Бог с поводом, что б им тут ни явилось,

Важнее будет, что письмо явилось

Венцом размыслия наедине -

Досуг был, и желание явилось

Излить себя в чернил голубизне.

Ну вот он, мой ответ, в голубизне

Уже других чернил -- без проволочки.

Не вышиваю ныне, шью кусочки

Цветной лузги в закрай на полотне.

Соседи крайне надоели мне,

И я от них бегу в поля да в строчки.

Н.Н. к нам часто меряет шажочки,

Она тобою занята вполне.

Придя, садится средь моих зимбилей,

Но разговор у нас не о тебе -

А все вокруг нарциссов и форшпилей.

При ней хромой Д.Т., да он ни бе,

Ни ме в цветах и в музыке, ничто себе,

А вот взлететь недостает усилий".

"...Так, Тетушка, я не щадил усилий,

Чтоб быть с ним ближе, он ведь уникум,

Хорошие слова и каракум -

Подчас в основе дружеских идиллий.

Всему виной мой норов крокодилий,

Я потерял с ним дружбу, а ведь ум!

Что поразительно -- он однодум

Средь этих всех теперешних мобилей.

И то -- знаток и имитатор стилей

Он преотменный, и его-то стих

Совсем не то, что фейерверк шутих.

Он плавен, точен, без обычных свилей

В манерничанье ритмом, с ним постиг

Я стих как анфиладу перистилей.

Стих -- родствен анфиладе перистилей -

Что удивительно! Во всем расчет!

Его строфа архитектурный свод:

Гейсон и фриз, но прежде -- эпистилий.

Не только что гренад, но и кастилий

Всех нынешних он полный антипод,

Не знаю, как, но рифмам придает

Он тяжестость отливок из кокилей.

И жаль -- неоценен мной в новизне,

Заметен, но нисколько не занятен,

Увы -- снежком расстрелян Саломатин,

А что бы стоило сдержаться мне,

Зрачки ему продрать от снежных патин

Тогда в циркумференций кривизне!"

"...Неудивительна при кривизне

Твоих понятий этакая крайность -

Я далека, чтоб усмотреть случайность

В такой, казалось бы, простой возне.

Напротив, все сильней сдается мне -

И для тебя пускай не будет тайность -

Что есть чрезмерность, да и чрезвычайность

В твоих "снежках" -- и по твоей вине.

Варнак ты этакий, ответь-ка мне,

Где ты такое обращенье видел?

Тебя так кто когда-нибудь обидел?

Итак, ты виноват пред ним, зане

Он сирота, он ласки и не видел

На лестницах, застывших в крутизне.

-- По лестницам, застывшим в крутизне, -

Он пишет мне в открытке остроумной, -

Антон Ваш бегает, как полоумной,

Шныряя в двор без шапки и кашне. -

А вот в другой разок, уж по весне:

-- Антон Ваш что-то стал благоразумной,

Не носится, как прежде, многошумной -

Теперь лежит, бедняк, в карантине. -

Вот телеграф из ваших "перистилей"

(Пришлось побеспокоить докторов):

"Жидков прекрасен и вполне здоров

Диагноз растяженье сухожилий

Отличник в четверти майор Петров"

А все огрызки, как их там? -- кандилей!"

"Ах, Тетушка, да что же нам с кандилей,

Когда б не травмы, да не телеграф!

Так что майор Петров, пожалуй, прав

Хоть в том, что и в кандилях -- без идиллий,

Да я уж на ногах -- хоть для кадрилей,

И годика четыре так вот здрав,

Вам подтвердит и Саломатин -- брав,

И если не берилл -- как раз бериллий.

Покамест на поверку нас гобой

Не позовет пред зеркало под лампы,

Летаю взлягушки, как зверь из пампы.

Потом поверка -- "Новиков! -- Прибой!"

"Жидков! -- На баке!" "Бондарчук! -- У рампы!"

А как проверят нас -- тотчас отбой.

А по отбое же гитарный бой

И фантастические переборы

Про авантюры или про приборы -

Иные за забор -- что им отбой.

Пишу и слышу Ваше "но побой

ся Бога, друг мой! В этакие поры!"

Вы правы, как всегда, оставим споры,

Забор -- как праздник, что всегда с тобой.

