Кейн ещё несколько мгновений внимательно рассматривал её, прежде чем ногой отодвинул кофейный столик, освобождая пространство между ними. Он поставил свою выпивку на край стола и откинулся, закинув руки на спинку дивана.

— Иди сюда, — сказал он, пристально глядя ей прямо в глаза.

Она едва могла дышать, когда заставила себя подняться с дивана и встать перед ним. Всё, что она продолжала говорить себе, это то, что она безумна – безумна, если даже рассматривает возможность отдаться ему.

Он обхватил прохладной рукой её запястье и усадил её к себе на колени, так что она села верхом на него, лицом к нему. Прилив жара между её ног, когда она раздвинула их на его сильных бедрах, был слишком ошеломляющим, чтобы она осмелилась встретиться с его неотразимыми глазами, прожигающими её насквозь.

После нескольких секунд молчаливого созерцания он откинул волосы с её шеи.

— Расстегни платье.

Её желудок свело, пульс участился. Она подняла пальцы к пуговицам, неловко, как будто на ней были перчатки. Она расстегнула первую, затем вторую пуговицы, взглянула на него только для того, чтобы увидеть, что он не наблюдает, как она раскрывается, а вместо этого изучает её глаза. Она расстегнула третью и четвёртую, затем заколебалась.

Он скользнул руками под подол её платья и обхватил её бедра. Его руки казались более знакомыми, чем должны были быть.

— Ещё парочку.

Она остановилась на середине живота, затем снова посмотрела на него. Не зная, куда положить руки, она переплела их и неловко прижала к животу.

— Тебя когда-нибудь кусали?

Она покачала головой.

— И вот ты сразу бросаешься в самую гущу событий, — заметил он, его глаза мрачно блеснули.

— Иногда это лучший способ.

Он мимолетно улыбнулся, сверкнув резцами.

— Говоришь, как истинная, ни разу не укушенная девственница.

Она смотрела ему в глаза, тени в комнате сгущались вокруг неё, затемняя углы.

— Что, я уверена, тебя не беспокоит.

Он снова улыбнулся – улыбка, которая была такой же сексуальной и завораживающей, как лёгкая, но твердая хватка, которой он держал её бедра. Но это не смогло затмить тёмное намерение в его глазах.

— Вовсе нет. Даже если это заставляет тебя немного нервничать. Непредсказуемая.
Он поднял руки к её плечам и спустил рукава до середины предплечий, обнажив чашечки её кружевного бюстгальтера-балконета, вздымающиеся холмики её грудей. Он осторожно спустил каждую кружевную бретельку, оставив её плечи обнажёнными. Он провел языком по своему резцу.

— Но я могу с этим поработать.

Она сжала губы, напоминая себе, что могла бы это сделать. Каждый инстинкт самосохранения в ней взывал к тому, чтобы она сказала ему, что передумала, но она знала, что дело было не только в информации. Она знала, что слишком долго хотела узнать, каково это — обладать Кейном в его самом первобытном проявлении. Несмотря на опасность, несмотря на потерю крови, несмотря на потенциальную утечку энергии, она хотела воочию ощутить связующую близость.

Кейн обхватил её сзади обеими руками и крепко прижал к себе. Когда его сдерживаемая эрекция прижалась к её лону, у неё перехватило дыхание. Она надеялась, что он не заметил, но не осмеливалась взглянуть на него, чтобы проверить. Он поймал её руки в свои, завёл обе ей за спину, чтобы удержать их там одной своей. Она на мгновение закрыла глаза, по её спине пробежали мурашки, когда он гипнотически провёл большим пальцем от лопатки к лопатке.

Она посмотрела на него, и её сердце подпрыгнуло. Его глаза были другими, зрачки опасно расширены, резцы более удлинены.

И он никогда не мог быть более чарующим.

Это был не просто вампир, а появляющийся магистр вампиров. За эти несколько минут она узнала больше, чем за многие годы из заметок, фотографий и свидетельских показаний. Это была та его часть, которой она больше всего боялась и которой больше всего восхищалась. Она чувствовала силу, но также и потребность – глубокую, чувственную, инстинктивную потребность, которой он управлял, как тонко настроенным инструментом. Любой низший вампир уже прижал бы её к полу и практически выпил досуха.

Ему это было не нужно.

Она попыталась расслабиться, когда он провёл большим пальцем по её подбородку, а затем повернул её голову в сторону, обнажая горло. Но когда он наклонился, лизнул её артерию, его резцы коснулись мягкой, нежной плоти, она напряглась.

Он отстранился и изучил её глаза. Он нахмурился и отпустил её запястья.

— Ты не готова к этому.

В животе у неё всё перевернулось. Её прошиб холодный пот. Он не собирался рисковать. Он играл осторожно.

— У нас была сделка.

— Сделка, к которой ты не готова.

Он снова перекинул руки через спинку дивана, его угрюмый взгляд остановился на ней.

Она чуть не дернула рукава обратно на плечи и оторвалась от него, но никак не могла заставить его отказаться. Несмотря на то, что это могла быть её единственная возможность, его самоконтроль был унизительным. В то время как она рассыпалась внутри, её сила воли возросла.

— Ты действительно боишься последствий, не так ли?

