Эпилог
Брайар
Два года спустя
Руки скользят вниз по моему телу, обхватывая изгиб обнаженного бедра. Я задыхаюсь и запрокидываю голову назад, когда теплые губы нежно прижимаются к моему горлу.
— Боже, — шепчу я, слегка покачивая бедрами. — Малыш… пожалуйста.
— Пожалуйста, что? — ворчит низкий голос. Легкий морской бриз пробегает между нашими телами, треплет мои волосы и оставляет мурашки на коже. Периферическим зрением я замечаю мелькающие объективы камер, но игнорирую их, сосредоточившись на мужчине передо мной.
— Ты мне нужен, — бормочу я, хватая его за подбородок и притягивая к своим губам. Я закрываю глаза и приоткрываю губы, ожидая поцелуя.
Ничего не происходит.
Мои глаза распахиваются.
— СТОП! — кричит наш режиссер.
Я хмуро смотрю на Тома Петти, напряженно лежащего подо мной.
— Ты должен был поцеловать меня, болван. Это действительно так сложно?
Он не отвечает. Он смотрит через мое плечо широко раскрытыми глазами. Я вздыхаю, соскальзываю с его колен и отряхиваю свои бедра, оглядываясь вокруг.
Мы с рассвета снимаем эту секс-сцену на пляже. Я всё ещё не пришла в себя от того, насколько это красивое место. Море вспенивается всего в нескольких метрах от нас, а утреннее небо окрашено в мраморный бледно-розовый и нежно-голубой цвета. Неподалеку прямо на песке установлен белый павильон, где различные члены съемочной группы сидят на складных стульях, наблюдая за разворачивающимся действием через экраны.
Пока я наблюдаю, наш режиссер Джина выбегает из палатки навстречу нам. Она выглядит изможденной и усталой, её волосы выбились из небрежного хвоста, а очки сползли на нос. Последние съемочные дни всегда изнурительны, поскольку мы переснимаем все сцены, которые каким-то образом испортили. Все мы почти не спали на этой неделе.
— Брайар, — практически умоляет она. — Пожалуйста.
— Пожалуйста, что? — Я моргаю, глядя на неё снизу вверх. — Это я делаю что-то не так? — Я думала, что проблема в Петти.
— Не ты, — бормочет Джина. — Но мы хотим, чтобы зрители болели за то, чтобы вы с Томом были вместе. И я сомневаюсь, что они будут, пока он выглядит так, будто вот-вот описается.
Я смотрю вниз на Тома, распростертого подо мной.
— Ты правда собираешься обмочиться? — спрашиваю я. — Я подам на тебя в суд.
Он глупо моргает, глядя на меня.
— З-за что?
— За отвратительное поведение. — Мы оба почти полностью обнажены. На мне стринги телесного цвета и нет лифчика, а на нём только очень стратегически расположенный носок. Я подозрительно смотрю на него в поисках следов мочи. Он прикрывает его рукой. Я щепаю его за щеку, заставляя взвизгнуть.
Когда я получила эту роль, я не знала, что моим любовным интересом будет Том. Когда я узнала об этом, я подумывала о том, чтобы уйти из фильма, но роль была слишком хороша, чтобы от неё отказываться. Во время трехмесячных съемок мы с Томом, как ни странно, снова стали друзьями. Мне стало очень плохо, когда я узнала, что его дом взорвали из-за меня. У нас было много времени, чтобы разобраться в проблемах. Приятно, что я вернула своего самого первого друга в шоу-бизнесе.
Тем не менее. Если он помочится на меня, я позвоню своему адвокату.
Джина потирает переносицу.
— Это последний съемочный день. Мы все хотим покончить с этим, чтобы поскорее вернуться домой. Так что, ради всего святого, просто скажи своим парням, чтобы они ушли, и мы могли доснять эту сцену и успеть на самолет.
Ох.
Я поворачиваюсь, оглядываясь через плечо. Все «Ангелы» стоят в одном из углов павильона, уставившись на Тома словно они банда, готовые его избить. Я пытаюсь не засмеяться.
Мы снимаем фильм «Пораженный солнцем» уже больше трех месяцев. Большую часть мы снимали в лондонских студиях, используя декорации, построенные специально для фильма, но для некоторых съемок требовалась пляжная обстановка, поэтому актеры и съемочная группа провели последние две недели на маленьком частном острове недалеко от Сардинии. Это прекрасное место: белоснежные пляжи, пальмы, тропические голубые океаны. Когда я сказала ребятам, что уеду за границу, они предложили поехать со мной в качестве моей охраны.
Я была в восторге. Они только недавно вернулись из поездки в Америку, где защищали политика в очень сумбурной обстановке. Из-за моего плотного графика съемок и их постоянных заданий, в последнее время было трудно выкроить время побыть вместе. Вот почему так прекрасно, что они поехали со мной в Италию.
Тем не менее. Если они продолжат выкидывать подобные трюки, маловероятно, что их когда-нибудь снова пригласят на съемки. Я прищуриваюсь, глядя на троих мужчин. Мне необходим только один охранник на съемочной площадке, но это забавно; всякий раз, когда я снимаюсь в интимной сцене, оказывается, что им больше нечем заняться, кроме как прийти сюда и понаблюдать.
Пока я смотрю, холодные глаза Кенты перебегают с Тома на меня. Выражение его лица расслабляется, и он улыбается, махая рукой.
Я поворачиваюсь обратно к Тому.
