Почувствовав это, он на мгновение отпустил её руки, и опрокинул её на спину на холодный и твёрдый кафельный пол. Он сорвал с неё трусики, стянул свои джинсы и трусы, а после раздвинуть её бедра, которыми она обхватывала его. Она лежала под ним, её тело подчинялось тому, в чём он нуждался, и это было пугающе естественно. Не то чтобы её молчаливое согласие что-то меняло. Дело было не только в том, что Кейн брал то, что ему было нужно – в этом был смертельный подтекст того, что он брал то, что хотел.

Но всё же она не чувствовала страха, несмотря на охватившую её тревогу. Воспоминания вернулись резко и быстро о том, как она вошла в эту комнату и увидела его. Тошнота, которую она почувствовала из-за боли, через которую они заставили его пройти. То чувство глубоко внутри, которое парализовало её, когда она поняла, что они были полны решимости убить его. Перспектива того, что они могли так легко действовать с ним, всё ещё приводила её в ужас. Если бы они это сделали, она с таким же успехом могла бы попасть в лапы потрошителя душ, потому что смерть Кейна в любом случае вырвала бы её душу.

Когда он без дальнейшего предупреждения проник в неё, она дернулась и ахнула. Ощущение было совершенно другим, как будто всё происходило заново, в первый раз.

Заставив её ещё шире раздвинуть бёдра, чтобы позволить себе более глубокое проникновение, он слегка отстранился и снова вонзился в неё, на этот раз наполнив её до самого основания за один раз. Слеза скатилась по щеке от нарастающего давления внутри, от жара, переполнявшего её, несмотря на прохладу его тела, пола.

Она почти не заметила, как он откинул назад её волосы, пока он снова не укусил. На этот раз укус был страстным и импульсивным. Она вскрикнула, но это только заставило его насыщаться ею сильнее и безжалостно входить глубже. Его обновленное тело стало бескомпромиссным, пока он пил.

Она выгнулась дугой, инстинктивно прижимаясь к нему, когда его окровавленные губы снова накрыли её губы. Его поцелуй был ненасытным. Пульсация между её ног была ошеломляющей, всеохватывающей. Она закрыла глаза, потерявшись в ощущениях, страстно желая оргазма. Она стиснула руки, затаила дыхание. Забыла, где она была.

Его темп ускорился, его рычание встревожило её, на мгновение отвлекая от сильного жара, разливающегося по её телу.

И когда он снова впился в неё, его толчки были неумолимы, она в шоке открыла глаза только для того, чтобы снова их захлопнуть. Пылинки искрились в темноте. Частицы, которые хаотично метались вокруг. Частицы, которые превратились в искры. Искры, которые превращались во вспышки света. Она раскраснелась от ледяного холода до жара, вспышки были яркими, вибрирующими.

В комнате царил беспорядок, а гул, отдававшийся в ушах, сбивал с толку. Её тело болело, а глаза наполнились слезами. Она не чувствовала ничего вокруг себя, кроме его рук; ничего, кроме него внутри себя. И когда её тело содрогнулось в кульминации, она закричала. Она попыталась снова открыть глаза, но что-то более могущественное принимало решение за неё. Что-то, что было настроено на победу. Что-то, что удерживало её на месте, несмотря на её борьбу. Что-то, что поглотило всю оставшуюся у неё энергию.

И она поняла, что не сможет бороться с этим. Беспамятство поглотило её, и она погрузилась во тьму, успокаивающую и обволакивающую, как тёплый океан.

Кейн отодвинулся от неё и сел на корточки, переводя дыхание, удивлённый тем, как сильно дрожало и болело его тело. Он никогда не испытывал такого мощного оргазма. Даже с чтецами теней, которые превратили это в форму искусства, они никогда не доводили его до такой кульминации.

Он вытер кровь с губ и слизнул её с руки, и этот вкус опьянил его так же сильно, как и её прикосновение. Кейтлин лежала под ним, её тело было вялым, бледным и удовлетворённым. Он нежно проверил её пульс. Он был медленным, но неуклонным. Ей повезло, что она осталась жива. И ему повезло, что он вовремя кончил. Она была сильной, но он входил в неё сильно и быстро, а её тело не привыкло к этому. То, что он сделал, было опасно.

Её тело пребывало в потрясении, но сияние вокруг неё говорило ему, что она быстро приходит в себя. Он провёл рукой по нежности её лица и задержался на том месте, где Роб ударил её. Мысль об этом будоражила его так, как никогда не должна была.

Он откинулся назад, опираясь на скрещенные руки, и продолжил наблюдать за ней. То же чувство шевельнулось в его груди, что и тогда, когда она убежала от него: то неприятное и незнакомое чувство, которого он не жаждал. Всё то время, пока он пытался соблазнить её, завоевать её сердце, она безмолвно зарывалась в него. И он уже знал, что она зарылась глубоко, слишком глубоко, чтобы чувствовать себя комфортно. И когда он смотрел на неё сверху вниз, он задавался вопросом, как, чёрт возьми, он собирался позволить этому потрошителю душ приблизиться к ней.

Она открыла глаза и взглянула на него, очевидно, почувствовав его присутствие, но тут же снова впала в беспамятство. Его сердце раскололось где-то глубоко. Он склонился над ней и сделал то, что, как он знал, было последним, что ему следовало делать. Самое последнее, о чём ему следовало бы задуматься. Он нежно поцеловал её в губы, так нежно, что ему пришлось отстраниться, как только он это сделал.

Он должен был придерживаться намеченного курса. Он должен был довести дело до конца. Он не мог допустить, чтобы это поставило под угрозу его положение.

Он должен был это сделать.