Хэн Цзыюй берет на себя инициативу и командует ответным ударом со стен.

Под яростной атакой обе стороны впали в состояние кровавого безумия, превратившись в зверей, которые воют и прыгают друг на друга. Силы Янь за пределами города сдерживаются потоком стрел и теряют способность маневрировать. Вся стена в огне, каменные стены наконец-то загорелись.

Последний раунд истерического штурма подходит к концу ближе к рассвету.

Хэн Цзыюй спускается по стене, его доспехи залиты кровью. В первых дневных лучах он слегка светится красным, окутывая его кровавым туманом. Держа стальную саблю, он падает на колени в нескольких шагах от меня.

Я старательно киваю ему, пристально глядя на него.

Неважно, чего хочу я или чего хочет он; как он видит меня или как я вижу его; или что мы думаем друг о друге, мы полностью согласны в одном.

Тяжелораненых доставляют к врачам. Министерство доходов собирает рабочих для захоронения трупов. К полудню все тела были вывезены на открытое место. Рабочие перетаскивают тела, укладывая их слоями и распыляя масло на каждое. Слои превращаются в гору, на которую солдаты льют сосновое маслом. Толпа скорбящих опускает головы в дальнем конце, и молодые солдаты не могут сдержать дрожь.

«Готово, маршал». Солдат падает на одно колено перед Хэн Цзыюем, и что-то отвечает.

Я так измучен, что даже говорить не хочу. Бормочу, не шевеля губами: «Зажигай».

По моему приказу, солдаты окружают насыпь трупов и изо всех сил выбрасывают факелы. Факелы падают на сосновое масло, и тотчас же огонь взмывает в небо, жадно облизывая трупы своим дьявольским языком. По мере того, как пламя вращается, исходит отвратительный запах, от которого меня тошнит.

Я стою там же. Хэн Цзыюй стоит там. Все просто стоят там.

Дым почти окутал небо. Глядя на эти медленно темнеющие трупы, которые превращаются в пепел, мой разум совершенно пуст.

Как долго будет продолжаться это убийство?

Кажется, прошла целая вечность.

Когда куча почти догорела, поднимаю бокал с вином и кричу: «Вы все - герои Великой Жуи!» Выливаю жидкость на землю.

Солдаты начинают тихо рыдать, и, наконец, один из младших уже не может сдерживаться. Он с воплем падает на землю. Личная охрана Хэн Цзыюя быстро утаскивает его, но его крики все еще звучат в моих ушах.

Хэн Цзыюй подходит ко мне после того, как остальные уходят: «Что нам делать с телами солдат Яна?»

«Найдите какое-нибудь место и тоже сожгите". Спокойно говорю я. " У них тоже были отцы и матери. Не будем унижать мертвых».

Я продолжаю наблюдать за последними тлеющими углями, цепляющимися за пепел. Не хочу ничего говорить. Он молча стоит рядом со мной. Тлеющие угли постепенно гаснут на ветру и исчезают среди золы.

«О чем вы думаете, Ваше Величество?»

"Ничего особенного."

«Вы неважно выглядите».

Я натягиваю тонкую улыбку: «Маршал, вы помните, что я говорил вам раньше?»

Он немного колеблется, прежде чем восстановить самообладание: "Да."

«Вы бы простили человека, если он солгал и предал вас?»

"Нет".

«Вот почему". Печально вздыхаю я. "Уже слишком поздно. Теперь, когда дело дошло до этого, старое пламя не может быть вновь зажжено, если не произойдет чуда».

Я знаю достаточно, если не полностью, что за человек Мужун Юй. Я знал еще до того, как встретил его, что он хочет создать империю и править ею. Чтобы вырасти в холодном, враждебном дворце и получить обожание своего отца, ясно, насколько он жесток, коварен и решителен.

Как я мог представить, что он остановит свое наступление для Хань Синя?

Не говоря уже о том, что человек по имени Хань Синь уже ушел.

Тепло и связь, близость и романтика, которые у нас когда-то были, весят меньше пера по сравнению с его завоеванием этой земли.

Меня охватывает меланхолия, я поворачиваю голову, улыбнувшись Хэн Цзыюю: «Пойдемте, маршал?»

Уже вторая половина ноября. Осенние дожди не прекращаются.

Наши войска пострадали от многочисленных атак Янь, потери увеличиваются день ото дня. Груды обгоревших трупов. Окрашенные кровью стены. Каждый солдат выглядит совершенно измотанным. Самое ужасное, что куда бы я ни посмотрел, все, что вижу, - это черное поле.

Осажденная столица потеряла связь с внешним миром. Даже тайная голубиная почта стал редкой.

Я долго думал, стоит ли рассказывать Хэн Цзыюю о столице Янь, Юнцзине. Думал об этом вчера вечером, во время нашей встречи, и слова вертелись у меня на кончике языка, но в конце концов проглотил их.

Он тоже выглядел нерешительным, когда собирался уходить, как будто хотел что-то сказать. Его глаза были необычайно яркими в тени, отбрасываемой свечами.

Я сижу в зале Су Ю, окруженный тонкими завесами со всех сторон, Императорское озеро недалеко от меня. Дует влажный воздух и вызывает круги на воде.

