Заседатель оглядел толпу, его взгляд горел пылом, как будто он мог найти магию, присутствующую там, где ее не должно было быть.

Конечно, он мог слышать глухой стук моего сердца. Мог чувствовать запах пота от страха, прилипшего к моей коже. Мир отступал, пока я не смогла видеть только его лицо.

Он шагнул в толпу, которая расступилась перед ним. Казалось, он шел прямо ко мне, как будто знал.

Тибрис встал между мной и асессором. Его движение выглядело небрежным, как будто он был рад поздравить Абуса. Но я отшатнулась назад, зацепилась за подол своего плаща и врезалась в твердую мужскую грудь.

Сильные руки подхватили меня. Мужчина удерживал меня в подвешенном состоянии долгое мгновение, и мы оба замерли, наблюдая за асессором.

Но он уже неторопливо пробирался сквозь толпу, вероятно, готовясь отправиться в следующую деревню.

Я взглянула на этого человека, и у меня перехватило дыхание.

Солнце светило ему в глаза, которые раздраженно блестели. Остальная часть его лица была скрыта черным шерстяным шарфом, а капюшон плаща был надвинут на голову, прикрывая волосы. Я не смогла бы определить его возраст,даже если бы он был чисто выбрит... знала бы что-нибудь о нем.

Но я знала его.

По крайней мере, раз в месяц мне снился мужчина с зелеными глазами. Нет, не просто зелеными. Это слово даже не начинало описывать их. Эти глаза преследовали. Темные, но ярко-зелёные с серебристыми вкраплениями, которые, казалось, притягивали свет. В моих снах мужчина оглядывался на меня, как будто терпеливо ждал. Иногда сны вызывали у меня беспокойство. В другие дни я чувствовала глубокое удовлетворение – почти... безопасность.

– Смотри, куда идешь, - прорычал он, ставя меня на ноги.

– Какой очаровательный, - пробормотала я.

– Что ж, спасибо тебе за..

Он уже повернулся и ушел.

Я смотрела вслед холодному, грубому грубияну и стряхнула с себя оцепенение. Конечно, я не знала его. События этого утра потрясли мой разум. Я обернулась и увидела, что Тибрис наблюдает за стражниками, спускающимися с крыш, окружающих деревенскую площадь.

– Прис? Ты в порядке?, – Асиния сжала мое плечо. Ее глаза были темными, лицо бледным, губы бескровными.

Вероятно, я выглядела такой же потрясённой. Хотя всегда существовала вероятность, что один из коррупционеров будет найден, никто не ожидал увидеть то, что мы увидели сегодня.

– Я буду, - сказала я. – А ты?

Она просто кивнула. Мы долго смотрели друг на друга. Кто-то рассмеялся, звук совершенно неуместный, поскольку он прорезал мрачную толпу, и Асиния вздрогнула. Мы обе обернулись.

Лицо Абуса залилось краской, когда он обнимал свою семью. Его мать улыбнулась, а отец хлопнул его по спине. Теперь семья получит свои пять серебряных монет – подарок от короля. Традиция диктовала, что на празднование на этой площади была приглашена вся деревня – каждый житель деревни принес столько еды, сколько смог.

Отцу Абуса даже удалось выменять поросенка, который с раннего утра жарился на вертеле. Запах мяса разносился по всей деревне, просачиваясь в открытые окна и из-за закрытых дверей.

Мой желудок неприятно сжался при этой мысли.

Тибрис посмотрел на меня и открыл рот. Но Натан уже прокладывал себе путь к нам.

– Итак... это было ужасно. Кто останется на празднование? Мне нужно выпить.

Солнце едва взошло, но я была готова поспорить, что половина этой деревни к полудню будет в восторге от того, что только что произошло.

Тибрис наблюдал, как Натан направился к вину. Затем он повернулся ко мне.

– Тебе следует пойти проведать маму, - осторожно сказал он. – Я останусь здесь.

Я знала, о чем он говорил между строк. Он не хотел оставаться на праздник. Вероятно, хотел побыть один. Но один из нас должен был остаться и притвориться, что празднует, иначе наши домочадцы привлекли бы внимание. Честно говоря, было трудно понять, как кто-то мог сидеть и есть всего в нескольких шагах от того места, где только что умерли бабушка и дедушка Лины. И ее бабушка, и дедушка были популярны в этой деревне, но их тела уже убрали, кровь смыли, как будто их никогда не существовало. Вскоре большинство наших соседей будут громко благодарить богов за то, что один из развращенных был найден и увезен из нашей деревни.

И Тибрис хотел избавить меня от этого. Благодарность захлестнула меня.

– Ты прав. Я посмотрю, как она себя чувствует.

Было трудно получить освобождение от церемоний дарения и принятия. У моей матери было только одно освобождение, потому что ее видения могли обрушиться в любое время, нарушая покой.

– Я провожу тебя домой, - сказала Асиния. – Просто позволь мне рассказать твоей маме.

Она ушла, и мой взгляд встретился с взглядом Тола. Он стоял рядом с семьей Абуса, выглядя сурово красивым, как всегда. Он улыбнулся мне, и, несмотря на бурление в животе, мои щеки вспыхнули. Я никогда раньше не была так застенчива с мужчиной, но крылья трепетали в моей груди каждый раз, когда я смотрела на Тола. Его сестра Криста наклонилась и что-то прошептала ему, и я отвернулась, заставив себя перестать пялиться.

