Глава 8

— И ты уверена, что я не могу заставить вас пересмотреть свое решение? — спросил мой босс.

— Спасибо, но нет. Это самое лучшее для меня и для тебя тоже. В последнее время я была никудышным работником.

— Вряд ли, — сказал он. — В твой худший день ты все равно лучшая.

— Что ж, у меня был отличный учитель. — Джеймс был моим наставником в течение многих лет, и я ненавидела подводить его, но я была несчастна, и пришло время перемен. Я всегда клялась никогда не позволять себе работать в месте, которое не делает меня счастливой.

— Когда я потеряю тебя?

— Я сообщу тебе точную дату увольнения позже на этой неделе. Мне бы хотелось пару дней поработать над прогнозами и посмотреть, когда я завершу все свои текущие задания. Если тебе нужна приблизительная дата, то, вероятно, конец января, начало февраля.

— Я приму все, что ты можешь мне дать. Я ценю твою готовность остаться и закончить с клиентами.

— Последнее, что я хочу сделать, это кинуть тебя. — Не то чтобы меня ждала другая работа.

Он вздохнул.

— Я буду скучать по тебе. Кто бы ни нанял тебя, он — счастливый работодатель.

Я улыбнулась.

— Я тоже буду скучать по тебе. Пока. — Я положила свой телефон и уставилась на него.

Что я только что сделала?

Увольнение с работы, конечно, не входило в мой список дел на сегодня, но, когда Джеймс позвонил, чтобы поговорить со мной, я должна была быть честной. Слова «Я несчастна» и «эта работа просто больше не для меня» вырвались наружу.

Я не жалела об этом, но время было выбрано блестяще, как всегда. Всего за несколько дней до Рождества, и я думала о безработице, которая наступит весной. Итак, теперь, в дополнение к тому, чтобы завести новых друзей, стать более приятным человеком, построить прочные отношения и так далее, путешествие Фелисити домой также включало в себя поиск и начало новой карьеры.

Черт.

По крайней мере, мне посчастливилось иметь приличную сумму, припрятанную в сбережениях. Мне не нужно было спешить с поиском новой работы, и я могла потратить некоторое время на размышления о том, чем я хотела бы заниматься в своей жизни.

Я подошла к холодильнику и открыла крышку пластикового контейнера для хранения, достав еще один кекс с радужной крошкой. В четыре огромных укуса он благополучно оказался в моем желудке вместе с остальными пятью, которые я съела за утро.

Последние три недели после вечеринки на «Станции Слейтеров» были не очень веселыми. Я без устали проводила часы за работой, часто просыпалась до пяти утра и работала до глубокой ночи, отрываясь только для того, чтобы навестить маму и приготовить ей ужин. Изнурительные часы укрепили тот факт, что я не хотела, чтобы консалтинг был моей карьерой на всю жизнь.

И теперь он не станет.

Но работа была необходима. Я заполняла свои дни отвлечениями, чтобы не думать о Сайласе и о том, как я полностью унизила себя.

Гах! Зачем я поцеловала его? Любой прогресс, которого я добилась в построении дружбы, был стерт. Я была полной идиоткой, настаивая на большем, потому что он не хотел меня. Теперь у меня его вообще не было.

Схватив свой телефон, я набираю имя Сабрины только для того, чтобы услышать ее голосовое сообщение. Снова.

— Три сообщения на голосовой почте, а ты так и не перезвонила. Я предполагаю, что твой телефон находится в канализации, потому что ты уронила его в унитаз. Почему бы еще ты не отвечаешь на мои звонки или не отправляешь мне сообщение «Привет, я жива»? У тебя есть ровно двадцать четыре часа, чтобы ответить, прежде чем я вызову полицию. Пожалуйста, не будь мертвой.

На телефон пришло сообщение вскоре после того, как я повесила трубку.

Сабрина: Не мертва. Позвоню позже. Люблю.

Далее я нашла имя Хлои. Как я и подозревала, звонок ей тоже переадресовался на голосовую почту.

— Привет, Хлоя. Это Фелисити. Я звоню поздороваться и узнать, что ты делаешь на Рождество. Если захочешь встретиться за праздничным кофе, я была бы рада увидеться. Пока.

Это, казалось, было моим миллионным посланием для Хлои, но я не сдавалась. Она либо смириться с тем фактом, что я никуда не денусь, либо сменит свой номер.

Кекс не справлялся со своей задачей, и я все еще отчаянно нуждалась в том, чтобы кто-нибудь со мной поговорил. Если я не могла поболтать с друзьями, тогда мне нужна была следующая лучшая вещь. Поход по магазинам. В Прескотте было немного магазинов, но я бы пошла сегодня даже в хозяйственный.

Два часа спустя я ввалилась в мамин трейлер, мои руки были нагружены продуктами и двумя сумками, полными новых кухонных приспособлений.

— Мама! — позвала я. Она вышла из своей спальни с белой повязкой на щеке. — Что случилось? — ахнула я, роняя свои сумки и бросаясь к ней.

— О, я просто поскользнулась.

Я провела пальцами по повязке.

— Ты ходила в больницу?

— Это всего лишь царапина. Со мной все будет в порядке.

— Мам, — мягко сказала я. — Это произошло из-за приступа?

Она посмотрела на свои ноги и кивнула.

— Прости.

