ЭПИЛОГ

Крейг

Пять лет спустя

В доме тепло, но, должно быть, ночь очень холодная, когда я смотрю на улицу и наблюдаю, как падает снег. Деревья все еще покрыты мягким молочно-белым слоем после метели, которая была прошлой ночью. Думаю, мне придется снова расчищать ступеньки и дорожку, но я не против. Зимой в работе на улице есть что-то умиротворяющее. Все так тихо. Снег просто все изолирует и не дает звуку распространяться повсюду. Мне это нравится.

Раньше Хэллоуин был моим любимым праздником, но сейчас Рождество, и это не потому, что я наряжаюсь, как Санта, и делаю счастливыми девушек, которые работают в офисах. Эти времена давно прошли.

Я теперь женатый мужчина. Счастливо женатый мужчина с потрясающей трехлетней дочерью и самой невероятной женой в мире. У меня есть юридическое образование, и я работаю младшим адвокатом в очень известной фирме здесь в Бостоне. Я действительно не понимаю, могло ли быть все еще лучше.

– Дорогой, мне придется тащить тебя на вечеринку? Все ждут. – Я поворачиваюсь и вижу жену, одетую как миссис Клаус, с рождественским коктейлем в руке, стоящую в дверном проеме позади меня, и улыбаюсь, когда моя грудь наполняется радостью. – Знаешь, раньше это я пряталась в дальней комнате во время рождественских праздников.

Я подхожу к ней, обнимаю за талию и прижимаю к себе. Я никогда не устану от того, какая она теплая и мягкая, но, зная, какая у нас компания внизу, мне приходится сдерживать себя, чтобы не прижаться к ней и не возбудиться. Пять лет вместе, а я все еще чувствую себя возбужденным подростком, когда беру ее за руки или вижу, как она ходит в чем-то, что подчеркивает ее сексуальные формы.

– Прости, детка, я просто зашёл сюда, чтобы ответить на короткое рабочее письмо, потом посмотрел в окно на снег и немного задумался.

– Да? – Она дарит мне одну из тех очаровательных улыбок, которые мне нравятся, и от которых я просто таю. – И, о чем же ты думал?

Я улыбаюсь в ответ и обнимаю ее другой рукой, стараясь не пролить ее напиток.

– В основном мысли о тебе. О нашей жизни и о том, как мне повезло.

– Стоп, от твоих слов я сейчас расплачусь.

Я наклоняюсь и нежно целую ее мягкие губы.

– Но это правда.

Я слышу тихий топот шагов, которые могут принадлежать только одному человеку – моей милой дочери.

– Папа, папочка! – Кэролайн вскрикивает. Я готовлюсь, когда она бросается мне на ногу. – Спускайтесь вниз, сейчас чай, время чая!

Дейзи издает милое аханье, которое всегда издает, когда ей нравится, насколько мила наша дочь. Я едва могу справиться с этим сам, когда наклоняюсь и поднимаю ее на руки.

– Время чая?

– Ага! – Она кивает.

– Разве ты не имеешь в виду «время ёлки», дорогая? – спрашивает мама.

– Ага! – Кэролайн радостно визжит, вскидывая руки над головой. Счастье моей дочери приносит мне такую радость. Я смотрю на Дейзи, пока мы спускаемся по лестнице в гостиную. Она улыбается до ушей.

Голоса внизу становятся громче, когда мы достигаем подножия лестницы и поворачиваем налево по коридору. Все смеются и хорошо проводят время, от чего моя улыбка только растет. Я чувствую, как Кэролайн извивается, желая, чтобы ее выпустили на свободу. Она так рада украшать ёлку вместе со всеми, что я отпускаю ее и обнимаю Дейзи, и мы оба наблюдаем, как она убегает, размахивая руками и крича:

– Время чая! Время чая!

Через несколько секунд после нее мы входим в гостиную, где Марисса, мои родители и мама Дейзи собрались вокруг ёлки, обсуждая, как лучше всего развесить гирлянды и шары.

Как обычно, громче всех говорит мама Дейзи, за ней следует мой папа. Моя мама много кивает и потягивает вино, но мало что говорит. Хотя она может быть немного снобом, моя мама не самая креативная. В конечном итоге она просто будет поддерживать отца во всем, что он говорит, и участвовать в самом украшении, но ей нечего будет сказать, если дело дойдет до мозгового штурма.

Марисса поворачивается, когда мы заходим в комнату, и улыбается. По сей день я все еще испытываю чувство облегчения и счастья, когда она улыбается мне, зная, что когда-то она не доверяла мне, когда я впервые вернулся в жизнь Дейзи.

– А вот и они! – говорит она достаточно громко, чтобы привлечь внимание всех остальных. – Теперь мы наконец-то это сделаем!

Родители оборачиваются, и тут же ко мне подбегает мама Дейзи, хватает за рукав и тянет к дереву.

– Хорошо, нам нужно твое мнение, Крейг. Считаешь ли ты, что нам следует повесить белые гирлянды, которые начинаются сверху и скручиваются вниз против часовой стрелки, а зеленые и красные шары расположить вверху по часовой стрелке? Или только зеленый и красный цвет? Потому что елку невозможно нарядить без зеленого и красного или она будет похожа на витрину Macy’s (прим.: американская сеть универмагов). По крайней мере, я так думаю!

