храм И Синь, когда замечаем группу из нескольких десятков вооруженных кавалеристов, ожидающих в десяти чжанах.

С первого взгляда я нахожу капитана знакомым. Похоже, он личный охранник Мужун Юя. Когда я приближаюсь, он кивает, и я вскакиваю на лошадь, следуя за ним. Кавалеристы немедленно присоединяются и едут рядом, оставляя некоторое расстояние между мной и Эйдолонами.

По мере нашего продвижения земля выравнивается. В темноте ночи бескрайняя равнина передо мной становится полностью черной. Эта команда тоже не зажгла никаких факелов, поэтому мы беззвучно пересекаем темный мрак.

Чувствую, что мы делаем большой крюк. Ветер свистит около моего уха, а трава под копытами лошадей шуршит. Прошло много времени с тех пор, как я в последний раз ощущал такой прохладный ночной ветерок. Думаю, что чувствовал бы себя еще лучше, если бы не был окружён солдатами и не шёл навстречу этому человеку.

Свет и лагерь постепенно появляются, и я слышу, как разговаривают люди. Капитан подгоняет свою лошадь и входит через боковой вход. Я подталкиваю лошадь ногами и догоняю его.

По дороге капитан объяснил мне, что это за фронтом, чуть больше десяти ли от боевых порядков, и это лагерь для военного тыла. Стража здесь строгая, но не такая, как на фронте, где солдаты спят с оружием, как с подушками. Одетый в дорожную одежду, я прячусь под плащом от ветра и пробираюсь внутрь с личной охраной маршала.

Мы спешиваемся, и капитан откидывает полог палатки. Солдаты и Эйдолоны рассредоточились позади нас, всё ещё настороженно поглядывая друг на друга. Не говоря ни слова, я пытаюсь войти, но капитан преграждает мне путь рукой: «Внутрь запрещено заходить с оружием».

Я хихикаю, не показывая удивления, и вытаскиваю из пояса небольшой кинжал, прежде чем передать ему.

Я уже в их лагере, какой смысл держать его. Имею в виду, если Мужун Юй действительно хотел лишить меня жизни, жалкого кинжала было бы недостаточно, чтобы остановить его.

Палатка оказывается довольно большой, сделанной из воловьей кожи и поддерживаемой девятью столбами, но на самом деле внутренняя часть очень проста. Здесь только стулья, стол и коврик. Следом входит капитан: «Устраивайтесь поудобнее, пожалуйста, пока я уведомлю Его Высочество».

Я только улыбаюсь, не желая говорить, и он выходит из палатки. Увидев, что полог опущен, снимаю плащ, сажусь и наливаю себе чаю. Держу его в руках, которые онемели от ночного холода.

Мужун Юй и я обменивались письмами несколько раз в течение дня и, наконец, договорились тайно встретиться ночью, чтобы обсудить вопросы. Находиться на территории врага сопряжено с риском. Я заставил Пэй Юаня закрыть ворота дворца и запретить кому-либо входить или выходить. Кроме того, я доверил Лю Аню секретный указ, если я не вернусь из-за непредвиденных обстоятельств, тогда столица будет передана Хэн Цзыюю, включая трон.

Он так долго его преследовал. Итак, пока он готов нести ответственность за всех людей Великой Жуи и дать им хорошую жизнь, я буду давать ее ему. Рожденный простолюдином, он должен уметь сопереживать людям больше, чем я.

Я тихонько вздохнул, прижавшись губами к краю бело-голубому фарфору. Закрываю глаза, чай остывает с каждым мгновением.

С каких это пор он так долго возится? Если хочет поговорить, просто покончи с этим. Это не похоже на него - тратить время впустую.

Слышу быстрый стук сапог снаружи палатки, и следующее, что знаю, эти сапоги вошли. Испуганно смотрю вверх - передо мной те полуночные, загадочные глаза. Наши взгляды встречаются, как два сталкивающихся меча, как танцующие молнии.

Я едва чувствую биение собственного сердца. Не испытываю никаких эмоций.

Мужун Юй стоит прямо передо мной в темной боевой мантии. Из-за света, падающего под неправильным углом, не могу различить выражение его лица. Ветер врывается внутрь и поднимает его одежду в воздух, делая его еще более одиноким.

В этот момент никакие слова не нужны. Предательство, обман, страна и война - все это лежит перед нами. Я не хочу ничего объяснять. Верит он мне или винит, но у меня все еще есть достоинство, и я не могу позволить ему смотреть на меня свысока.

После довольно долгого молчания, слышу свой собственный голос, который спокойно говорит: «Почему бы вам не присесть, Ваше Высочество? Вам ведь не нужно, чтобы я был хозяином в вашем собственном доме, не так ли?"

Его губы плотно сжаты в опасно тонкую линию, но затем слегка приподнимаются. "Конечно, нет. Пожалуйста, простите этого неадекватного хозяина, Ваше Величество".

Говоря это, он садится. Я отвожу взгляд от этой холодной улыбки и тоже улыбаюсь.