Неподалеку Крейлор практически кричал, разговаривая с группой своих друзей, гарантируя, что все, кто находился поблизости, могли слышать его разговор.

Тибрис покачал головой и гордо удалился, вероятно, чтобы самому выпить. Ему никогда не нравился Крейлор. Я не могла его винить.

Все мужчины в нашей деревне должны были научиться сражаться – готовые быть призванными выступить в поход на фейри, если наши границы рухнут. Мальчиков обучали с юных лет, и единственным способом освободить их от тренировок было то, что они выбирали путь к богам. Крейлор поступил именно так и учился на послушника у жрицы нашей деревни.

– А затем жрица показала мне внутреннее святилище, - объявил Крейлор с самодовольной улыбкой на лице.

Я замерла, стояла совершенно неподвижно.

Если Крейлор мог проникнуть во внутреннее святилище, у него был бы доступ к пустым камням океартуса. Возможно, я могла бы последовать за ним и... одолжить один.

Я выучила заклинания жрицы наизусть. Что, если бы я могла заставить камни работать на меня? Мой пульс забился быстрее, мысли метались в сотне разных направлений.

Один из его друзей фыркнул.

– Тебе позволили войти в такое святое место?

Крейлор выпятил грудь.

– Конечно, позволили. В конце концов, я буду проводить церемонии в течение следующих трех лет.

Я содрогнулась от этой мысли. Крейлор был хулиганом с тех пор, как мы были детьми. Он ухмылялся нищим, и выбрал единственную должность, которая позволяла ему пропускать тренировки с теми, кого он считал ниже себя, и использовал богатство и репутацию своей семьи, чтобы получить все, чего хотел.

Тол прошел мимо, легко привлекая внимание Крейлора.

Двое мужчин ненавидели друг друга. Их отцы были хорошими друзьями, и обоим были предоставлены все привилегии, которые можно найти в этой деревне, когда они выросли. Но в то время как Тол оставался добросердечным, Крейлор был одержим желанием проявить себя.

Асиния встала рядом со мной, взяв меня под руку.

– Это неловко, - пробормотала она, поскольку Тол полностью проигнорировал Крейлора.

– Давай вернем тебя к твоей матери.

Она потянула меня, и мы пошли к моему дому. Мои ботинки шаркали по булыжникам, но все, что я могла видеть, это кровь бабушки и дедушки Лины, лужицей растекшуюся по камням на площади.

Что бы сказала Асиния, если бы я сказала ей, что если мне не удастся выбраться из этой деревни, однажды я окажусь на этой платформе, наблюдая, как убивают Тибриса и Маму – их тела утащат, как будто они ничего не значат?

Если бы она сохранила мой секрет, и асессор узнал об этом, Асиния тоже умерла бы.

Большую часть пути домой мы шли молча. Наконец, Асиния глубоко вздохнула.

– Это был отличный момент с тобой и Толом, - сказала она.

Она пыталась подбодрить меня. Я могла бы сделать то же самое для нее.

– Это была просто улыбка. Я теряю способность говорить рядом с ним.

– Ты забываешь, что, возможно, ты ужасна во флирте, но это одно из моих лучших умений. И я знаю, когда мужчина заинтересован.

– Не успокаивай меня. Это еще более угнетает.

Она сжала мою руку.

– Я не успокаиваю. Вот увидишь.

Мы отправились домой нашим обычным маршрутом с другой стороны деревни, пройдя мимо больших, просторных, теплых домов за толстыми металлическими воротами, отделяющими их от остальной части деревни. На что, должно быть, похоже жить в таких домах? Не следить за каждой монетой или не жаться зимой у камина, потому что стекла в окнах спален были разбиты?

– Приска?

– Прости. Грезы наяву. Что ты будешь делать после пира?

– Я помогаю своей матери с кое-какой работой.

Мать Асинии была швеей, и ее талант достался дочери от природы.

Я взглянула на Асинию. У нас были разные мечты. Я ничего так не хотела, как иметь возможность остаться здесь, в то время как она мечтала о жизни в городе. Независимо от того, сколько магии Асиния получила бы, когда, наконец, через две зимы достигла совершеннолетия, она надеялась, что репутация ее работы будет распространяться, пока новость не дойдет до кого-нибудь в городе, кто придет и наймет ее.

Это должно было случиться. Никто не шил и не конструировал так, как Асиния.

Где бы я ни оказалась, я бы нашла способ сообщить ей, что я в безопасности. Может быть, если бы она смогла простить меня, мы даже смогли бы обменяться одним-двумя письмами. У меня заныло в груди при мысли о том, что я не буду видеть Асинию каждый день. Сможет ли она когда-нибудь простить меня за такую нечестность?

– Ты должна прийти на ужин завтра вечером, - сказала Асиния.

Я скрыла содрогание. Асиния и ее мать были не такими бедными, как мы, но у них определенно было не так уж много еды. И все же, они обе продолжали пытаться накормить меня.

– Асиния..

– Моя мать любит тебя, Приска. Она знает, как обстоят дела с тех пор, как умер твой отец.