Глава 33. Головокружение

Я вскакиваю, вой рога эхом отдается в ушах.

Выбегая за дверь, я пугаю Золотых Стражей, стоящих на страже, но они тут же бегут за мной.

Бегущий солдат подходит ко мне и становится на одно колено: "Ваше Величество."

"В чем дело?"

«Аудитор Сун привел несколько десятков других аудиторов к воротам Ань Шаня, где они раздавали беженцам припасы, и вызвал толпу. Беженцы и наши солдаты вступили в легкую потасовку, когда Янь внезапно напал».

«Какая сейчас ситуация?»

«Янь начал атаковать ворота Чжун Шаня, в то время как аудиторы сражались с лейтенантом. Сейчас все в хаосе, и маршал Хэн уже отправился туда».

У меня тревожно скручивает живот.

Сун Руомин, почему ты выбрал ворота Шан из всех ворот?!

Я быстро одеваюсь с помощью слуг, и когда заканчиваю, евнух уже приводит лошадь. Я мчусь по городу, а мои охранники кричат ​​людям, чтобы люди убирались с дороги. Эта шаткая поездка сотрясает мой разум в беспорядке.

Шан - самые слабые ворота столицы, поскольку много лет назад они были полностью разрушены войной. Впоследствии Министерство труда не приложило особых усилий для их восстановления из-за коррумпированной политики. Требование защиты было проигнорировано: барбаканы не строились, и ворота не служат никакой цели. Хотя мы много времени посвятили их ремонту, для образования ледника требуется больше, чем несколько холодных дней - их невозможно исправить за день или два.

Я нахмуриваю брови, пытаясь сообразить: это Сун Руомин выбрал врата Шан, или это был Янь?

Сун Руомин мало что знает о войне. Все, что он делал, было по его собственному желанию. Он, должно быть, решил раздать одежду и еду, когда увидел, что возле Ань Шаня было много беженцев.

Почему все беженцы оказались за двенадцатью воротами?

Янь могли гнать беженцев, как они того хотели...

Я сжимаю поводья сильнее.

Тогда есть только один возможный ответ.

Подойдя к воротам Ань Шан, вижу пылающие огни и слышу оглушительный рев. На стенах царит хаос: вооруженные солдаты в тупике с кучкой аудиторов в придворной форме. Ни одна из сторон не отступает. Человек, скорее всего, лейтенант, направляет лук в поле за воротами, а напротив него - никто иной, как Сун Руомин.

Я даже не знаю, что сказать об этих аудиторах. Все, что они делают, это поднимают тревогу, когда ее нет, и усугубляют проблему, когда она есть.

Крики внизу смешиваются с воем и звуком сильного удара. Должно быть, Янь бьет по воротам тараном.

Приказ о расстреле беженцев вызвал большой шум, когда он был объявлен, и некоторые пожилые чиновники даже воскликнули: «Как хладнокровно!» себе под нос.

Сегодняшняя ситуация такова, что Янь находятся среди беженцев, поэтому наши солдаты не могут стрелять опрометчиво. Не говоря уже о том, что в этом испытании замешана куча аудиторов.

У лейтенанта на лбу от досады выступают вены. Он снова натягивает лук, но Сун Руомин стоит там, самоуверенный, спиной к зубцу.

Я не могу больше сдерживаться: «Прочь с дороги!»

Это всех пугает, и они поворачиваются в мою сторону, прежде чем упасть на колени. Только Сун Руомин остается стоять с поджатыми губами. Я перешагиваю через коленопреклоненных людей и высовываюсь за зубец.

Беженцы внизу образовали давку, снуют, как слепые летучие мыши. Среди них есть старики и дети. Земля чуть дальше выглядит так, как будто ее вспахали. Вокруг разбросано множество трупов, вымазанных грязью и затоптанных так, что ни одна черта не остается различимой.

Солдаты и так были недовольны приказом о стрельбе, а теперь, когда появились эти безрассудные аудиторы, они вообще перестали стрелять. На этот раз Янь воспользовался моментом для атаки.

Эскалады уже поставлены у гладкой стены, и солдаты спешат в атаку. Под прикрытием щитников таран набирает обороты и снова и снова врезается в ворота с невероятной силой.

Два ряда лучников готовы, но я вижу противоречивую совесть в их глазах.

Я шипение сквозь стиснутые зубы: «Сун Руомин, убирайся с дороги.»

«Я не могу этого сделать, Ваше Величество!»

Земля начинает ритмично дрожать, и снизу раздается глубокий глухой звук.

Строй тяжелой кавалерии, оснащенной непробиваемой броней, которая также покрывает их лошадей, кажется, образует прочную стену под солнечным светом, даже отбрасывая густую тень на землю. Они не скачут галопом с большой скоростью, но вместо этого продвигаются по одному шагу за раз в едином и собранном темпе, ударяя в сердце не слишком быстро и не слишком медленно.

"Убить!" Кавалеристы начинают выть в унисон, все как один.

Они не собираются бросаться вперед. Вместо этого они собираются оттеснить беженцев к городу и использовать их в качестве живого щита.

"Помогите!" Кричит один человек. Мгновенно крик начинает размножаться, как вирус. Каждый беженец бежит в сторону города, спасаясь от металлических копыт кавалерии. Они смешиваются с солдатами, отчаянно хватаясь за плоскую стену.