Простое произнесение «Ваше Высочество» и «Ваше Величество» воздвигло между нами невидимую стену.

«Я очень удивлен, что Ваше Величество пришли в такое место», - холодно замечает он. «Как смело с вашей стороны прийти сюда посреди ночи, когда наши страны находятся в состоянии войны».

Я делаю глоток чая: «Должен подать пример в момент опасности для моей страны».

Его лицо всё ещё мертвое и неразборчивое: «Вы определенно стали весьма благородным».

«Могу сказать то же самое», - комментирую я после минутного колебания.

Свечи дико пляшут на ветру, и наши тени растягиваются на земле, вступая в собственную битву.

Я опускаю чашку: «Я пришел не для болтовни, а по важным делам». Поворачиваюсь к нему, приподняв брови. «Полагаю, вы слышали о переменах в Юнцзине».

Его плечи вздрагивают, когда он усмехается: «Я очень впечатлен тем, что вы узнали о том, что происходит за тысячу миль отсюда. Однако думаю, вы знаете гораздо больше, чем я, о его возможных последствиях».

«Какие действия вы собираетесь предпринять?»

Он отворачивается вместе с пристальным взглядом: «Я могу ошибаться, но неужели всё это благодаря вам, Ваше Величество?»

Я вздыхаю, не замечая сарказма в его словах: «Так думать - это нормально. Впрочем, у меня тоже есть свои причины".

Неожиданно он вскакивает со своего места и делает несколько шагов вперед, издав короткий смех: «Просто скажи мне, что вы задумали».

Мое сердце болезненно сжимается, когда смотрю на него.

В конце концов, это я его предал.

Тепло, которое он дарил мне, любовь, которую проявлял ко мне, были больше, чем всё, что я получил до того, как встретил его. Я упрямо покинул его, не считаясь с его чувствами, и когда мы встретились на фронте, я просто должен был стать его врагом и стать союзником его заклятого врага, заставляя его занять то место, в котором находится сегодня.

Резко отворачиваюсь, чтобы не думать об этом.

Я должен ему то, что никогда не смогу выплатить в этой жизни.

Меня пронзает укол вины и сожаления, чешется в горле, глаза слезятся. Его высокая фигура стоит в тени, достаточно близко, чтобы дотронуться, но кажется, что между нами пропасть. На секунду я бы предпочёл, чтобы он обернулся и разозлился на меня, спорил со мной, вытащил меч или даже покончил с моей жизнью. Это было бы лучше, чем показывать мне этот одинокий, жалкий вид своей задницы.

Он тихо кашляет, его спина каждый раз содрогается и звук заставляет моё сердце биться сильнее. «Вы проделали весь этот путь, почему бы вам не быть откровенным?»

Мое зрение затуманивается, и в глазах появляется нежность, но я стискиваю зубы и сдерживаю слезы. После того, как эмоции утихают, я говорю: «Наши армии сражаются в течение многих дней, но продолжение этого не приносит пользы никому из нас. Несомненно, Ваше Высочество желает унаследовать династию. В условиях нынешнего волнения в Юнцзине и Его Величестве императоре Янь, в тяжёлых условиях, если вы будете настаивать на ничтожной победе над Великой Жуи, вы вполне можете упустить такую возможность. Как только ошибка будет допущена, вы больше никогда не сможете вернуться». Я на мгновение останавливаюсь: «Также не составит труда, если вы решите завершить то, что начали здесь после вознесения. Великой Жуи не хватает военной доблести, и она не сможет противостоять атакам Великой Янь, даже если мы получим временный перерыв. Мне нет необходимости говорить больше, чтобы вы поняли все "за" и "против" этого вопроса».

Он ходит вокруг, его глаза ярко сияют, несмотря на то, что его окутывают тени.

Я заставляю себя не смотреть ему в лицо, продолжая: «Ваше Высочество - талантливый человек с благородной целью и обязательно совершит великие дела. В знак своей искренности я готов передать семьсот ли земли к северу от холма реки Со на серебряном блюде в день вашего вознесения без того, чтобы принести в жертву хоть одного солдата. Во-вторых, я готов ежегодно приносить дань деньгами, рисом, чаем, шёлком и многим другим. В-третьих", - я запинаюсь. "Я хочу создать семейные узы между нашими странами, женив императорскую принцессу на Великой Янь".

Когда это говорю, у меня почему-то начинает болеть грудь. Это боль, превосходящая всё, что я когда-либо испытывал.

Правильно. Эти предложения типичны для любой просьбы о мире. Но почему-то мои эмоции зашкаливают. Это несчастье, или жалость к себе, или...?

Он натягивает тонкую улыбку, которая скрывает его истинное выражение лица, маскируя всё это своей маской, но его тон ледяной: «Ты сказал все это только для того, чтобы я отступил и ты смог продлить последние минуты жизни Жуи».

Прежде чем закончить, он бросается вперед большими шагами и хватает меня за воротник, не дожидаясь моей реакции. Когда я вижу его разъярённое лицо, энергия покидает меня.