Глава 21

Ной

Учащиеся смогут научиться вести себя хладнокровно, даже когда ситуация накаляется.

Я чувствовал себя неловко, как только подъехал к «Двум Тюльпанам» и вылез из машины в субботу вечером.

Шей вышла из дома в джинсах, обтягивающих ее соблазнительные бедра, и свитере, под который мне хотелось засунуть обе руки, и я не мог вымолвить ни слова. Ее волосы были другими, возможно, немного волнистыми, а макияж, который она нанесла на глаза, создавал впечатление, что ее ресницы тянутся бесконечно. Все, что я мог делать, это смотреть на нее долгое, долгое мгновение.

Девушка остановилась на верхней ступеньке крыльца.

— В чем дело? — Она посмотрела вниз на свой свитер, на свои джинсы. — Что не так?

— Ничего. Ты... ты идеальна.

Шей провела руками по бедрам.

— Тогда почему ты так смотришь?

Воспоминаю те времена, когда наблюдал, как ты ходила на фестивали, танцы и свидания с кем-то другим. И я никогда не думал, что у меня будет шанс с тобой..

Вместо того чтобы сказать это, я трусцой поднялся по ступенькам, чтобы встретить ее.

— Ты хорошо выглядишь. Твой свитер. Он очень красивый.

— О. Спасибо. — Она посмотрела на меня. — У тебя все еще странное лицо.

Да, было странно получить все то, что я когда-либо хотел. Почему-то я все еще не чувствовал, что делаю это правильно.

— Чего вы, ребята, ждете? — Дженни высунулась из окна, держа меч наготове. — Давайте! Мы все пропустим!

— Ничего мы не пропустим. — Шей я сказал: — Последние два часа она сидела перед дверью и спрашивала, не пора ли уже выходить.

— Значит, она взволнована.

— Можно и так сказать.

Она улыбнулась и наклонилась, чтобы стукнуться своим плечом с моим.

— Давай не будем держать ее в напряжении.

Я держал четыре пятидолларовые купюры вне досягаемости Дженни.

— Это двадцать долларов, — сказал я, — и этого более чем достаточно для всех игр и аттракционов.

— А как насчет лимонада? — спросила она.

— И это тоже. Делай правильный выбор. Не трать все в одном месте. И не затевай никаких драк.

— Этим ублюдкам лучше не затевать со мной никаких драк.

Я притянул деньги обратно.

— Что это было?

— Ничего, — пробормотала она. — Никаких драк.

— Хорошо. — Я передал деньги и смотрел, как она засовывает их во внутренний карман своей флисовой куртки. — Оставайся там, где я могу тебя видеть.

Я смотрел, как Дженни бежит, раскинув руки, в сторону игровых кабинок. Рядом со мной засмеялась Шей.

— Ты же знаешь, что она выиграет самую большую мягкую игрушку, и тебе придется везти её в багажнике своего грузовика?

— Ставлю на это. Мне как раз нужно что-то новенькое, чтобы отпугивать лис от курятника.

Она указала на площадь, заполненную местными торговцами и ремесленниками, когда мы проходили мимо.

— Тебе не нужно работать сегодня вечером?

— Нет, слава богу. Мы назначили бригаду на весь день и спонсировали мероприятие, но у меня не было времени подписаться на что-то еще. Всегда что-то случается, понимаешь? У спонсоров всегда есть неотложные дела в последнюю минуту. Им нужны пожертвования на подарочные корзины для молчаливого аукциона, или кто-то должен подключить генератор, или больше рабочих рук для продажи билетов. И это только в день мероприятия. Не поверишь, какой хаос творится при планировании таких мероприятий. Всегда найдется комитет или совет, нуждающийся в помощи. В прошлом году я начал посылать нашего маркетолога, но они не рады, если я не появляюсь на этих адских мероприятиях. Как будто я хочу сидеть за чьим-то столом в столовой и обсуждать темы для праздничного базара.

Шей окинула меня долгим взглядом.

— Ну и каково это — быть самым востребованным парнем в городе?

Я взял ее за руку. Улыбка прочертила путь по моему лицу, когда девушка переплела наши пальцы. Я хотел сделать гораздо больше, чем просто держать ее за руку. Хотел продолжить то, на чем мы остановились в кладовой. Но я провел последние несколько дней, одержимый именно этим, не зная, сможем ли мы это сделать. Во-первых, потому что я был неуловим. Но еще и потому, что Дженни никогда не пропадала из виду. Я не знал, как сохранить стабильность и сделать все правильно для нее, не пожертвовав при этом своей жизнью. Так не должно было случиться. Это не могло быть ценой того, что я взял ее под свою опеку.

До сих пор, однако, это была цена. Не то чтобы я уделял много времени сексу или свиданиям после возвращения в Френдшип, но появление Дженни сократило все это. Мы наконец-то достигли того уровня, когда она могла проводить день на ранчо Кастро, не паникуя, что я не вернусь домой. Оставлять ее с няней вечером — даже если это был кто-то, кому она доверяла, например, Гейл — было сложно. Либо я уходил из дома, когда она уже спала, либо мирился с тем, что она не ляжет спать, пока я не вернусь домой.

Все это не создавало благоприятных условий для свиданий, и, честно говоря, я не был заинтересован в том, чтобы встречаться с кем-то только для того, чтобы провести весь вечер в тревоге и проверять свой телефон каждые три минуты.

