Кажется, даже Джон выглядел впавшим в ступор. Он, как и Майк, попал в лагерь из-за своих слов о Джо Стиле.

- Что нам теперь делать? - вопрошала Люси, обращаясь, похоже, к Богу. - Он так долго всем управлял! Как же мы теперь без него? - Она высморкалась и схватила блокнот для заказов. - Что будете есть, парни?

Они заказали. Она ушла.

- Поверить не могу, - произнёс Джон, потрясённо качая головой. - Спустя столько лет, так и не могу поверить.

- Поглядим, дадут ли нам теперь хоть какую-то свободу, - проговорил Майк.

- Не дадут тебе свободу. Её надо брать, - ответил Джон Деннисон. - Интересно только, знаем ли мы всё ещё, как это делается.

Это был наилучший вопрос, какой Майк только хотел услышать. Ему было трудно привыкнуть к той свободе, что он имел. Пятнадцать лет ему говорили, что делать и когда гбровцы и военнослужащие высшего ранга. Выяснилось, что распоряжаться своим временем было сложнее, чем он предполагал. Двадцать лет Джо Стил говорил всей стране, что делать и когда. Возможно, продолжить с того места, где он остановился, будет не так просто.

Когда Майк тем же днём попросил разрешения уйти пораньше, Джон его дал. Он слонялся по Касперу, слушая, что говорят люди. "Кто-нибудь решит, будто я репортёр, или типа того", - подумал он и рассмеялся про себя.

Однако долго смеяться ему не пришлось. Все, кого он слушал, в парке, на заправке, в универмаге, в общественной библиотеке, были шокированы и огорчены смертью Джо Стила. Речи подделать легко. Слёзы подделать труднее, особенно мужчинам. Майк видел больше красных глаз и залитых слезами щёк, чем за всю предыдущую жизнь.

Две вещи он слышал чаще всего: "Он всем нам был, как отец" и "Что нам теперь делать без него?". Ему хотелось наорать на тех, кто говорил что-либо из этого. Хотелось, но он не наорал. Джо Стил мог быть мёртв. Флаги могли быть приспущены. Трудовые лагеря до сих пор вызывали серьёзное беспокойство. Любой, кто прошёл через них, проходить их во второй раз никогда не захочет.

Когда он вернулся в дом, что снимал вместе с Мидори, то заметил, что она слушала новости по радио.

- Вот, что чувствовала Япония, когда был убит генерал Тодзё, когда все узнали, что император мёртв, - сказала она. - Мы считали, что мир подошёл к своему концу.

Майк никогда не рассказывал ей, что был тем самым солдатом, который опознал мёртвого Хирохито. И сейчас не расскажет. Обычно стараешься не вредить тем, кого любишь. Он произнёс:

- Возможно, генерал Тодзё не закрепится в истории столь хорошо. Как и Джо Стил.

- Кто теперь президент? Говорят, что Гарнер, но я ничего не знаю про Гарнера, - сказала Мидори.

- Узнаем, - ответил Майк. - Он - пожилой человек. Он был вице-президентом с 1933 года. Он из Техаса. Обычно сидел в Конгрессе. Теперь, ты знаешь о нём столько же, сколько и я. Я даже не знаю, сможет ли он удержаться на работе.

- Кто-нибудь может попытаться её у него отнять? - спросила она. - В Америке такое возможно?

- Если бы ты спросила меня об этом до того, как Джо Стил взял власть, я рассмеялся бы до колик, и ответил, что нет, - сказал Майк. - Теперь? Теперь, детка, я могу лишь сказать, что понятия не имею. Выясним.

***

Джо Стил спокойно возлежал в ротонде Капитолия. Цветочные украшения формировали вокруг бронзового гроба букву "U". Фотографы снимали высокопоставленных лиц Вашингтона - нового президента, калифорнийских подручных, Дж. Эдгара Гувера, генерального прокурора Вышински, председателя Верховного суда Буша, военного министра Маршалла, а также нескольких сенаторов и конгрессменов, стоявших у гроба. Чарли не сожалел о том, что не попал на те снимки. Он был готов спорить, что все политики с подозрением поглядывали на стоящих рядом. И он мог бы спорить, что в центре внимания на каждой фотографии был мёртвый Джо Стил.

После того, как должностные лица разошлись, ротонду начали заполнять обычные люди, дабы отдать последнюю дань уважения человеку, который пробыл президентом дольше, чем оба его предшественника. Никто не был обязан приходить. Никто не был обязан ждать в длинной, длинной очереди, которая тянулась из роскошного мраморного здания вдоль Национальной Аллеи, изгибаясь несколько раз. Гбровцы не утащат вас, если вы останетесь дома. Люди приходили, потому что хотели, или потому, что им это было нужно. Они приходили тысячами, десятками тысяч, сотнями тысяч.

Подобное излияние уважения и скорби вынудило Чарли гадать, а не выиграл бы Джо Стил все свои выборы, даже если бы оставил всё на волю случая. Возможно, и выиграл бы. Однако он был из тех, кто не рисковал без необходимости. Он всегда предполагал, что палуба будет качаться. Если он на ней не удержится, то удержится кто-нибудь другой. И он чертовски хорошо убедился, чтобы не остался никто, кроме него.

