ГЛАВА 27

ГЛАВА 26

Кейтлин шагнула обратно в герметичную комнату. Её ушам потребовалось мгновение, чтобы снова привыкнуть к давлению.

Кейн сидел за дверью, прислонившись головой и спиной к стене. Его ноги были согнуты, руки упёрты в пол по обе стороны от него. Он выглядел измученным, переход через комнату от того места, где он был прикован, казалось, был всем, на что он был способен. Она вспомнила, как он упал на пол, когда она разомкнула путы, и её сердце сжалось от вида, как он пошатывался. Он потребовал, чтобы она оставила его на месте. Его гордость явно была так же уязвлена, как и его тело.

Но теперь некоторые из его более поверхностных ран уже начали заживать, даже если подавляющее большинство оставалось в плохом состоянии. Тем не менее, она не сомневалась, что он оказал бы сопротивление, если бы план сорвался – если бы Роб и Макс вернулись за ним, – но она не будет оценивать его шансы.

Она села на пол рядом с ним, лицом к нему, и его полуприкрытые глаза встретились с ней взглядом.

— Они уходят, — сказала она. — Макс согласился на трансляцию.

Он прижался головой к стене.

— А Роб?

— У Роба не будет выбора, если Макс так или иначе собирается его впутать.

— А он это сделает?

— Макс хочет, чтобы всё это закончилось. Он знает, что должен это сделать, если я хочу выкарабкаться.

— Что ты им сказала, что я от тебя хотел?

— Только то, что ты использовал меня, чтобы заставить их признаться. Я сказала, что ты планировал убить меня, если они этого не сделают. Я сказала, что договорилась с тобой на убийство потрошителя душ за твоё освобождение.

— И они тебе поверили?

— У них не было выбора.

Кейн кивнул в сторону пятна, которое, видимо, появилось на её подбородке.

— Что случилось?

— Небольшая стычка.

— Роб?

Она пожала плечами.

— Я ударила его первой.

Его глаза сузились.

— И это всё оправдывает, да?

На короткий миг она оторвалась от его взгляда, тронутая тем, что он заметил, и, ещё более тронутая неудовольствием в его глазах.

— Наверное, нам нужно убираться отсюда, — сказала она. — Макс оставил свою машину. Мы можем её использовать. Итак, что же будет дальше?

— Предлагаю удалить твою душу до того, как мы столкнёмся с новыми осложнениями. Нам нужно будет вернуться туда, где мы были, чтобы я забрал кое-какие вещи, а после мы отправимся куда-нибудь, где нам больше никто не помешает.

Она знала, что вопрос бесполезен, но всё равно чувствовала необходимость задать его.

— Ты же не собираешься меня обманывать, Кейн? Ты собираешься убить его?

— Мы заключили сделку, Кейтлин.

— От которой ты легко мог бы отказаться.

— Я не собираюсь этого делать.

— Так что насчёт Ксавьера?

— Думаю, у меня будут другие планы на его счёт.

— И тебе нужно вытащить мою душу, прежде чем ты убьёшь потрошителя?

— Это единственный способ, которым я буду контролировать этот вид. В данных обстоятельствах этого будет достаточно, чтобы отвлечь его, когда я возвращу её обратно.

Внутри неё шевельнулось беспокойство.

— Ты просишь от меня чертовски многого, Кейн.

— И ты могла бы позволить мне умереть этой ночью. Ты могла бы выбрать вариант Ксавьера. Так что часть этой веры, должно быть, уже есть.

Кейтлин изучала его угрюмые, измученные глаза.

— На данный момент ты не выглядишь в подходящем состоянии, чтобы придерживаться какой-либо сделки. Сколько времени тебе потребуется на исцеление?

— Пару часов. Может быть, и больше.

— У нас есть пара часов?

— Это зависит от того, передумают ли твои близкие и соберут ли подкрепление. Или если потрошитель душ решит заявиться пораньше.

Риск первого был слишком реален в случае с Робом. Последнее ей даже в голову не приходило. Через пару часов должно было стемнеть, и был только один способ, которым Кейн к тому времени мог быть достаточно подтянутым и сильным.

— Тебе поможет кормление?

Он быстро окинул её взглядом.

— А когда не помогало?

— Тогда сделай это. Нам нужно поскорее с этим покончить.

Он слегка нахмурился.

— Я кормлюсь, и это будет неприятно, — предупредил он. — Это будет больно.

— В прошлый раз я справилась. Это было не так уж плохо.

— В прошлый раз мне не нужно было кормиться: это был мой выбор.

Серьёзность в его глазах заставила её грудь сжаться.

— Ну, я не смогу вынести тебя отсюда в таком состоянии. И мы не можем сидеть сложа руки следующие несколько часов, пока ты будешь восстанавливаться самостоятельно, так что у меня нет выбора, да?

— Скорее всего, я буду кормиться двойным способом.

Её желудок скрутило.

— Почему?

— Потому что всё это ослабило меня. Потому что мои инстинкты возьмут верх. Потому что, когда я в таком состоянии, ты будешь слишком хороша на вкус, чтобы я мог сопротивляться на этот раз.

— Ты можешь убить меня.

— Я не буду.

Она взглянула на верстак.

