— Кристиана.

Женщина улыбнулась мне, но было что-то необычное в ее взгляде, специфика, которая отказывалась замечать Шей рядом со мной.

— Ты только посмотри на это. После стольких месяцев планирования я знала, что этот фестиваль пройдет без сучка и задоринки. И так хорошо, когда все выходят в общество, ты не находишь? — спросила она, поворачиваясь и жестом показывая вокруг. — Должна сказать, это довольно успешное мероприятие.

Я кивнул, ожидая, что она признает существование моей жены. Когда этого не произошло, я сказал:

— Да, мы с Шей как раз говорили об этом.

Кристиана медленно, нарочито моргнула мне, а затем улыбнулась Шей.

— Привет, — сказала она. — Не могу поверить, что мы не сталкивались друг с другом больше месяца. Где ты пряталась?

— Я была поблизости, — легко ответила Шей. — Ной поглощает все мое свободное время. Буквально на днях он устроил для меня самую милую вечеринку по случаю дня рождения. Все мои любимые блюда на ужин, и он испек для меня торт. С нуля. Ты можешь в это поверить? И глазурь тоже домашняя.

Этот торт был из коробки, но я не собирался ее поправлять. Не тогда, когда она была в ударе.

— Вау, — выдохнула Кристиана. — Хоть и с запозданием, но с днем рождения тебя.

Шей просияла, глядя на меня. Я сказал себе, что эта улыбка была настоящей, подлинной. Что ей понравилась вечеринка по случаю ее дня рождения — и все, что было после, — и мне не пришлось спорить, было ли это ради Кристианы. Мне нужна была минута, чтобы привыкнуть к этому.

— Спасибо, — ответила Шей. — Что у тебя нового, Кристиана?

— О. — Она провела рукой по шее. — Бизнес просто процветает. У меня все расписано на ближайшие шесть месяцев вперед. Понадобится специнструмент, чтобы выкроить себе время на отпуск.

Я поцеловал Шей в висок, засунув руку в ее передний карман. Кристиана проследила это движение, яростно моргая.

— Это невероятно, — сказала Шей, и это прозвучало так, будто она говорила искренне. — Это ведь хорошо, верно?

— Фантастика, — согласилась Кристиана.

Ее дочь появилась рядом с ней, хныча об усталости. Девочка указала на низкий забор, отделяющий беговую дорожку от футбольных полей. Ее брат сидел на траве, напротив забора, размахивая палкой.

— Похоже, не все из нас могут быть ночными совами. Близнецы играют в футбольной команде, так что по выходным мы встаем до рассвета. — Она переключила свое внимание на меня. — Я никогда не видела, чтобы Дженни ходила на футбол. Она не играет? Я знаю, что Франсин была бы счастлива научить ее основам. Может быть, они могли бы собираться вместе, чтобы провести время с девочками и...

— Футбол не входит в круг интересов Дженни, — сказал я.

— О. Понятно. — Кристиана кивнула. — Ну, если она когда-нибудь передумает, ты знаешь, как связаться со мной. — Она помахала рукой и добавила: — Уверена, что увижу вас двоих в городе.

Когда Кристиана ушла с детьми, Шей сказала:

— Это было относительно безболезненно.

— Я должен отдать Дженни в футбольную лигу?

Она пожала плечами.

— Может быть? Если она захочет? Если не в футбол, то в другой вид спорта. Такие занятия могут быть действительно хорошей отдушиной для детей, которые не любят школу и которым трудно найти общий язык с детьми. — Она указала на аттракционы. — Что скажешь? Прокатимся?

Я потер затылок.

— Если ты хочешь.

— Я выкручиваю тебе руки?

Она обхватила мой бицепс обеими руками и игриво потянула. В ответ я прижал ее к своей груди и крепко поцеловал. Сначала она хихикала, прижимаясь к моим губам, но потом сдалась.

— Что происходит? — спросила она, отстранившись настолько, чтобы говорить. — С нами.

— Я не знаю, — признался я.

— Я тоже.

— А мы должны знать?

Шей покачала головой и прикусила зубами нижнюю губу.

— Я так не думаю.

— Хорошо. — Я поцеловал ее в лоб. — Хочешь, чтобы это прекратилось?

Она снова покачала головой.

— Нет. Совсем нет.

— Тогда выкручивай мне руки сколько хочешь, — сказал я. — Пойдем прокатимся, жена.

— Эта штука — судебный иск, ожидающий своего часа, — сказал я, когда мы, спотыкаясь, сошли с карусели «Крутящийся вихрь». — Слишком много наклонов. Слишком много кружений. У кого-нибудь случится головокружение, и он подаст в суд на этот город. Слава богу, Дженни слишком мала для такого аттракциона.

Шей засмеялась, прижавшись к моей груди. Она была крепко прижата ко мне, потому что спотыкалась сильнее, чем в ту ночь, когда я забрал ее из бара. А еще она была прижата ко мне, потому что все в мире казалось правильным, когда эта женщина была рядом.

— Все было не так уж плохо, — сказала она, все еще смеясь.

— Ты не можешь нормально ходить, жена, — сказал я. — Это все доказательства, которые мне нужны.

— Не так давно мы бы катались на этой штуке всю ночь.

Когда она это сказала, произошло две вещи. Во-первых, Шей опустила руку на мой живот и позволила ей скользить вниз, пока та не остановилась чуть ниже пряжки моего ремня. Второе — и самое главное — мой мозг воспринял слова «кататься всю ночь» и сделал это единственным требованием для выживания. Еда, вода, отдых — все это не имело значения. Только если она будет скакать на мне всю ночь напролет.