По плану предполагалось, что он пролежит здесь один день, до восьми вечера. Но толпа была столь огромной, что Капитолий оставался открыт весь день и всю ночь... ещё три дня подряд. Когда его, наконец, закрыли, разочарованные плакальщики принялись бросать бутылки и камни в полицию и гбровцев, которые пытались их разогнать.

Джо Стила закопали в землю на Арлингтонском Национальном кладбище, что на вирджинском берегу Потомака. Место его окончательного упокоения находилось неподалёку от того места, где казнили "четвёрку верховных судей" и прочих осуждённых предателей. Чарли гадал, сколько ещё человек вокруг него подумали об этом. Большинство журналистов, освещавших похороны Джо Стила, ещё не были при деле, когда он начал приказывать расстреливать людей.

Джон Нэнс Гарнер выступил с поминальной речью. Начал он с отсылки к Шекспиру:

- Я пришёл восхвалять Джо Стила, а не хоронить его. Страна будет жить его деяниями ещё много лет. Он поднял нас из Депрессии на наших собственных шнурках. Не все сейчас помнят, насколько плохо было тогда. Он провёл нас через величайшую войну в мировой истории. И мы сделали так, чтобы не только коммунисты оказались владельцами атомной бомбы. И та свобода, которая у нас есть - тоже благодаря ему.

Новый президент выдержал паузу. Выглядел он так, словно хотел закурить или выпить. Однако ни время, ни место для этого не подходили. Он набрал полную грудь воздуха и продолжил:

- Кое-кто может сказать, что мы должны быть свободнее, чем есть сейчас. Возможно, они правы, возможно, нет. Возможно, так всё и должно быть, если мы хотим быть хоть сколько-то свободны. Ответа на этот вопрос у меня пока нет. Я буду работать над этим, в точности, как работал Джо Стил.

Снова пауза.

- Президент, к которому мы все привыкли, умер. Мне жаль, что так вышло. Мне очень жаль, что приходится стоять перед вами сейчас и произносить эту речь. Но даже с уходом Джо Стила, Соединённые Штаты Америки остаются в деле. Благослови Бог Америку, и благослови Бог всех и каждого из вас.

Он отступил от микрофона. У могилы тихонько плакала Бетти Стил. Большинство подручных Джо Стила и членов правительства, равно как и сенаторов, депутатов и членов Верховного суда, также всхлипывали. Чарли тоже слегка шмыгнул носом. Ничего не мог с собой поделать. Кабы он не присутствовал в момент смерти Джо Стила, то решил бы, что все они - лицемеры, льющие крокодиловы слёзы. Теперь он понимал их лучше. Некоторые утраты просто слишком велики, чтобы справиться с ними. Эта - одна из них. Только потом они начнут переживать о том, что всё, что сделал Джо Стил, было хорошо или плохо. Сейчас значение имело лишь то, что этот человек мёртв. Его уход не мог не оставить пустоту внутри всех тех, кто остался.

Кладбищенские рабочие опустили бронзовый гроб в землю. Они взяли лопаты и принялись зарывать могилу. Земля, что билась о крышку гроба, являлась самым последним звуком, какой только знал Чарли. Телекамеры показали похороны всему миру.

Высокопоставленные лица разошлись по "Кадиллакам", "Линкольнам", "Империалам" и "Паккардам". Некоторые сами сели за руль. Прочие позволяли трудиться шофёрам. Вооружённые охранники из ГБР на мотоциклах сопровождали небольшую колонну из дорогих детройтских автомобилей, в одном из которых сидел Чарли; она направлялась в Белый Дом. Тротуары были заполнены людьми, многие плакали, прижимая к лицам носовые платки. Никто моложе тридцати пяти понятия не имел, какой была страна до того, как Джо Стил выиграл свои первые общегосударственные выборы в 1932 году.

Джон Нэнс Гарнер (президент Джон Нэнс Гарнер - к этой мысли ещё предстояло привыкнуть) стоял в ожидании около лимузина, когда к нему подошёл Чарли вместе со Скрябиным, Каганом и Микояном.

- Господин президент, - пробормотал Чарли.

Помощники кивнули, все они были одеты в траурные костюмы.

- Джентльмены, - произнёс Гарнер.

Внезапно он стал выглядеть выше и стройнее, чем помнил Чарли. Переход из Номера Два в Номер Один с этим явно справлялся, пускай Гарнер и не желал быть президентом. Он продолжил:

- Джентльмены, я бы хотел побеседовать с вами в конференц-зале через пятнадцать минут.

Все снова кивнули, но судя по взгляду, что Каган послал Скрябину, никто, кроме Джо Стила не имел права отдавать им подобные приказы. Кем это себя Джон Нэнс Гарнер возомнил, президентом, что ли? Судя по тому, как он стоял около "Кадиллака", именно так он и думал.

Чарли не бывал в конференц-зале с тех пор, как Джо Стила там хватил удар. Входя, он вздрогнул. Это место до сих пор очень сильно напоминало о покойном президенте. Стойкий аромат трубочного табака Джо Стила врезался в память - запах дома связан с эмоциями и воспоминаниями сильнее, чем с любыми другими чувствами.

Джон Нэнс Гарнер курил "Кэмел", а не трубку. На столе перед ним стоял стакан с выпивкой, но он к нему не прикоснулся.

- Здравствуйте, Салливан, - произнёс он. - Кто бы мог предположить, что так получится?