— Там есть успокоительное. Я могла бы набрать полный шприц на случай, если ты потеряешь контроль.

— Я теряю контроль, и шприц тебе не поможет. Ничего не поможет.

Видения того, как он яростно впивается в неё, неистово толкается в неё, заполонили её разум. Но она должна была подавить их. Она приняла решение и должна была придерживаться его. Её жизнь гарантированно оборвётся, если она этого не сделает.

— Ты уверена, что готова на это? — спросил он. — Ты должна дать мне своё согласие сейчас, потому что как только я начну, уже ничего не будет иметь значения.

Она присела на корточки и кивнула.

Он поморщился, когда выпрямил ноги.

— Сядь на меня верхом.

Она сделала ровный и решительный вдох, затем сократила расстояние между ними и осторожно скользнула по его бедрам.

Он откинул волосы с её шеи, быстро оценивая её, а затем снова встретился с ней взглядом.

— Тебе нужно смириться с этим. Не сопротивляйся мне, это только раззадорит меня ещё больше.

— Как обнадёживающе.

Он изобразил намёк на улыбку, пытаясь хоть как-то разрядить её напряжение. Но она видела, что даже это причиняло ему боль. Боль, которую она непреднамеренно причинила. Желание податься вперёд и нежно поцеловать его в губы было непреодолимым, но это было немыслимо. Это была деловая сделка – вот и всё. Он собирался помочь ей только потому, что, в конечном счёте, она вынудила его к этому. И она не смогла бы этого сделать, если бы с помощью Макса и Роба не поставила его в безвыходное положение. Она не могла испытывать вину за то, что боролась за своё собственное выживание, а это было именно то, что она и делала – она давала отпор судьбе. И ей нужно было продолжать бороться. Возможно, Кейн и был на пороге того, чтобы получить доступ к её душе, но ей нужно было сохранять ясную голову, даже если её сердце было менее контролируемым.

Она убрала волосы с шеи и склонила голову набок, обнажив её перед ним. Положив одну его руку на свою поясницу, а другую на затылок, она собралась с духом и закрыла глаза.

Когда он укусил, она ахнула, на этот раз отсутствие анестезии привело к тому, что она прочувствовала каждый миллиметр прокола. Она хлопнула ладонью по его предплечью, а другой вцепилась в пояс его джинсов.

Вкус её крови или чувственность акта, а может быть, и то, и другое, казалось, мгновенно возбудили его, сделав его насыщение одновременно и диким, и быстрым. Она не могла точно сказать, усиливались ли сила и напряжение в его руках, а также интенсивность его кормления, или это было отражением её собственного ослабления, головокружения, быстро одолевавшего её в течение нескольких минут.

Его хватка на её шее усилилась, другой рукой он вцепился в ткань на пояснице, сжимая её, и крепко прижал её к своему паху. Почувствовав его эрекцию, Кейтлин напряглась. Это кормление было грубым и безудержным. И она знала, что если он хотел после него секса, он будет точно таким же.

Она хотела бояться. Каждая капля порядочности и здравого смысла подсказывала ей, что так и должно быть, но напряжение глубоко в животе не имело ничего общего со страхом.

Её пульс участился, не только из-за того, что сердце боролось с давлением, вызванным изъятием его сущности, но и из-за давления его твёрдого тела, прижатого к ней. Тело, которое даже в течение нескольких минут уже быстро восстанавливалось. Тело, которое, судя по его непривычному низкому рычанию, всё ещё хотело больше. Намного больше.

Кейн переместился на другую сторону её шеи и снова укусил. Кейтлин вздрогнула и ногтями впилась в его твёрдые предплечья. Но он поймал её запястья, завёл их ей за спину и удерживал их там только одной рукой, в то время как другой удерживал её шею именно в том положении, как ему нужно было.

Сила, возвращающаяся в его тело, возросла по мере того, как он полностью расслабился во время кормления. Его хватка стала более уверенной, а движения — более плавными. Кормление больше не было просто необходимостью. Оно постепенно заменялось удовольствием. Он слизнул кровь с раны, которую нанёс, и поцеловал её в подбородок, туда, где Роб ударил её, прежде чем его губы встретились с её губами. Металлический привкус её крови смешался у неё во рту, когда он глубоко поцеловал её.

Его губа уже зажила, как и порез на лбу. Искра возвращалась в его глаза, их острота сменяла усталость и боль.

Она собралась с духом, когда он уткнулся носом в её ложбинку, и напряглась при мысли о том, что он прикусит её грудь.

— Кейн, — произнесла она, задыхаясь. — Кейн, с тебя достаточно.

Но он не обращал на неё никакого внимания. Сквозь тонкую ткань её трусиков она ощущала, как его эрекция уже пульсировала под джинсами. Если раньше у неё и были какие-то сомнения в том, что должно было произойти, то теперь они все были отброшены.

Кейн сорвал несколько пуговиц на её платье, оттягивая ткань в сторону. Опустил чашечку её бюстгальтера, открывая доступ к груди.

Она замерла, испугавшись, что он укусит, но он этого не сделал. Кейтлин вздрогнула и захныкала, нежность в сочетании с жестокостью создавали пьянящую смесь для её собственного возбуждения.