4

В зависимости от того, в какую сторону дул ветер, он иногда доносил звук ткацкого станка до пещеры Ико. В те дни, что прошли с момента его появления в пещере и до отъезда в замок, никому в деревне не разрешалось пользоваться ткацким станком, и всякий раз, когда он слышал этот звук, он знал, что это его приемная мать ткет для него Знак. Трудно было судить о течении времени, сидя в одиночестве в тускло освещенной пещере. Густые лиственные ветви затеняли узкое окошко, через которое Тото разговаривал с ним в тот день, и пропускали едва ли достаточно света, чтобы определить, что светит — солнце или луна. Но Ико знал, что, когда он слышит, как начинает работать ткацкий станок, это означает начало очередного дня, а когда он заканчивается, наступает вечер. Так Ико отсчитал три дня, а на утро четвертого дня стражник, приносивший ему утреннюю еду, сказал нечто совершенно неожиданное.

"Тото пропал".

Отец Тото был охотником. В это время года он просыпался очень рано, чтобы подготовиться к охоте, но сегодня утром, когда он поднялся с постели, кровать Тото была пуста. Когда одна из сестер Тото призналась, что видела, как он тайком выходил из дома посреди ночи, это вызвало переполох в деревне.

"Тото сказал сестре, что уходит и что ей лучше держать это в секрете".

"Он не сказал, куда идет?"

"Ни слова. Его младшая сестра и не вспомнила бы. Она была слишком сонной, чтобы даже подумать о том, чтобы поднять шум".

Хуже того, ночью из конюшни увели одну из двух деревенских посыльных лошадей. Лошадей всегда держали наготове на случай, если понадобится отвезти срочное сообщение из Токсы в другой город. Они — белая лошадь по кличке Серебряная Звезда и каштановая по кличке Стрела Ветра — были ловкими и быстрыми.

"Наверное, это был Тото…"

Друг Ико был смотрителем на конюшне, и лошади хорошо его знали.

"Скорее всего, — согласился охранник, его лицо потемнело. "Он взял с собой сменную одежду и немного сухого корма. Кто знает, куда забрался этот негодник? У нас есть люди, которые его ищут, но, если он уехал на лошади посреди ночи, не зная, в какую сторону направляется, они никогда его не найдут. Если только у вас нет никаких идей?"

В памяти всплыл разговор, произошедший несколько дней назад, и Ико сглотнул. Может быть, Тото направляется к замку? Но Тото не знает, где находится замок, — об этом знали только старейшина и Ико. Он не мог пойти сам.

И все же…

Если окружающим и казалось, что Ико не может собраться с мыслями, то только потому, что его разум не переставал двигаться. Он прокрутил в голове весь разговор и вспомнил, как специально сказал Тото, что не может пойти в замок, но Тото так и не согласился. Возможно, он догадался, что замок находится в том же направлении, что и Запретные горы, и отправился вперед, чтобы подстеречь Ико и свиту из столицы.

Конечно, чтобы добраться до Замка в тумане, нужно было не просто пересечь Запретные горы. Старейшина сказал ему, что оттуда нужно идти на запад через глухой лес и скалистые возвышенности по крутой и коварной тропе, которая длится несколько дней. Дорогу знал только столичный священник. Чтобы добраться до замка самому, Тото потребовалось бы не просто чудо.

Но он сможет добраться до гор.

"Какую лошадь он взял?" спросил Ико.

"Стрелу Ветра".

Стрела Ветра была хороша на скалах и крутых тропах. Как и следовало из его имени, она, словно стрела, пролетала через самые узкие ущелья и вершины самых высоких скал, не дрогнув.

"Он отправился в Запретные горы, — прошептал Ико.

Стражник побледнел. "Откуда ты знаешь?"

"Никто из деревни не отправился на север искать его, не так ли?"

"Конечно, нет, это запрещено. Никто и близко не подойдет".

"Никто, кроме Тото. Если он ушел посреди ночи, то сейчас он уже там". А когда он увидит, что лежит на другой стороне…

"Я хочу, чтобы ты попросил старейшину кое о чем для меня", — внезапно сказал Ико. "Он должен одолжить мне Серебряную Звезду. Я поймаю Тото и приведу его обратно".

Охранник сделал шаг назад. "О чем ты говоришь? Мы не можем выпустить тебя из этой пещеры. Ты это знаешь".

"Но кроме старейшины, только я могу войти в Запретные горы, а он слишком стар, чтобы ездить на Серебряной Звезде так далеко".

Стражник сделал еще один шаг назад, пока не уперся в дверь. "То есть ты бывал в горах?"

"Да. Старейшина взял меня туда, когда наступило Время Жертвоприношения".

"Зачем он это сделал?"

Чтобы я беспрекословно исполнил свою роль, подумал Ико, но тут же сказал: "У нас нет времени на разговоры о таких вещах — я должен идти за Тото!"

Охранник повернулся и выбежал из пещеры, закрыв за собой дверь. Сердце Ико колотилось. Он ходил кругами. Сегодня он не слышал звука ткацкого станка. Должно быть, вся деревня в смятении. Он гадал, как воспримет новость его приемная мать.

Прошло всего несколько мгновений, и в дом вошел старейшина. Охранник открыл перед ним дверь и быстро скрылся, оставив Ико и старейшину одних внутри.

"Старейшина, я…"

Раскрытая ладонь старейшины с такой силой ударила Ико по щеке, что он потерял дар речи и остолбенел. "Старейшина?"

