6

Пожилой человек проснулся, чувствуя себя еще более измотанным после бессонной ночи, чем накануне вечером. Глаза его открылись при первом же крике у двери.

"Старейшина! Мы нашли его! Мы нашли Тото!"

Он сел и велел мужчине войти. В дверях показалось лицо одного из старших охотников. "Сейчас его приведут".

Вышедшая на рассвете поисковая группа обнаружила Тото лежащим в поле.

"Как он?"

"Слишком слаб, чтобы говорить. Но его глаза открыты, и он нас слышит".

Старейшина быстро оделся и вышел на улицу, чтобы посмотреть на суматоху у входа в деревню. Поисковая группа вернулась, неся Тото между собой на широкой деревянной доске. Онэ выбежала следом, но старейшина отмахнулся от нее. "В ткацкую комнату, живо".

"Но…"

"Ты не должна делать ничего, кроме как ткать Знак. Я требую".

Тонкие плечи Онэ опустились, и она удалилась.

Старейшина поспешил в дом Тото. Отец Тото был охотником и, кроме того, ремесленником, искусным в изготовлении орудий, необходимых для охоты. Он был не из тех, кого легко встревожить, но его лицо было бледным и суровым, когда он смотрел, как остальные вносят его сына в дверь. Старейшина догадался, что женщина, причитающая изнутри коттеджа, была матерью Тото.

"Вы вызвали лекаря?" — спросил он одного из стоявших там мужчин.

"Мы послали за ним человека на Серебряной Звезде, старейшина".

Внутри мужчины, несущие Тото, осторожно подняли его на кровать. Отец гладил Тото по волосам, мать обнимала его, все еще плача, а младшие брат и сестра пробивались сквозь небольшую толпу людей, плача и выкрикивая имя Тото.

Веки Тото дрогнули, и старейшина увидел, как шевельнулись его губы, но звука не последовало. Хотя он был покрыт пылью и царапинами, серьезных травм, похоже, не было. Его ноги безвольно лежали на кровати, а руки были крепко сцеплены на груди.

Старец заметил, что Тото что-то держит в руках. Он перевел дыхание и громким, четким голосом объявил: "Спасибо всем, кто благополучно вернул нам Тото. Сейчас время для всеобщего ликования. Однако я должен попросить вас оставить меня наедине с мальчиком. Мне нужно обсудить с ним кое-что очень важное".

Большинство мужчин даже не заметили, что старейшина находится среди них, пока он не заговорил. Они быстро отошли в сторону, чтобы он мог подойти к мальчику, но родители Тото не отходили от него.

"Простите, — извинился перед ними старец, — но мои обязанности требуют, чтобы я поговорил с Тото наедине". Старец посмотрел на каждого из них по очереди. "Лекарь скоро придет. Мне нужно лишь немного времени до его прихода".

От этого может зависеть судьба нашей деревни, подумал он.

Наконец они, кажется, поняли. Отец Тото осторожно коснулся плеча жены, и они встали. Мать погладила Тото по голове и щеке, после чего ушла.

Когда все ушли, старейшина собрал свои одежды и поспешил к постели Тото, где опустился на колени.

"Тото. Ты знаешь, кто я?"

Тото слегка кивнул головой.

"Ты можешь говорить?"

Сухие, потрескавшиеся губы мальчика разошлись. "Старейшина…"

Старец положил руку на лоб Тото. Он был влажным и холодным, как глина, которой никогда не касалось солнце. Он потер кожу мальчика, и его рука покрылась мелкой серой пылью. От ее ощущения между пальцами старейшину пробрала дрожь, и он вспомнил, что видел с перевала в Запретных горах.

Старец прикоснулся рукой к руке Тото, а затем к ногам. Везде, к чему он прикасался, ощущался холод, и все было покрыто одинаковой пепельной пылью. От его одежды исходил запах каменного города.

"Ты ушел за горы".

Тото моргнул и кивнул.

"Ты прошел через перевал и спустился по другой стороне. А потом вошли в город".

Тото снова кивнул.

"Ты видел людей, превращенных в камень?"

Тото беззвучно прошептал «Я видел».

"И ты видел что-то еще. Что?"

В ответ из уголка глаза Тото скатилась слеза, и все его тело задрожало.

"Ты встретил кого-то, не так ли? Кого? Что ты видел в этом городе смерти?"

Дыхание Тото участилось, словно он пытался выжать последние силы из своего крошечного тела. "Лицо".

"Лицо? Какое лицо?"

"Женское… женское лицо. Я… испугался", — пролепетал он сквозь слезы.

В сердце старейшины зародилась жалость, но его страх был сильнее. Его руки сжались в кулаки. "Она преследовала тебя?"

Тото закрыл глаза и кивнул. Кровь старейшины похолодела, а сердце начало бешено биться в груди.

"Ты попал туда, где никогда не должен был быть, и сделал то, чего никогда не должен был делать".

Мелкие зубы Тото заскрипели. "Прости меня".

Тото попытался пошевелить руками на груди, но они словно прилипли друг к другу. Тонкие мышцы Тото напряглись, и слой пепельной пыли, покрывавший его кожу, потрескался и начал отслаиваться, как ржавчина от железа.

"Я нашел… это, — сказал Тото, наконец ослабив руки настолько, что старейшина смог разглядеть, что они держат.

