Юфимия отчаянно закивала и попыталась взобраться на него, как обезьянка на дерево. Её пальцы впились в его затылок. Эндрю приподнял Юфимию и прижал к себе. Когда он, пошатываясь, направился к коттеджу, ей каким-то образом удалось обхватить его бёдра ногами. На полпути она начала целовать его шею, впиваться в неё, покусывать, становясь всё более требовательной.

Эндрю застонал. Оступился. Чресла ныли, как открытая рана. Он вцепился пальцами в её бёдра. Собираясь открыть дверь, Эндрю не удержался и прижал к ней Юфимию, а затем потёрся членом о её раскрытые бёдра.

Её голова откинулась назад. Даже сквозь слои льна и шерсти мягкая, тёплая, благоухающая розами женщина так восхитительно ласкала его напряжённое естество, что Эндрю чуть не достиг разрядки. События развивались слишком быстро. Они так никогда не доберутся до постели.

Но это его не остановило.

Ему всё же удалось открыть дверь, ввалиться внутрь, не уронив Юфимию, и прижать её к ближайшей стене. Эндрю опять потёрся о неё членом. Она застонала, выгибая спину, и тут он вспомнил, что ещё не видел груди Юфимии.

Боже милостивый. Он должен увидеть её грудь. Он мечтал о ней больше двух лет.

Её мягкие ненасытные губы не отрывались от его рта. Юфимия не отпускала Эндрю, не давая возможности её раздеть. Или перевести дыхание.

Да кому нужен воздух? Точно не ему. Но он изголодался по её соскам. Поэтому нашёл в себе силы остановиться, пока не потерял способность думать окончательно. Эндрю сдвинулся на пару футов вправо и усадил Юфимию на стол.

– Любимая, – выдохнул он, срывая с себя пальто, а с неё одеяло. – Дай мне снять с тебя платье.

– Нет времени, – ответила Юфимия, уткнувшись носом в его шею и расстёгивая пуговицы на рубашке. – Просто задери подол.

– Нет. Я хочу увидеть твою...

Юфимия прижалась губами к его рту, лаская его язык и вытаскивая рубашку из брюк.

Эндрю охнул. Застонал. И чуть не согнулся пополам от желания оказаться внутри неё.

– Боже милостивый, – пробормотал Эндрю. – Я хочу увидеть тебя обнажённой. Немедленно.

Юфимия застонала будто от боли.

– Этот жар. Полное безумие. Я так сильно тебя хочу.

– Да-да. Но сначала снимем платье. – Обхватив одной рукой её за талию, Эндрю приподнял Юфимию.

Когда он задрал подол платья и провёл рукой по обнажённым ягодицам, она ахнула, а когда он опустил её обратно на деревянную столешницу, Юфимия вскрикнула.

– Эндрю! Холодно!

– Прошу прощения, любимая. – Он быстро стянул с неё платье и сорочку через голову, в одно мгновение оголив изящное тело. На Юфимии остались лишь чулки и полусапожки.

Из его груди вырвался протяжный, низкий стон. Сначала Эндрю сосредоточил внимание на её лице. Большие глаза цвета морской волны были прикрыты и потемнели от вожделения. Молочно-белая кожа на щеках окрасилась в нежно-розовый цвет. Полные губы припухли от поцелуев. Она высунула милый розовый язычок и провела им по изгибу нижней губы.

Эндрю опустил взгляд ниже и чуть не скончался на месте. Маленькая, но идеальная. Изящные нежно-розовые соски вызывающе затвердели на упругих белоснежных холмиках, напоминающих чайные чашечки.

Эндрю перевёл взгляд ещё ниже на островок белокурых волосков, который почти не скрывал тёмно-розовые блестящие лепестки, пропитанные желанием. От аромата роз у него закружилась голова.

Эндрю рассеяно подумал, что, возможно, их первый раз продлится не дольше, чем потребуется времени для заваривания чая. Он загладит свою вину перед Юфимией позже.

Его член ждал этого два года. И хотел побыстрее оказаться внутри.

– Твоя очередь, – потребовала Юфимия.

Смутно понимая, что она имеет в виду, Эндрю начал срывать с себя жилет, галстук и рубашку. Она потеряла терпение ещё до того, как он успел снять галстук, и принялась за пуговицы на его брюках.

Они лихорадочно пытались избавить его от одежды, но добились лишь частичного успеха. И всё из-за её сосков. Они манили припасть к ним губами, попробовать их на вкус. Прикусить и втянуть в рот. Юфимия извивалась, дергала его за волосы и чуть не задушила галстуком, который так и остался болтаться на его обнажённой шее.

– Эндрю Фаррингтон! – воскликнула она тонким слабым голосом, когда он просунул два пальца в её влажные, девственные глубины. – Небольшое предупреждение не помешало бы... это... боже.

– Глубже? – спросил Эндрю, выпустив изо рта её набухший левый сосок. – Ты такая узкая.

Юфимия отчаянно закивала и выгнула спину.

Его пальцы проникли глубже. Он впился в сосок. Обвёл большим пальцем потайную жемчужину и больше не сдерживался. По её телу пробегала восхитительная лёгкая дрожь. Её плоть пульсировала. Юфимия была готова.

Он убрал пальцы, нежно погладив её набухшую плоть, затем расположился у входа в тело Юфимии. Эндрю поймал её взгляд, уложил на столешницу и приподнялся. Она обхватила ногами его талию, руками – шею, с её губ сорвалось его имя. Любовь к его драгоценной, необходимой Юфимии переполняла его до такой степени, что ему стало тесно в собственном теле.