"Что за чушь ты вбил в голову этому мальчишке?"

Лицо старейшины было суровым, рот странно искривлен. Ико никогда не видел его таким, даже в тот день, когда он взял его с собой на север.

"Я ничего ему не говорил…"

"Я знаю, что Тото приходил сюда на днях. Я закрыл на это глаза, потому что знал, что он твой друг. А теперь я вижу, что совершил ужасную ошибку. На что ты его подбил? Что ты задумал?"

В голове Ико все перевернулось. Планирую? Я? Зачем мне впутывать Тото во все это? Он мой лучший друг. Почему старейшина обвиняет меня в том, чего я не делал? Потрясение Ико было настолько велико, что он даже не заметил, как побагровело его лицо.

"Признаться, я не думал, что дети способны на такие козни, — сказал старейшина, сжимая руки в кулаки по бокам, словно сдерживаясь, чтобы не ударить Ико еще раз. "Тото исчезает, и вы покидаете деревню под предлогом его поисков. Вас двоих, верхом на Серебряной Звезде и Стреле Ветра ни один охотник в деревне не сможет поймать. Скажите мне прямо: где Тото ждет встречи с тобой? Куда вы собирались отправиться, когда будете вместе? Мне не нужно повторять, что для мальчика с рогами нет безопасного убежища".

"Мы ничего не планировали! Клянусь!"

"Ты лжешь мне даже сейчас?" — сказал старейшина.

"Это не ложь! Почему ты мне не веришь?"

Ико хотел обнять старца, но тот отстранил его руки и повернулся к мальчику спиной. "Я горжусь тем днем, когда ты так легко принял свою судьбу Жертвы. Даже когда меня охватила печаль, что ты должен нести это бремя, я почувствовал огромную благодарность. А теперь ты предал всех нас".

Ико стоял и смотрел на исхудавшую спину старейшины, не в силах придумать, что сказать. Эта спина была холодной и твердой — барьер, который не могли преодолеть никакие объяснения и мольбы.

Когда Ико был моложе, он часто катался на этой спине. И еще с тех пор, когда его рога были не более чем шишками, он знал: прежде чем наступит день, когда он сможет прокатить ослабевшего старца на своей собственной спине, ему придется покинуть деревню.

"К концу дня Знак будет готов для тебя, — сказал старец, все еще стоя лицом к стене. "Как только он будет готов, сигнальный огонь в сторожевой башне сообщит свите священника в его жилищах за рекой, что время пришло. Они будут в Токсе в течение дня, и ты отправишься с ними без промедления".

"Я никуда не уеду, пока Тото не вернется в деревню", — с трудом выдавил из себя Ико.

"Я так и думал, что ты это скажешь". Старейшина хмыкнул; это был холодный, насмешливый звук. "Выигрываешь время, несомненно".

"Нет, клянусь!"

«Как бы то ни было, Серебряная Звезда уже уехала. Гонец отправился сообщить священнику о случившемся. Мы будем ждать от него вестей, прежде чем решим, что делать с мальчиком. До тех пор мы можем лишь продолжать поиски Тото, надеясь, что его охватило внезапное желание поохотиться и он вернется по собственной воле. Я никого не пошлю к горам на севере, тем более тебя. Твой план провалился".

Ико почувствовал что-то холодное на своей щеке и поднял руку, чтобы прикоснуться к ней. Впервые он осознал, что плачет.

"Я и не думал убегать от своей ответственности".

Старейшина замолчал.

"Особенно с тех пор, как мы отправились в Запретные горы, и я увидел, что лежит за их пределами. Мое сердце не дрогнуло даже на мгновение. Я не мог допустить, чтобы что-то подобное случилось с Токсой или с любым другим местом. Если я могу помочь остановить это — если такова моя судьба, — то я принимаю ее".

Старец стоял молча и неподвижно, как древнее дерево. Единственным движением в пещере были дрожащие губы Ико и капли слез, падающие из его глаз.

"Это не ложь, — сказал Ико. "Я не лгал тебе. Я никогда не смог бы отправить Тото в опасность, даже если бы хотел сбежать. Я не смог бы".

Старейшина повесил голову и заговорил низким, грубым голосом. "Старые книги говорят нам, что мы никогда не должны доверять свои сердца Жертве. Как бы я хотел понять смысл этих слов раньше".

В длинных одеждах, волочащихся за ним по грязи, старец нетвердой походкой вышел из пещеры. Ико не пытался его остановить. Он сидел в тишине и тихо всхлипывал.

Вдалеке послышался звук ткацкого станка.

Мама, я хочу ее увидеть. Она поймет, что я чувствую. Как она всегда делает. "Я знаю, Ико", — сказала бы она. "Не плачь".

А может, это тоже был всего лишь сон. Может, она больше никогда не будет такой. Может быть, принять свою роль Жертвы означало смириться с тем, что старейшина, и Онэ, и все остальные, кого он знал, изменятся навсегда.

Впервые жестокость всего этого пронзила его сердце. Ико закрыл лицо обеими руками и громко зарыдал.

Да, ты хорошая лошадка, очень хорошая.

Копыта Стрелы Ветра легко перебирали по камням, ни разу не замирая. Тело лошади было гладким и упругим под ногами Тото, шея — толстой и сильной, а глаза горели черным блеском. Стрела Ветра неслась галопом, его каштановая грива развевалась на ветру.