— Это утомительно, — сказал я со смехом. — Популярность — это не тот дар, о котором все думают.

— Тяжело ли было перенять все это у родителей?

— Изнурительно, — ответил я. — Все ожидают, что я буду таким же, как мой отец. Для многих людей он был сердцем этого города, и они предполагали, что я просто, — я провел рукой перед собой, — займу его место. Я не могу сказать, сколько раз люди говорили мне, как бы он поступил, или, что еще лучше, что он одобрил бы то, что я делаю. Или не одобрил. Я и такого получаю множество.

Она пробормотала согласие.

— Знаешь, ты створил чудо. Независимо от того, что подумал бы твой отец, ты создал здесь маленькую империю.

— К счастью для тебя, эта империя включает в себя свежие буханки хлеба.

— Я знала, что это только вопрос времени, когда ты меня раскусишь.

Шей прильнула ко мне, когда мимо неё прошла семья, и мне потребовалось все силы, чтобы сдержать стон.

Пока шли, мы столкнулись с группой ее учеников. Все они подошли поздороваться и рассказать ей о своих приключениях этим вечером. Были призы, которыми можно было похвастаться, и дикие истории о катании на карусели, и Шей слушала все это с тем же вниманием, с каким слушала Дженни. Это было невероятно, но у меня не складывалось четкого представления о Шей как об учителе до этого момента, когда она с энтузиазмом кивала, пока ребенок с размазанным по лицу и рубашке кетчупом рассказывал ей о колесе обозрения. Она делала это каждый день. Выслушивала бессмысленные бредни грязных детей и каким-то образом умудрялась передавать им знания.

Большинство родителей даже не замечали меня. Те же, кто заметил, бросили быстрый взгляд в мою сторону и отмечали мою руку на ее талии, хотя их больше интересовала мисс Зи, чем что-либо еще. Это меня вполне устраивало. Я мог молча стоять здесь и позволять Шей сиять всю ночь напролет. К тому же это было безопаснее. Я никогда не был более чем в секунде от того, чтобы назвать Шей своей женой, а это было последнее, что она хотела услышать от меня.

Единственный раз, когда мне пришлось говорить, это когда у этих родителей были еще дети, работающие на заводе мороженого. Им нужно было, чтобы я знал, что одежда Эммы все еще пахнет вафельными рожками, или что Зик называет свои бицепсы «двойным шариками». Они моргали на меня и Шей, словно пытаясь сделать умственные вычисления, и были удовлетворены и слегка удивлены результатом.

После того, как поприветствовали всех маленьких детей в радиусе пяти миль, мы пошли по дорожке фургонов, останавливаясь через каждые несколько футов, чтобы изучить меню.

— Помнишь старые праздники урожая? — спросила она, махнув рукой на длинные очереди у каждого грузовика. — У нас были черствые чипсы и апельсиновый сыр из пятигаллонной банки, а также забеги в мешках.

— В настоящих мешках из-под картофеля, — добавил я. — С фермы Водерейл.

Она подняла на меня глаза.

— Ты ее тоже купил?

— Да, но это была чистая сделка. Мне не пришлось делать ничего безумного, например, жениться на их внучке, чтобы получить её.

Локоть угодил мне между ребер.

— Я всегда знала, что все из-за этого, — пробормотала она.

— Это не так, — сказал я. — И ты это знаешь. — Она мило улыбнулась мне. — Они уехали. Я не помню куда. Внуки не интересовались землей, но они не хотели продавать ее застройщикам. Помнишь Марту Водерейл? У нее была наклейка «Не позволяй ублюдкам раздавить тебя» на бампере. Она была беспощадна. Мне нравилась эта воинственная старушка.

— Да. Они с Лолли были близки. Они пили «Манхэттен» на крыльце в десять утра и, как они говорили, обменивались мнениями. — Шей засмеялась. — Что ты сделал с их картофельной фермой?

— Мы превратили старый фермерский дом в пекарню и выращиваем на этой земле тонну овощей. Спаржу, морковь, салат, кабачки. Именно благодаря этому мы заняли нишу по продаже сельхозпродуктов. До этого у нас просто не было достаточного разнообразия, чтобы оправдать цену. — Я указал на надувной домик в центре беговой дорожки. — У этих детей все хорошо. Помнишь лабиринт из тюков сена на футбольном поле? Это был кошмар.

— Кстати, о кошмарах, — сказала Шей, — не смотри сейчас, но твоя подруга Кристиана направляется сюда.

Я тут же обыскал взглядом толпу в поисках Дженни. Если Кристиана Мэннинг здесь, то и ее дети тоже, и мне нужно было знать, что они не заняты мучениями моей племянницы.

— Она в игре с водяными пистолетами. — Шей подтолкнула меня, наклонив подбородок к стойке на противоположной стороне поля. — И она с подругой. Видишь ее? Та девочка с хвостиком. Они играют вместе.

— Ной! Эй, привет! Ной!

Я не потрудился подавить этот стон, и крепче сжал талию Шей. Было приятно прикасаться к ней таким образом, без тяжести притворства на моих плечах. Мне не нужно было беспокоиться о том, стиснет ли она зубы, чтобы выдержать это. Не тогда, когда я знал, каково это, когда она обхватывает меня ногами за талию.