Ворота трясутся и звенят при каждом ударе, металлические цепи звенят без остановки. Солдаты кричат, когда они бегут среди летящих мечей и крови. Тем временем я, эти аудиторы, лейтенант и Сун Руомин, кажется, находимся в альтернативной реальности, поскольку мы остаемся запертыми в этом противостоянии. На самом деле это так глупо.

«Говорю это в последний раз, Сун Руомин. Отойди."

Он упрямо качает головой, и в его глазах наполняется знакомое мне выражение железной воли. Он обращается с бессмысленной просьбой о милосердии к этим беженцам с его собственной жизнью.

Должен ли я быть рад или огорчен, что у меня есть такой аудитор?

Он не изменился, но я изменился.

«Стража», - говорю я сквозь стиснутые зубы. «Отправьте аудитора Суна обратно в его поместье».

Солдаты рядом со мной бросаются вперед. Сун Руомин борется, когда его утаскивают. Его голос почти хриплый: «Нет! Ваше Величество! Нет!»

У меня уже есть титул хладнокровного человека. Почему бы не отдать им полный список?

Выхватываю лук у лейтенанта и бросаюсь к краю стены, прицеливая стрелу. Люди позади меня громко ахают, я оглядываюсь и смотрю на них: «Если Вы боитесь стрелять, я сделаю это вместе с вами!»

Все смотрят на меня с недоумением.

Я смотрю на них и усмехаюсь: «Вы все глухие или слепые? Вы не слышали мои приказы? Разве вы не видите, что там происходит? Если они не умрут, мы умрем!»

В следующую секунду я отпускаю стрелу, и она выстреливает яркой вспышкой, летя по воздуху к своей цели.

Кто-то издает мучительный крик, но он быстро поглощается толпой.

"Выпускайте!" - рявкаю я.

Лейтенант поднимает руку, и лучники выходят вперед с глазами, готовыми выскочить из орбит. Тотчас же поток сверкающих наконечников стрел летит над людьми за городом.

Один раунд.

А потом еще один.

Он стал землей мертвых внизу. Беженцы и солдаты падают, как мертвый сорняк, еще до того, как осознают, что происходит. В воздухе кружится пыль. Вопли сотрясают небеса.

Я закрываю глаза, и лук падает из моей руки, с резким звуком ударяясь о землю.

Я даже слышу шипящие звуки забрызгиваемой горячей крови. Не хочу смотреть никому в глаза, независимо от того, есть ли в них вина, упрек или гнев. Ко мне это не имеет никакого отношения.

Мои руки снова запятнаны кровью невинных.

Я неуклюже шагаю вперед.

Просто оставлю это им. Я уже сделал свое дело. Не нужно беспокоиться о том, что солдаты снова не подчинятся моим приказам.

Они расчищают мне путь. Куда бы ни пошел, все склоняют головы и молчат.

Уважают ли они меня или мою личность? Или просто мое бессердечие и черствость?

Не хочу ни смотреть, ни думать. Просто хочу уйти отсюда. Подальше от этого ада.

Моя личная стража тихо следует позади меня.

Среди этого головокружения ничего не вижу, и все, что чувствую, это леденящий холод, исходящий из глубины моего сердца. Я тяжело падаю, когда сворачиваю за угол лестницы. Безвольно падаю и приваливаюсь к городской стене. Чувствуя, как по спине стекает холодный пот, закрываю глаза. Ничего не хочу видеть.

Стражники не приближаются, оставляя меня одного, тяжело дышащего.

"Мужун Юй..." - Бормочу я. Даже не знаю, что, черт возьми, еще сказать.

Кто-то зовет меня. Я смутно слышу «Ваше Величество», но не хочу слушать. Просто тяжело дышу, держась за стену.

Человек все еще движется передо мной, и мне в уши доносится странный голос. Внезапно расстроившись, делаю несколько неуверенных шагов вперед, держась за стену. Я просто хочу уйти от него, но этот человек продолжает следовать за мной. Прислонившись спиной к холодной стене, соскальзываю на землю.

Я впервые застрелил кого-то с момента Восхождения. Мои руки запятнаны кровью жителей Жуи.

Семья Се, семья Сюй, непослушные чиновники и те слуги - я убил многих и чувствовал себя виноватым, но никогда не сожалел.

Но теперь жалею об этом.

Я медленно убираю руки с глаз и тупо смотрю на них. На долю секунды мне кажется, что вижу на них ржаво-красный цвет.

Я плохой император.

Не могу всех спасти.

Я очень устал.

Кажется, что отчаяние начинает распространяться от моего сердца на все мое тело.

Человек протягивает руку, чтобы помочь мне встать. Я качаю головой. Легкий вздох проникает в мои уши, и надо мной нависает тень. Прежде чем опомниться, меня поднимают, и чья-то теплая рука крепко сжимает мою. Он меня вот так куда-то уводит.

Как будто я иду сквозь туманную ночь. Передо мной внезапно появляются яркие сигнальные факелы, светящиеся болезненно-зеленым светом. С небес на меня с ревом обрушивается океан крови, чтобы утопить.

Где ты, Мужун Юй? Почему ты до сих пор не пришел?

Мне ничего не нужно. Я просто хочу, чтобы ты пришел и забрал меня из этого ужасного кошмара.

Это его фигура протягивает руку издалека. Я протягиваю руку, чтобы схватить ее, но теряю зрение. На мгновение притяжение исчезает, и я резко открываю глаза. Шторы низко задернуты вокруг кровати; я в своей спальне, а Мужун Юя нигде не видно.