1

Йорда жила в одиночестве так долго и так полно, что оно проникло в ее существо, став ее плотью и кровью.

Когда она видела себя в зеркале или отражалась на поверхности неподвижной воды, она видела не человека, а тонкую кожу, натянутую на одинокую пустоту.

Я — просто ничто, пустой сосуд, собрание небытия.

В мире Йорды время было остановлено. Время было ее тюрьмой. Оно держало ее так долго, что она уже не помнила, когда все началось, когда она впервые осознала свою судьбу. И все же в конце концов она пришла к пониманию. Не время пленит меня в тюрьму, а я его. Время — мой пленник. Я — одинокий хранитель ключа, который волен жить здесь до тех пор, пока я не покину свой пост. Здесь я пробыла так долго, что само время потеряло смысл.

Почему так происходит?

Кто заставляет меня это делать?

По чьему приказу я здесь?

Она забыла. В обмен на власть сдерживать время она потеряла способность отмечать его течение. За долгие годы это забвение стало для нее милостью, единственным покоем, на который она могла претендовать.

Море забвения, барьер от истины, окутало ее. Она стала крошечным круглым камешком, погрузившимся в его глубины. Здесь были только мир и покой. Пусть волны сомнений и тревог и бороздят поверхность воды высоко над ней, но они никогда не достигнут дна, где она жила.

Вечный сон, не похожий на смерть.

Когда он закончится?

Кто положит ему конец?

По чьей воле он прекратится?

Остановка времени означала остановку сердца. Ничего не менялось, ничего не двигалось. Ничто не рождалось, ничто не угасало. Так было всегда. Как и будет всегда.

По крайней мере, так должно было быть.

"Йорда… так тебя зовут?" Голос, зовущий ее. Темные глаза смотрят на нее. Тепло другого человека, стоящего рядом, звук его дыхания.

Там, где есть жизнь и действие, время не может стоять на месте. Двери клетки должны открыться и выпустить своего пленника на свободу.

Йорда… да. Это мое имя.

Йорда спала. Она видела обрывки снов, которые, казалось, приходили и уходили по желанию, пока она лежала в клетке на вершине башни над комнатой-пьедесталом. Как долго она пролежала здесь? Ее сны не имели логической последовательности, и она не могла понять, были ли это сны внутри сна или бодрствование в ее сознании. Часто она повторяла один и тот же сон много раз.

Как смерть и забвение тесно связаны между собой, так и смерть и сны. Кто может сказать, что мертвые не видят снов? Я умерла, мечтая о жизни? Или я живу, и мне снится смерть?

Во сне кто-то поднимался по винтовой лестнице, опоясывающей башню. Во сне она услышала шаги и увидела тень на лестнице. Она подняла голову и увидела приближающуюся фигуру. Но, моргнув и посмотрев еще раз, она поняла, что это всего лишь видение, лишенное реальности.

Так было всегда. Она всегда возвращалась ко сну в поисках следующего сна.

В этом сне она увидела, как темная тень выросла на стене позади карабкающейся фигуры, втягивая ее в себя, поглощая. Фигура ничего не говорила, лишь в тряслась в страхе, пока тьма забирала ее. За пределами башни бушевала сильная буря. Она чувствовала ветер на своем лице и холодные капли дождя. Ее сны часто были неотличимы от реальности.

Фигура, унесенная тенями, была маленьким мальчиком. Его сильный страх пронзил ее. Она испуганно распахнула глаза. Потом она увидела, как кто-то поднимается по лестнице ее башни. По кругу, с отчаянной скоростью поднимаясь по спирали.

Неужели это сон? Была ли та фигура, которую я видела до этого, сном? Что есть жизнь, а что — смерть?

И тут она услышала голос, зовущий ее. "Есть кто-нибудь?"

Йорда полуприсела. Это был мальчик, прислонившийся к перилам и смотревший на нее. "Что ты там делаешь?"

Она смотрела на него своими глазами. Она слышала его голос в своих ушах.

Йорда не могла в это поверить. Я все еще сплю. Это фантазия, которую подсказывает мне сердце. Мягкая, успокаивающая ложь. Вот и все.

Мальчик стоял на цыпочках, вытянувшись так высоко, как только мог, и громко звал. "Держись. Я спущу тебя".

Он снова начал подниматься по лестнице. Йорда наблюдала за его бегом. На нем была странная красная одежда — впрочем, довольно красивого цвета. Она удивленно смотрела на ткань, ниспадавшую на его грудь и спину и украшенную таким замысловатым узором. Когда мальчик бежал, ткань хлопала и развевалась, как флаг.

Вскоре она уже не могла разглядеть мальчика. Казалось, что во сне он вылез в одно из окон башни. Так и есть. Я все еще вижу сон. Я не должна забывать.

После этого ничего не случится. Ничего не изменится. Я снова засну.

Клетка затряслась вокруг нее.

Йорда ухватилась за прутья, цепляясь за жизнь. Вибрация продолжалась, а затем, к ее изумлению, клетка начала медленно опускаться. Круглый пьедестал далеко под ней увеличивался.

Замысловатый сон. Сон, сотканный из моих самых смелых надежд.

Но клетка не опустилась до самого пьедестала. Вместо этого она остановилась на высоте ворот идола. Там она снова задрожала, и Йорда замерла, держась за прутья.