Это книга — древняя книга.

"Книга…"

Старец осторожно взял Тото за запястья, помогая мальчику ослабить хватку.

"Книга защитила меня", — хриплым шепотом сказал Тото, и его глаза посмотрели на старейшину. Тот пытался отдать ему книгу.

Когда старец помог Тото развести руки достаточно далеко, книга легко выскользнула. Старец быстро поймал ее в руку и поднял.

Обложка была покрыта серой пылью, но старец заметил, что тканевый переплет был более светлого цвета. В ноздри ударил запах пыли — тот самый, который доносил ветер, когда он стоял и смотрел на город.

Старец осторожно протер обложку и прочитал короткую серию букв, идущих по ней.

Книга Света.

Его глаза сузились. Как это может быть?

"Тото, — сказал он, не отрывая глаз от книги, — где ты это нашел? Неужели ты нашел ее в городе?" Он схватил мальчика за плечо и потряс его, его голос становился все громче. Но глаза Тото потеряли фокус, и его руки безвольно упали на бока — задача была выполнена.

"Отвечай, мальчик!"

Взгляд Тото медленно переместился и на мгновение остановился на лице старейшины. Его рот шевельнулся. "Свет… свет".

"Свет? Что за свет?" Старец прижал ухо ко рту Тото, напрягая слух. "Расскажи мне о свете, Тото!"

Потом старец подумал, что слышит, как мальчик шепчет "прости", но что бы он ни сказал дальше, все потерялось в собственном крике старца.

Пока он лежал на кровати, тело Тото начало твердеть, начиная с кончиков пальцев. Словно серая волна нахлынула на него, покрывая все тело, пока старейшина наблюдал за происходящим.

"Тото!" Старец протянул руку, чтобы отогнать Тото от этой волны, но там, где он коснулся плеча мальчика, оно уже было холодным и твердым. Через мгновение его подбородок, нос и щеки превратились в камень.

Глаза Тото расширились, как будто он увидел что-то, висящее над ним, но прежде, чем он успел сфокусироваться, зрачки сузились и превратились в камень. Старец быстро наклонился над мальчиком, пытаясь уловить в его глазах отражение того, на что смотрел Тото, но к тому времени даже волосы мальчика поседели и стали жесткими.

У старейшины закружилась голова, и он, пошатываясь, выронил книгу из рук и оперся на кровать мальчика, чтобы поддержать его. Книга с тихим звуком подпрыгнула на кровати, а затем приземлилась на спину у щеки мальчика.

Книга Света.

Книга опустилась на землю, коснувшись лица мальчика, словно желая нанести ему последний удар. Тото все еще плакал, когда последний участок кожи окончательно превратился в камень.

Дрожащими руками старейшина поднял книгу и сжал ее в своих руках, как это делал мальчик до мгновения назад.

Она не должна была существовать. Он считал ее давно исчезнувшей, ушедшей в далекое прошлое.

Она защищала его.

Старец поднял книгу на уровень глаз. Она светилась ровным светом. Хотя она была покрыта пылью от проклятого камня города, сам свет был чистым и непорочным. Книга дышала в руках старца, вливая в старика силу, заключенную в ее обложке.

Старец почувствовал, как дрожь в его конечностях утихла, а дыхание стало легче, поскольку свет очистил его до самой глубины души.

"Бог Света", — прошептал старец. "Древнее знание, хранитель вечной чистоты".

По его морщинистой щеке пробежала одна капля, задержалась на подбородке, а затем упала на правую щеку Тото, как первая капля весеннего дождя на распускающиеся посевы. Он посмотрел на книгу. " Ты призвал Тото, чтобы он сделал это".

Ты лежал, спрятанный глубоко, и ждал год за годом, пока не пришло время вернуться ко мне в моем смятении и страхе".

Старец опустил голову, чтобы коснуться обложки книги, и всем телом и духом помолился. Когда он наконец поднял глаза, то ласково провел рукой по голове Тото.

"Ты сделал это, храбрый Тото. Ты сделал это".

Старейшина встал.

Времени на промедление не было. Старейшина собрал всех жителей деревни и быстро отдал распоряжения.

"В течение следующих трех дней охота запрещена. Мужчины должны стоять в четырех углах деревни с зажженными кострами и посменно нести вахту. Костры должны гореть и днем, и ночью. Женщины должны очистить всю деревню водой и солью и обработать все имеющиеся у нас ткацкие станки. Дети, пока солнце еще остается на небе, вы должны петь праздничные песни. Те, кто умеет играть на инструментах, принесите их и играйте. Как только солнце сядет и ворота деревни закроются, все должны оставаться внутри, кроме тех мужчин, которые стоят на страже, и никто не должен издавать ни звука. Отдыхайте и спите, держась за руки, чтобы преградить путь кошмарам. Когда наступит рассвет, мы повторим завтра то, что сделали сегодня. Эти три дня — самые важные".

Жители деревни с недоумением смотрели на старейшину. Его распоряжение задействовать все станки прямо противоречило его предыдущему приказу о том, что во время Жертвоприношения можно использовать только станок в ткацкой комнате. Некоторые задавались вопросом, не сошел ли он с ума, но старейшина не допускал никаких дискуссий.