— Пойдем на колесо обозрения, — сказала она.

— Скажи мне, что ты шутишь. — Мне едва удалось пройти по прямой, трезвой линии, уводя Шей от других аттракционов.

— Да ладно. Колесо обозрения по сравнению с этим — как сон. — Она понизила голос и добавила: — И директор начальной школы находится вон там, возле тележки с карамельными яблоками. Если она меня увидит, то захочет поговорить о следующем годе.

— А ты не хочешь обсуждать эту тему?

Шей покачала головой, подталкивая меня к колесу обозрения.

— Пока нет. Не сегодня.

Этот ответ вызвал столько вопросов, но задавая их, я рисковал получить ответы, и была большая вероятность, что я не захочу их услышать.

Когда мы подошли к короткой очереди на колесо обозрения, которое выглядело лишь немного менее шатким, чем «Крутящийся вихрь», Шей добавила:

— Хелен уже назначила мне долгосрочные задания до конца учебного года.

Я провел рукой по ее позвоночнику.

— Ты довольна этим?

— Да, все хорошо, — сказала она тоном, который говорил о том, что это не совсем хорошо. — Я просто не ожидала, что все произойдет так быстро. Но это хорошо. Я узнаю детей, а не просто приезжаю на день или два. Мне это нравится. Ежедневная подмена, вероятно, была бы для меня слишком хаотичной. Мне нужно немного порядка в классе. Это единственное, в чем мы с Джейми никогда не могли прийти к согласию. Она не против умеренного хаоса.

Мы подошли к платформе и сели в кабинку.

— Скучаешь по своей старой школе?

Когда колесо начало двигаться, Шей кивнула.

— Да. Конечно. Я любила то место. И все мои друзья там.

Я обнял ее рукой за плечи и поиграл с кончиками ее волос.

— И ситуация со «счастливыми часами» там должно быть лучше, чем все, что у нас здесь есть.

— Это правда. — Она смотрела на ярмарку под нами. Дженни не отходила от игры с водяными пистолетами по крайней мере тридцать минут. — Хелен хочет, чтобы я заняла постоянную должность в следующем году.

Это было слишком большой надеждой, и я едва сдерживался, чтобы не умолять ее принять эту работу.

— Чего хочешь ты?

Шей двинулась рядом со мной, ее локоть задел мой бок, когда она потрясла запястьем, чтобы вытащить свой браслет-оберег из рукава. Ощущение того, как она извивается, даже по самой невинной причине, зажгло что-то горячее и настойчивое внутри меня.

— Это вопрос, который я постоянно задаю себе, — тихо сказала она. — Но это детский сад, и это моя единственная настоящая любовь.

Я взял ее за запястье и провел большим пальцем по амулетам на ее браслете. Морская звезда, трилистник, буква «Ш», написанная искусным шрифтом, половинка сердечка и звезда с крошечным бриллиантом в центре. Она всегда любила звезды.

— Тебе нужно принять решение в ближайшее время?

— Нет. Хелен из тех директоров, которые любят расчищать колоду и ставить все галочки как можно раньше, но она не может официально предложить мне эту должность, пока человек, который сейчас ее занимает, не подаст заявление. Похоже, что это произойдет не раньше июня. — Она провела кончиками пальцев по моей ноге, как будто это была самая естественная вещь в мире. — Но Хелен все еще хочет, чтобы я неофициально согласилась, чтобы ей не пришлось беспокоиться об этом позже.

Колесо замедлило ход, и с этой высоты мы могли видеть спокойные воды бухты Френдшипа вдалеке.

— Значит, у тебя есть время подумать об этом.

— Да. — Казалось, она уже закончила с этой темой, но потом добавила: — Это хорошая школа. Мне нравится персонал и дети. Семьи замечательные. Приятно сталкиваться с ними на подобных общественных мероприятиях. Я никогда не работала и не жила в одном районе, так что до сих пор со мной такого не случалось. Есть о чем подумать. Было бы не так уж страшно остаться. Просто планы сильно меняются.

— Эй. — Она посмотрела на меня, приподняв брови. Я провел пальцами по ее шее и челюсти. — Мы в смертельной ловушке на ярморочном аттракционе. Сможем узнать будущее, если доживем до завтра.

Когда мы поцеловались, все было как в первый раз, но намного лучше. Я погрузился в нее, забыв обо всем, кроме нас и этой ржавой машины. Мы не были женаты по неправильным причинам. Мы не притворялись, чтобы отвадить кого-то от меня. И мы не давали жизнь моей подростковой тоске. Этот момент не имел ничего общего с детьми, которыми мы когда-то были. Это было реальностью и правдой, и если бы я потрудился достаточно усердно, то смог бы игнорировать все грязные, низменные желания, которые вырывались из похотливой части моего мозга. Те, которые я не мог подавить с той ночи в кладовке.

Но я не хотел подавлять их, и если поглаживание Шей пальцами по моей ноге было хоть каким-то признаком, то она тоже этого не хотела.

Я осыпал поцелуями уголки ее рта, подбородок, спускаясь по кремовой линии шеи. Запустив пальцы в ее волосы, я встретился с ней взглядом. Ее щеки порозовели — может быть, от свежего вечернего воздуха, а может быть, от поцелуев на колесе обозрения, — ее губы были приоткрыты, а грудь вздымалась и опадала от быстрого дыхания. Она была совершенна.