Она видела головы идолов прямо у себя под ногами. Четверо из них немо стояли на страже выхода.

Она задумалась, откуда ей это известно. По позвоночнику пробежала дрожь, и Йорда отпустила прутья, отступив в центр клетки. В ее сознании расцвело мимолетное воспоминание.

"Эти идолы — наши защитники".

"Они будут защищать нас обоих, в течение вечности, которую мы должны ждать здесь, в замке, пока не наступит время возрождения".

"Я — это ты, а ты — это я. Я — то, что наполняет тебя, а ты — мой сосуд".

Йорда покачала головой, позволив ей безвольно повиснуть на шее.

Я — это я. Это мое тело. Мои руки и ноги. Мои волосы. Мои глаза.

Над головой раздался громкий звон, и клетка начала раскачиваться, как лодка в море. Она подняла голову и увидела, что на клетку приземлился тот самый мальчик.

Клетка покачнулась, и Йорду отбросило к прутьям. Над ней мальчик потерял равновесие и с воплем выпал из клетки. Клетка снова покачнулась, на этот раз более резко, и в следующее мгновение начала падать. Цепь оборвалась!

Она не успела даже моргнуть. Дно клетки ударилось о пьедестал с гулким лязгом, и на мгновение она покачнулась, грозя опрокинуться, а затем опустилась на землю. Через мгновение Йорда услышала резкий металлический вой: дверца клетки распахнулась, замок был сломан.

Мальчик сидел на полу на небольшом расстоянии от нее. В комнате воцарилась тишина, и Йорда услышала треск факелов и дикое дыхание мальчика.

Неужели я все еще сплю?

Йорда медленно вышла из клетки.

Мальчик все еще сидел, глядя на нее. Он выглядел совсем юным. Маленькие круглые черные глаза. Странная ткань, в которую он был одет, излучала тусклый свет. И у него были рога.

"Нам понадобятся жертвы".

Обрывки воспоминаний заплясали в ее голове.

"Замок в тумане потребует их".

Я сплю, подумала Йорда. Это не развлечение, которое придумал для меня мой разум. Я воспроизвожу старое воспоминание. Это должно быть так, потому что я знаю этого мальчика с рогами. Я знаю его так давно. Мы вместе ходили по этому замку…

"Это была моя ошибка — пытаться использовать твою силу".

"Но не теряй надежды. Настанет день, когда дитя моей крови восстанет, чтобы спасти тебя".

"А твоя мать…"

Йорда вновь обрела свой голос, прозвучавший через века. "Кто ты?" — спросила она мальчика. "Как ты сюда попал?"

Но мальчик лишь тупо смотрел на нее. Она спросила еще раз, и губы мальчика зашевелились.

"Ты… ты Жертва?"

Слова прозвучали в ее ушах знакомым звоном. Они были не ее собственными, но все же хорошо знакомыми. Это были слова, которые он произнес много лет назад. Она знала, что узнает их. Но это было так давно. И хотя она понимала их, ее огорчало, что она не может их произнести.

Воспоминания накатывали на нее как волны, непрекращающиеся, настоящие.

Этот мальчик — не сон, я знаю это.

Йорда протянула руку и коснулась щеки мальчика. Я хочу почувствовать его тепло. Я хочу быть уверенной. Плечи мальчика приподнялись, рот искривился. Он боится. Не бойся. Но я должна быть уверена, что ты настоящий.

Тогда-то они и появились.

Йорда называла их тенями, которые бродят в одиночестве. Они были тенями, рожденными после Жертвоприношений. Души Жертв были извлечены, порабощены темной магией и превращены в бесформенные существа. Мать Йорды, королева Замка в тумане, называла их своими рабами и говорила о них с большим презрением.

Тени искали Йорду, потому что королева искала Йорду. Йорда держала время в своем теле, тени держали Йорду, а замок держал тени. Даже сейчас королева властвовала над этими тремя слоями защиты.

Но мальчик защищал Йорду от теней, которые бродят в одиночестве. Он брал ее за руку, защищал ее, взмахивал тонкой рукой и сражался, отгоняя их назад. Если тени затащат ее в свое царство, она снова станет пленницей, а мальчик превратится в камень, печальное украшение замка. Йорда знала это. Но мальчик не знал — так же, как не знал, что Йорда — собственность королевы замка, — и защищал ее.

Да, должно быть, это сон. Сон, сотканный моим сердцем в знак скорби по моей мертвой душе.

Мужчина обещал, что однажды она будет спасена. Но каким бы твердым ни было его обещание, он был всего лишь человеком, и силы его были ограничены. Спустя столько времени он должен был застыть и выветриться, а затем исчезнуть без следа.

Но ощущение пальцев мальчика, сжимающих ее собственные, и тепло его руки были реальны. Он существовал, несомненно, пылая от гнева, дрожа от страха, неровно дыша в хаосе, борясь с тенями, возникшими вокруг них.

Когда она зашаталась, ведомая мальчиком, ей пришла в голову идея. Она потянула его за руку. Он устоял. Он не исчез. Она не проснулась, вздрогнув от неожиданности, но обнаружила, что все еще находится в клетке.

Это не сон. Поверь в это. Это не сон. Обещанное время пришло.

Йорда изо всех сил потянула мальчика за руку и повернулась к защитным идолам.