Она так и не сняла очки, а он – ботинки.

Эндрю усмехнулся.

Она улыбнулась в ответ. Юфимия провела пальцем по его губам. Её глаза сверкали так же ярко, как северное сияние. Выражение лица смягчилось, став нежным.

– Знаешь, я влюбилась в тебя раньше, – прошептала она. – Ещё до Бергамо. Даже до Лондона. Я полюбила тебя с первого взгляда.

Его сердце сжалось. Глухо забилось. Заныло от переполнявшей его любви.

Он вошёл в неё одним рывком. Юфимия слегка вздрогнула, но вскоре подстроилась под его медленный и размеренный ритм. Когда Эндрю ускорил темп, проникая в неё всё глубже, она обхватила ладонями его лицо, поцеловала в губы, не выпуская из своего плена.

Юфимия сжала его в горячих, влажных тисках.

– Ради тебя я бы сразился с богами, – прорычал Эндрю, ускоряя темп. – Я бы дрался с ними каждый проклятый день, только чтобы вернуться к тебе.

Она улыбнулась. Застонала. На её глаза навернулись слёзы счастья.

– Я бы прыгнула за тобой со скал Гирниго и унесла с собой домой, чтобы мы никогда не расставались.

Он проникал в неё с такой силой, что стол ударялся о стену. Но им не было до этого дела. Наслаждение нарастало и обволакивало, настигало и захватывало. Её изящное тело напряглось и сжало его в своих глубинах, требуя, чтобы он излился. Она закричала на пике наслаждения.

Любовь Юфимии, её сердце навеки принадлежали ему, эта мысль подтолкнула Эндрю к кульминации. Он зарылся лицом в её несравненные белокурые волосы. И вознёсся к небесам, сорвался на землю и одновременно рассыпался в звёздную пыль.

***

Зимой в горах солнце всходило поздно. Юфимия не возражала. Она лениво потянулась рядом с мужем и поглубже зарылась в простыни.

– Я бы хотела провести Рождество с Шарлоттой и её семьёй, – сказала она, положив руку ему на грудь и подперев подбородок. – Возможно, мы сможем посетить Нортумберленд по дороге домой. – Юфимия провела пальцем по его прекрасным губам. – Как ты думаешь, они одобрят?

– Рождество? Думаю, да. Юный Джеймсон обожает пудинг.

Она закатила глаза.

– Глупый. Я имела в виду, одобрят ли твои родственники меня. Они же маркиз и маркиза Резерфорд. Однажды ты станешь сэром Эндрю Фаррингтоном. – Юфимия вздохнула. – А я кто? Научный ассистент. Личный секретарь. Хвалёный служащий. Тебе бы скорее простили женитьбу на экономке.

Эндрю поцеловал её и похлопал по голым ягодицам.

– Чепуха. Миссис Брукс готовит ужасный чай.

Она прыснула со смеху.

– Ты - женщина, которую я люблю, – пробормотал он. – Блистательная, находчивая невеста из клана Синклеров, в жилах которой течёт кровь легендарных предков. – Он снова её поцеловал. – Ты - моё самое ценное сокровище.

Её сердце перевернулось в груди и растаяло от любви к мужчине, которого она обожала.

– Кроме того, – продолжил Эндрю, – если титулы имеют значение, однажды ты станешь леди Фаррингтон. До тех пор будешь миссис Фаррингтон. А наедине со мной – обнажённой чаровницей Юфимией, заклинательницей "весёлых танцоров" и усладительницей мужей. Ну, одного мужа. Меня.

– Хм. Я постараюсь не осрамить столь высокий титул.

Несколько часов спустя, неоднократно снискав заслуженные лавры, Юфимия услышала приглушённые стук копыт и дребезжание экипажа снаружи, пока закалывала волосы последними шпильками.

– Чёрт возьми. Я велел кучеру вернуться до полудня. Признаюсь, я надеялся, что он будет чуть менее пунктуален, – объяснил Эндрю, отрываясь от бритья.

– Не торопись, – сказала она. – Я с ним поговорю.

Снаружи её встретил сказочный зимний пейзаж: небо было ярко-голубым, а всё вокруг покрывал мерцающий белый снег. Юфимия плотнее закуталась в шаль и подула на ладони. Погода стояла чудесная, но чертовски холодная.

В десяти футах от дома спешился кучер и приподнял шляпу.

– Мисс.

Она улыбнулась.

– Вообще-то, миссис. Мы ещё не совсем готовы к отъезду. Выпьете пока чаю?

Кучер кивнул в знак благодарности. В этот момент дверца кареты открылась, и наружу вышла миссис Макбин. Вид у неё был измотанный.

– Внутри тесновато для сна.

– Мэри! – Юфимия обняла пожилую женщину и повела её к коттеджу. – Я не ожидала увидеть тебя здесь сегодня утром.

– Именно так обычно и говорили братья Броуди после долгой ночи и трёх бутылок виски.

Юфимия завела её в дом и разлила всем чай. Быстро допив свою чашку, кучер вернулся на улицу, чтобы присмотреть за лошадьми. Миссис Макбин прошлась по комнате, остановилась около ларца и провела кончиком пальца по резьбе на крышке.

– Что привело тебя сюда? – спросила Юфимия, протягивая ей чашку.

Мэри опустилась в одно из кресел у камина.

– Вчера забыла вручить тебе свадебный подарок.

В этот момент из спальни вышел Эндрю. На нём были его самый тёмный коричневый сюртук и бронзовый жилет. Он выглядел таким бравым и таким счастливым, что Юфимии захотелось наброситься на него и потребовать поцелуй.