Он слегка приподнял брови.

— Ты серьезно думаешь, что дразнить меня — хорошая идея?

— Я хочу, чтобы ты укусил меня, Кейн, — сказала она, зная, что, несмотря на её страх, слова не могли быть правдивее. — Я хочу это имя.

— Последнее предупреждение. Я не притворяюсь милым. Иногда я забываю, насколько люди более хрупкие, чем представители третьих видов.

Она не осмеливалась оторваться от его неотразимого взгляда.

— Укуси меня, Кейн, — сказала она, её глаза сузились в насмешке, чтобы подчеркнуть её двусмысленность.

Он почти улыбнулся, когда мягко завёл её руки за спину, не сводя с неё пристального взгляда. Он откинул назад её волосы, обхватил ладонями затылок и наклонился. Он скользнул губами, а затем языком по её артерии, её шею покалывало, прежде чем она онемела от его поцелуев. Он обезболивал её. Сам факт, что он решил облегчить боль, несмотря на то, что он сказал, заставлял её чувствовать к нему больше, чем она знала, что должна была. Но она убедила себя, что он просто снова проявляет стратегию, сводя к минимуму риск её отчуждения.

Она задышала быстрее, зная, что как только он укусит, его уже будет не остановить. Не раньше, чем он поест. И он не станет кормиться нежно.

И она была права.

Его укус был жёстким, его резцы пронзили её кожу одним лёгким движением.

Кейтлин выгнулась, почувствовав, как он входит – медленно, глубоко, контролируемо. Но он крепко держал её, начав втягивать кровь.

Она сжала бёдра. Такого ощущения она никогда не испытывала... как будто он вытягивал из неё всё её сердце, заманивая его, искушая двигаться вперёд против его воли. И чем больше он отстранялся, тем сильнее билось её сердце, а шея наполнялась жаром. Это было больно. Не обжигающая, не вызывающая крика боль, но ей было неприятно думать, на что это было бы похоже без анестезии. Это было тошнотворное чувство, но в то же время создавало ощущение восторга, разобщенности, когда боль рассеивалась, превращаясь в тупую ноющую боль.

Кейтлин не сопротивлялась, когда он оторвался от кормления и, слегка приподняв её, опустить её на спину на диван. Его твердое и мощное тело сразу же с лёгкостью обуздало её.

Скрестив её руки со своими по обе стороны от её головы, он переплёл их пальцы и губами скользнул к другой стороне её шеи, захватывая её мочку уха, прежде чем нежно облизал её артерию.

— Расскажи мне, — попросила она.

Он встретился с ней взглядом, мгновение изучал её глаза, пока слизывал следы её крови со своих губ.

— Что это? — спросила она.

— Оно зовётся "потрошитель душ". Мерзкий изменяющий облик ублюдок или сука, в зависимости от того, какую форму он выберет. Это четвертый вид. Эфирный большую часть времени. Живёт на астральном плане и появляется здесь только тогда, когда сам этого хочет. Его невозможно отследить. Экстрасенсы были правы. Он вырывает астральное тело у своих жертв, чтобы сохранить душу, заключенную внутри, предотвращая её переход в загробную жизнь. Он заключает жертв в тюрьму на астральной равнине вместе с собой, питаясь энергией, генерируемой их душами. Он высасывает их досуха, пока душа окончательно не испаряется. Могут пройти десятилетия, столетия, прежде чем душа угаснет. Никакого покоя. Никакого отдыха. Как я уже сказал, мерзкие. И, к несчастью для тебя, они маниакальны. Как только они начинают семейную линию, они должны её закончить. Каждые два года, каждые пять или каждые семь лет – каждый раз по-разному. Но они вернутся точно в назначенное время.

Сама перспектива того, что её родители оказались в ловушке этой агонии, приводила её в ярость, заставляла её сердце болеть.

— Но ты видел одного? Здесь? Если они перевертыши, как ты их узнаешь?

— Они могут принимать облик только мертвых. И они похожи на асвангов³. Ты смотришь им в глаза, и твоё отражение кажется перевёрнутым. Если ты человек, и ты видишь это, и это смотрит прямо на тебя, ты знаешь, что тебе пиздец.

— Но их можно убить.

— Да.

— Что тогда происходит с душами?

— Астральное тело рассеивается, и их души освобождаются, переходя в загробную жизнь.

— Ты когда-нибудь убивал такое существо?

— Да.

— Как?

— Это невозможно для любого, у кого меньше силы, чем у магистра вампиров.

Она нахмурилась.

— Но ты мне не поможешь.

— Это означало бы отложить мои планы на достаточно долгое время, чтобы он появился. Зачем мне это делать?

Нет причины. Абсолютно нет причины. Нет, если он действительно верил, что способен получить то, что хочет.

— Теперь тебе лучше? — спросил он. — Теперь ты знаешь правду?

— Я буду чувствовать себя лучше, когда оно умрёт.

Он почти улыбнулся, а затем, не колеблясь, укусил приготовленную им область. На этот раз он был медленнее, более интенсивным.

Кейтлин сжала свои руки в его, пока он ел безболезненно, но жадно. Она закрыла глаза, потерявшись в ощущении, в своей беспомощности, пока он поглощал её с присущей ему лёгкостью.