— Возьми себя в руки, — говорю я ему. — Они ничего тебе не сделают.
Он прикусывает губу.
— Ты же им не позволишь, да, Би?
Иисусе.
— Я поговорю с ними, — говорю я Джине.
Она кивает.
— Перерыв десять минут! — кричит она.
Подбегает ассистент и предлагает мне халат, и я встаю, накидывая его на свое тело. Ни один из парней не выглядит даже отдаленно смущенным, когда я подхожу к ним.
— Брайар, — улыбается Кента, пробегая глазами по вырезу моего шелкового халата. — Ты отлично справляешься, милая.
— В отличие от него, — бормочет Глен. — Любой мужчина, занимающийся с тобой сексом, должен выглядеть чертовски более восторженным.
Я отталкиваю его руку, когда он тянется ко мне.
— Режиссер вежливо попросила всех вас покинуть площадку.
У них хватает наглости выглядеть удивленными.
— Почему? — требует Глен.
— Потому что вы пугаете моего коллегу по фильму настолько, что он не может вспомнить свои реплики.
— Тогда он не очень хороший актер, — миролюбиво говорит Кента.
— Как можно ожидать от него хорошей актерской игры, когда он под угрозой кастрации?
— Не понимаю, о чем ты говоришь. Мы просто наблюдаем, любимая. — Он наклоняет голову, рассматривая мой парик. — Ты такая хорошенькая с каштановыми волосами.
— Тебе нужна охрана, — добавляет Глен, бросая хмурый взгляд через мое плечо.
— От чего? — Я обвожу рукой пляж. — Записывается буквально всё!
— У него перед лицом твоя обнаженная грудь, — бормочет Кента, протягивая руку, чтобы осторожно поправить мой халат. Движение выглядит достаточно невинным, но когда мягкая ткань скользит по моей коже, по нервным окончаниям пробегают мурашки. Я борюсь с желанием задрожать от удовольствия. — Мы просто хотим убедиться, что он не переступит черту. Нас убьет, если он станет распускать руки.
Я фыркаю.
— Поверь мне, он очень хорошо понимает это. Из-за шума, который я бы подняла, он бы лишился работы навсегда. Или потерял бы способность двигать пальцами.
— Береженного Бог бережет, любимая.
Я закатываю глаза, поворачиваясь к Мэтту. Он пока ни слова не сказал. Он всё ещё смотрит на Тома, выражение его лица обеспокоенное.
— Мэтт?
Он сглатывает и тянется ко мне. Обычно на съемочной площадке я придерживаюсь правила «никаких публичных проявлений чувств». Это непрофессионально; мужчины должны быть здесь в качестве моей охраны, а не моих парней. Но я знаю, когда Мэтт ведет себя как сварливый мерзавец, которому просто нужна чашка кофе, и когда он по-настоящему выбит из колеи. И на этот раз последнее. Поэтому я позволила ему прижать меня ближе.
— Ты в порядке? — тихо спрашиваю я.
Он кивает, зарывшись в мои волосы.
— Неандертальские инстинкты проснулись?
Он отстраняется и хмуро смотрит на меня.
— Они меняют сценарий. Это не то, что ты репетировала.
Я пожимаю плечами.
— И что?
Вчера, после того как Джина решила, что секс-сцена на пляже была недостаточно похабной, она прислала мне переделанный сценарий.
Мэтт вздыхает, обхватывая мою щеку.
— Я знаю, что ты подписала контракты, но если когда-нибудь передумаешь, знай, что можешь отказаться, ладно? Мне насрать, если они подадут на тебя в суд. Никакие деньги не стоят того, чтобы тебе причинили боль.
Ох. Внутри у меня потеплело.
Прошло два года с тех пор, как X похитил меня. Как и ожидалось, его посадили под пожизненное заключение. Тем не менее, мне потребовалось много времени, чтобы снова почувствовать себя в безопасности. Это первая роль, взятая мной после нападения, в которой я обнажаюсь. Я так боялась, что кто-нибудь ещё «влюбится в меня», что наотрез отказывалась играть чей-либо любовный интерес.
Но сейчас я пережила это. Я готова снова встретиться лицом к лицу с миром. В том, что произошло, не было моей вины, и я не собираюсь прятаться только потому, что много лет назад какой-то урод зациклился на своей фантазии.
— Я в полном порядке. — Я провожу большим пальцем по скуле Мэтта. — Я люблю тебя.
Мэтт бросается вперед и прижимается своими губами к моим. Мне кажется, я слышу стон визажиста в нескольких метрах от меня, но мне всё равно. Я целую его в ответ. Его рука опускается на мою талию, скользит по шелковистой ткани халата и, наконец, опускается на мою задницу. Он собственнически поглаживает её, и я фыркаю ему в губы.
— Ладно. Думаю, Том понял намек. — Он прикусывает мою верхнюю губу, затем отступает назад.
— Идите, — говорю я двум другим. — Мы сможем закончить намного быстрее, если вы не будете пугать Тома до чертиков. И тогда я вся ваша.
Глен и Кента оба кивают, наклоняясь, чтобы поцеловать меня в шею. Они, по крайней мере, заботятся о моем бедном визажисте. Затем трое мужчин, наконец, поворачиваются, чтобы уйти.
Когда я возвращаюсь на свое место, Джина наблюдает за ними с красными щеками.
— Как, черт возьми, тебе удалось заполучить их? — бормочет она.
Я пожимаю плечами, сбрасывая халат.