В воздухе витает легкий аромат агарового дерева, мягкий, как вода. Вчера снова проснулся посреди ночи от испуга, весь пропитанный потом. Мои виски болезненно стучат, и все, что могу сделать, это временно подавить их успокаивающим ладаном.

Кажется, что с тех пор, как началась осада, время летит очень быстро, а может, и очень медленно. Внезапно понимаю, что уже давно не смотрел на себя как следует.

Качая головой, я избавляюсь от этих бессмысленных мыслей и разворачиваю мемориал.

После того, как Сун Руомин был схвачен и заключен в тюрьму в своем поместье, никто, даже те обычно раздражающие аудиторы и тщеславные чиновники, служившие нескольким императорам, не осмеливаются сказать хоть слово о войне. Вздыбленные холмы белых скелетов просто лежат в грязи под солнцем, как будто полностью забытые.

В настоящее время численность войск в столице немногим превышает девяноста тысяч человек. Войска Янь снаружи первоначально насчитывали двести тысяч, но теперь никто не знает, сколько их там. Мы понесли значительные потери, и дела обстоят не очень хорошо. Министр обороны написал в мемориале просьбу, разрешить набирать молодых людей в армию и заняться быстрой подготовкой в качестве подкрепления. Я согласился.

Единственное, о чем мне не нужно беспокоиться, - это о нехватке еды.

Менее чем через месяц наступит зима. Янь находится на севере, у них снег выпадает намного раньше. Уверен, что солдаты Янь больше беспокоятся о еде, чем о чем-либо другом. Единственное, что мне нужно сделать сейчас, это задержать их со всем, что у меня есть, пока что-то не случится в Юнцзине, и ждать, когда возникнут проблемы с их продовольствием. Но когда это произойдет, никто не знает.

Лю Ань тихонько входит в комнату: «Возникла проблема, Ваше Величество».

"Хм?"

«У некоторых людей со вчерашней ночи начали проявляться необычные симптомы: темная окраска на коже, спазмы по всему телу. Похоже..." Он понижает голос: -"Врач, имеющий опыт в этой области, сказал, что это похоже на отравление".

Я удивленно смотрю на него: «У скольких людей проявились эти симптомы?»

«Согласно отчету, их показали первый, второй и четвертый лагеря».

Так ошеломлен, что меня слегка трясет. Не то чтобы я не думал, что Янь будет вмешиваться в воду и отравлять ее. Просто эти три лагеря, насчитывающие около двадцати тысяч человек, несут ночное дежурство. Невозможно, чтобы за одну ночь заболело столько людей, сколько бы там ни было шпионов. Пострадало уже три лагеря, и хотя это не привело к гибели, это только ухудшило ситуацию.

"Есть погибшие?"

Он качает головой, тихо отвечая: «На данный момент неясно. Второй лейтенант первым уведомил маршала Хэна, и тот направился туда».

«Где находятся жертвы?»

«В основном на северо-востоке города. Министр сообщил, что в этом районе довольно много мирных жителей с такими же симптомами».

Мое сердце начинает колотиться. Вода столицы поступает с горных хребтов на северо-востоке. Янь взяли под свой контроль окрестности, поэтому неудивительно, что они нашли источник воды.

Еды по-прежнему много, и молодые люди в городе могут стать боевыми силами, но проблема с водой представляет серьезную опасность. Без воды город не выдержит длительной осады.

Отравить источник воды - моя челюсть сжимается - это просто нечестиво.

Вскоре после этого Хэн Цзыюй приводит ко мне военного врача. У него каменное выражение лица, и он только машет рукой, не говоря ни слова. Врач выходит вперед, склонив спину и держа в руках фарфоровое блюдо.

"Есть результаты?"

"Да." На блюде стоит миска с чистой водой. «Похоже, это пинеллия тройчатая, сушеный корень волчьего аконита, ядовитый орех, лилия кобры и тому подобное. Эти травы изначально очень ядовиты, и их эффективность возрастает только в том случае, если их тушить вместе».

Я подношу миску к носу и принюхиваюсь, слабый аромат трав попадает в нос.

«У тех, кто становится их жертвой, наблюдаются симптомы потемнения кожи лица, спазмы, раздражение и проблемы с дыханием. Врач, имеющий опыт работы с ядами, сказал, что это как раз симптомы употребления этих трав".

Ставлю миску на стол и как-то успокаиваюсь.

«Я уже отправил людей на северо-восток, чтобы осмотреть все колодцы в округе. Эти травы пахнут так же, как мох и водоросли на дне колодцев при первом же их нюхе, поэтому люди не опасались».

"Хорошо. Вы свободны», - приказывает Хэн Цзыюй.

Врач уходит, согнув спину. Хэн Цзыю сидит, скрестив ноги, напротив меня и смотрит на чашу с водой. Наши взгляды встречаются, и без всякого обмена словами мы понимаем, насколько это серьезно.

«Врач уже сказал большую часть. Позвольте мне закончить остальное». Он кашляет: «Три тысячи человек заболели и не могут передвигаться. Тридцать или около того мертвых. Симптомы проявляются у более десяти тысяч человек».

«Сколько человек могут сражаться?»

«Три тысячи больше не могут двигаться. Врачи начали лечить около десяти тысяч с более легкими симптомами, но почти невозможно сразу собрать необходимое лекарство».