— Никаких извинений, ладно? Я просто рада, что с тобой все в порядке. — Я боялась того дня, когда приду, и она окажется серьезно ранена. — Как насчет ужина? Что ты выберешь — фаршированные свиные отбивные или домашний пирог с курицей в горшочке.

Она улыбнулась.

— Оба блюда звучат замечательно. Тебе решать.

Я вернулась к своим сумкам, собрала их и отнесла на кухню, чтобы начать выгружать продукты для свиных отбивных.

— Я знаю, ты нервничаешь из-за этих тестов, но я думаю, что это к лучшему.

Она кивнула и одарила меня неубедительной улыбкой.

Ее прием в больнице был назначен через две недели, и, если повезет, мы получим результаты в течение месяца. Я только надеялась, что с результатами придут хорошие новости о том, что мы могли бы сделать еще что-то, чтобы помочь маме избежать ее приступов.

Мне хотелось знать, почему она так нервничала из-за тестов, но не спрашивала. Было ли это потому, что они могли что-то показать? Или из-за того, что они ничего не покажут? Слишком далеко заходя в этой теме, она всегда чувствовала себя неловко.

— Итак, сегодня я уволилась с работы, — сказала я ей, готовя.

— Что? — выдохнула она.

— Это к лучшему. Для меня пришло время сделать что-то новое. Теперь мне просто нужно выяснить, что именно. Проведешь со мной мозговой штурм?

Она села за маленький круглый стол на кухне.

— Ты была бы хороша во многих вещах. Как насчет того, чтобы открыть магазин одежды? Ты всегда так мило выглядишь.

— Неплохая идея. Что еще? — Я подошла к раковине, чтобы сполоснуть руки.

— Парикмахер-стилист?

Я покачала головой.

— Я бы предпочла не возвращаться к обучению.

— Как насчет работы в банке?

— Возможно, хотя я бы предпочла работу с более гибким графиком и независимостью. Я думаю, что начать бизнес могло бы быть весело. Можешь ли ты вспомнить что-нибудь, чего не хватает Прескотту?

— Хм. Дай мне подумать.

Я начала делать то же самое, помешивая смесь для начинки. Когда я ничего не смогла придумать, мои мысли блуждали по другим темам, пока, как всегда, не остановились на Сайласе. Я ничего не слышала о нем с вечеринки и того поцелуя. Он сказал, что понимает, почему я ушла, но после очередного долгого отсутствия общения я засомневалась в его искренности. Точно так же, как я сомневалась, что он действительно хотел быть друзьями.

— Мам, можно я тебя кое о чем спрошу?

— Конечно.

— Как ты думаешь, возможно ли по-настоящему простить того, кто разбил тебе сердце?

— Ой. — Она еще больше откинулась на спинку стула, вероятно, удивленная моей полной сменой темы. — Я не знаю. Я думаю да. Вероятно, это зависит от ситуации.

— Если бы папа пришел домой и попросил прощения, ты бы приняла его обратно?

Было рискованно упоминать об отце. Она стерла его из нашей жизни после того, как он ушел, выбросив фотографии и все вещи, которые он оставил после себя, и никогда не говорила о нем. Я ожидала, что она проигнорирует мой вопрос, но мне нужно было знать, возможно ли прощение — даже в таких экстремальных обстоятельствах, как у нее.

— Если бы он поступил так только со мной, — сказала она, — то да. Но он также бросил тебя и Джесса. Я никогда ему этого не прощу.

Я улыбнулась. Может быть, у нас с Сайласом все-таки была надежда.

— Спасибо, мам.

— Это Уэс? Он разбил тебе сердце?

Я могла понять, почему она спрашивала. Сайлас был не единственным человеком, которого я бросила без объяснения причин. Ни Джесс, ни мама так и не узнали всей правды о том, почему я так внезапно уехала после школы. Я позвонила им из Сиэтла, сказала, что мне нужны перемены и что мы с Уэсом расстались. Конец обсуждения.

— Нет, Уэс не разбивал мне сердце.

— О, я просто предположила, поскольку ты вернулась только после того, как он скончался.

Я вздохнула.

— Я была напугана. Вот почему я не возвращалась. Сначала я была так полна решимости доказать всем, что могу справиться сама. Я боялась, что если вернусь, то буду выглядеть слабой. Шли годы. Потом еще. А потом просто стало легче держаться подальше. — Было легче игнорировать мои ошибки, чем смотреть им в лицо.

— Это тяжело, — сказала она. — Мне грустно от того, как закончилась жизнь Уэса, но в то же время я также рада, потому что это вернуло тебя домой.

У меня начало щипать в носу, и я проглотила комок в горле. Смерть Уэса была трагичной и бессмысленной, но был еще один тревожный звоночек.

— Делает ли меня ужасным человеком то, что я благодарна за его похороны? — Слезы наполнили мои глаза, когда эти слова вырвались наружу.

Мама встала и пересекла комнату, притягивая меня в свои объятия.

— Я не думаю, что благодарна — это подходящее слово. Как насчет? Ты всегда будешь любить и помнить все хорошее, что он привнес в твою жизнь. Как, например, шанс вернуться домой.

Я кивнула и обняла ее крепче.

— Мне нравится.

Я любила Уэса. У нас никогда бы не получилось «долго и счастливо», но он был для меня всем на свете, и за это у него всегда было особое место.

Сжав ее в последний раз, я отпустила маму и насухо вытерла глаза, затем вернулась к готовке.