Ах, Тетушка, все дело лишь за малым -

И я лечу на оперу Гретри,

Сманив двух граций -- жаль, но их не три!

Валерия с ее сестрой Патри

цией, а я билеты обещал им,

Чтоб не скучать неделю по танцзалам".

"...Бежишь, распахивая зал за залом,

Глотая вдруг там ливер, здесь клавир,

Неутомимый, как Гвадалквивир,

Не понимая сам, к чему весь слалом!

Вот отчего себя сравнил ты с лалом? -

Все это -- ну не боле как завир,

Бахвал ты, я скажу тебе, бравир,

Не в зуб ногой ты, не в колокола лом!

За что люблю тебя -- Господь с тобой?

За что ночей моих недосыпаю?

За что такое счастье шалопаю?

А если рынок обхожу -- любой -

То в зелени и мыслях утопаю -

И мне навстречу голуби гурьбой".

"И мне навстречу голуби гурьбой -

Что за оказия! Вот совпаденье!

Но, Тетушка, то было привиденье

Спросонья через час спустя отбой.

Явились двое, чтобы вперебой

Меня подвигнуть на грехопаденье,

И мне, дабы отбить их нападенье,

Пришлось сказать, что не курю прибой,

Тут из кустов вдруг вылез с самопалом -

Ну кто б Вы думали? -- дед Снеговик.

-- Жидков, вы спите? Ну, без выкавык -

Я разбудил вас? -- рассмеялся впалым,

Как яма, ртом. -- Я, знаете ль, отвык

Бродить по поэтическим вокзалам.

Не обижайтесь, что в одно с вокзалом

Я ваш роман облыжно увязал -

Вся жизнь у нас -- не правда ли -- вокзал,

Вот только мы сидим по разным залам.

Вас, видимо, сочтут оригиналом,

И, чтоб ваш стиль тихохонько линял,

Сошлют, куда Макар их не гонял

Своих телят, -- известным вам каналом.

Потомки их вас о бок с Ювеналом

Должны поставить -- и на этот счет

Не ошибутся -- ваша боль не в счет.

Теперь вы выглядите непристалым

Судьей их мелких дрязг, но это в счет

Того, что зрелость вас нашла усталым.

Но стих ваш я не назову усталым,

Отнюдь, -- в нем некий нерв, хоть не везде,

И ваша птичка все еще в гнезде,

Но полетит, и дело здесь за малым.

Что до героев ваших, я б сказал, им

Недостает движения нигде.

Ах, только ваш язык один -- вот где

Вы подлинно один за перевалом! -

А Лейцина мне: "Sie sind nicht so scheu -

Wie ich mir fruher vorgestellet habe:

Es geht hier um die Weltsicht, um die Gabe.

С ней проболтали в паузе большой.

Довольно мне, на первый раз хотя бы.

О, эта немка -- женщина с душой!

* * *

Скажите мне, быть может, за душой

Моей уже давно пора послать им -

Тем существам, кому оброк мы платим,

Когда -- не ясно, но всегда душой.

Все говорят, был жар и пребольшой,

И, что, лишь только потянулось затемь,

Я от него стал бегать по кроватям

И пойман был по беготне большой.

Меня ловили, говорят, кагалом,

Но так как в беге я пока силен,

То взяли лишь забросив одеялом.

-- Ну, батенька, вы скачете, как слон! -

Сказал добрейший Понт. -- Он утомлен,

Хоть стих его не назовешь усталым.

Нет, стих ваш я не назову усталым... -

Он помолчал. -- При чем же здесь и стих! -

Сказал я злобно, но тотчас же стих,

Подломленный температурным валом.

Я на него косился буцефалом:

Уж Вам давно известно, что за псих

Племянничек, когда находит стих

Ему казаться пчелкою и с жалом.

-- Ну, стих как стих, -- Понт выкупал в воде

Клешни с такой значительной любовью,

Как будто были вымазаны кровью.

Шекспировский момент по остроте.

Он шел со стетоскопом к изголовью,

Ворча: "В нем некий нерв, хоть не везде!

Да, да, в нем некий нерв, хоть не везде!" -

Я возразил, что все про нерв я слышал,

В душе взмолясь, чтоб он скорее вышел

Иль замолчал, иначе быть беде.

Приятно холодя меня везде,