Мне приходится сдержать смех. Я люблю маму Дейзи, правда. Это ее четвертое Рождество с нами. К сожалению, мы не смогли организовать первое Рождество, которое мы с Дейзи провели вместе, поскольку она все еще пила и по-прежнему избегала всего, что было связано с праздниками, но, как я и обещал Дейзи, я работал с ней, и мы смогли привлечь её маму к участию в программе, и по состоянию на декабрь этого года она трезва чуть больше четырех лет.

– Ух ты, я не уверен, Шелли, – отвечаю я, делая вид, что обдумываю ее вопрос. Я действительно думаю, что оба цвета будут выглядеть хорошо. Поворачиваюсь и жестом призываю Дейзи присоединиться ко мне. – Что ты думаешь, детка?

– Я думаю, зеленый и красный, – мгновенно отвечает Дейзи. Я посмеиваюсь. У нее всегда есть мнение. Совсем как ее мама. – Я не большой поклонник белого цвета.

– Я не против белого цвета, – вмешивается мой отец. – Что ты думаешь, Кэролайн? Тебе нравится белый цвет? – Моей отец очень любит внучку, и он всегда старается вовлечь ее во все дела.

Кэролайн смотрит на дерево, затем на меня, как будто вопрос загнал ее в тупик.

– Я... да!?

Очаровательный ответ моей дочери вызывает смех всех. Иногда мне кажется, что она вырастет стендап-комиком.

– Марисса? – спрашиваю я.

– Эй, мне все равно! – отвечает она, пихая в рот еще один мамин пряничный человечек. – Я здесь только ради выпивки и еды!

– Я так рада, что они тебе нравятся, дорогая, – говорит моя мама. Я могу сказать, что она тоже так думает. Моя мама и Марисса очень подружились. Я думаю, это как-то связано с тем, что они обе всегда думают, что знают, что лучше для других людей. Но эй, пока они не направляют эту привычку в мою сторону, меня устраивает, что они обе ведут себя так дружелюбно, как им хочется.

Потребовалось немало усилий, чтобы убедить родителей изменить свое мнение о моих отношениях с Дейзи, но через несколько месяцев после того, как мы снова начали встречаться, я дал им понять, что, если они когда-нибудь захотят снова общаться со мной как с сыном, им придется принять ее и понять, что она навсегда останется частью моей жизни.

Они пытались со мной бороться, но я просто отказался отступить, и думаю, что мой отец стал уважать меня за это. Он пришел в себя быстрее, чем моя мама, которая все время говорила мне, что мне нужно найти девушку из «более респектабельной семьи», но как только Шелли попала в программу и стало очевидно, что мы с Дейзи не собираемся расставаться, мой родители начали менять свое отношение.

В первый год мы не отмечали с ними полноценное Рождество, но на следующий год мы это сделали, и это было невероятно. В следующем году мы просто объединили всех в один большой праздник со всеми семьями, и теперь, по сути, мы делаем это сейчас. Мы просто выбираем дом, собираем там всех и отмечаем праздники как одна большая семья. В этом году мы с Дейзи принимаем гостей. Сначала я немного нервничал. Я думал, что это будет большая работа, и не хотел все испортить и кого-то подвести, но Марисса и Дейзи помогли все уладить заранее, и все сложилось просто идеально.

Кто бы мог подумать, что моя жена, женщина, которая раньше ненавидела Рождество, теперь не просто отмечает праздники в кругу семьи, но и помогает обустраиваться и даже наряжается, как миссис Клаус? Какое перевоплощение.

– Хорошо, у меня есть гирлянды! – говорит моя мама, вытаскивая гирлянду из одной из коробок с украшениями, которые я поставил ранее. – По крайней мере… я думаю, что это правильные огоньки.

– Да, это те самые, Эллен, – отвечает Дейзи. – На той не хватает несколько лампочек, и она не будет работать, если вы ее подключите.

– Время чая! – Кэролайн вскрикивает.

– Время ёлки, дорогая, – смеется Дейзи.

– Время ёлки, – повторяет она и засовывает руки в коробку с украшениями, а затем достает красный шарик с широкой улыбкой на лице.

– Хорошо, тогда давай начнем, ладно? – говорю я: теплота момента захватывает меня.

– Ага! – Кэролайн хихикает и бросается к дереву с шаром в руке.

Я беру Дейзи за руку и притягиваю к себе, обнимая ее так, как это уместно в присутствии родителей, но при этом приближая ее достаточно близко, чтобы только она могла слышать то, что я шепчу ей на ухо.

– Пять лет. Ты можешь в это поверить?

Она улыбается мне в ответ, и я вижу, как на ее глазах появляются слезы.

– Да, могу.

– Эти последние пять вместе компенсируют те пять, в которые меня не было? – спрашиваю я, чувствуя, как мое сердце расширяется в груди, когда внутри меня нарастает тепло моей любви к ней. Иногда я удивляюсь, как можно так сильно любить кого-то. Иногда в такие моменты мне кажется, что я вот-вот взорвусь от того, как сильно я ее люблю.

Я вижу игривость в ее взгляде, когда она вытирает слезы и смотрит на меня.

– Я не знаю, – шепчет она. – Но если ты продолжишь делать то, что делаешь, я думаю, сможешь.

– Значит, тебе нравится то, что я с тобой делаю? – спрашиваю я, стараясь говорить тише.

– Ты и так знаешь. – Она улыбается, сжимая мое плечо.

– Ну, сегодня вечером, когда Кэролайн будет в постели… – Я глупо подмигиваю ей, что всегда заставляет ее смеяться.