Не рой другому яму...

Как заместитель Гуан Шан Цзыня, Мэн Юэ был таким занятым человеком, что ему просто дыхнуть было некогда. Несмотря на то, что ему все-таки удалось добраться до столицы, дабы представить свои отчеты, у него все равно не было времени вернуться к себе домой, и он продолжал жить в своей прежней комнате в поместье Генерального уполномоченного.

Сегодня был тот редкий момент, когда он сумел выкроить несколько свободных часов, чтобы перевести дух. Мэн Юэ распахнул все окна в комнате. Все растения во дворе были покрыты пышной зеленью, и невысокие деревья и кусты услаждали взор, успокаивая душу.

Хотя летнее солнце палило немилосердно, днем все еще дул легкий освежающий ветерок, разнося по округе стрекот цикад. Поставив рядом с собой фруктовое вино со льдом, и жуя острое вяленое мясо, он с головой погрузился в чтение истории о том, как Верховный Ученый сражался с принцессой, в результате чего родился ребенок.

Он как раз дошел до сцены, где Верховный Ученый упрекает принцессу, тыча в нее пальцем:

- Все считают Принцессу добродетельной и добросердечной особой, которая слова дурного не скажет и никогда не сует нос в чужие дела! Хоть она и женщина, но ни в чем не уступит благородному мужу! Кто же знал, что это всего лишь молва! Но сегодня, когда я во всем удостоверился лично, полагаю, это были всего лишь слухи, которые принцесса распускала о себе сама! Такая юная девушка, и так прискорбно себя ведет! Да разве могу я, Верховный Ученый, жениться на такой коварной женщине, как вы!

Мэн Юэ зашелся от смеха. Верховного Ученого в книге на самом деле так и звали! Ученый – это было его имя, а Верховный – фамилия!

И что принцесса могла ответить этому властному и заносчивому ученому? Мэн Юэ вытер слезы, выступившие от смеха, сделал глоток вина и взял еще один кусок вяленого мяса. Он нетерпеливо перевернул страницу... и в этот момент дверь в его комнату резко распахнулась. Мэн Юэ чуть со стула не свалился от неожиданности, когда дверь с грохотом ударилась об стену, а затем ее снова пнули ногой. Часть двери с треском откололась и безвольно повисла, раскачиваясь на петлях.

Мэн Юэ бросил кусок мяса, который держал в руке, и вскочил, уставившись на Гуан Шан Цзыня, который вошел в комнату, срывая с себя маску, придававшую ему вид совсем другого человека. Его демонически прекрасное лицо было искажено от ярости, и не успел Мэн Юэ и рта раскрыть, как генерал ударом ноги снёс стол, стоявший перед ним.

- Эй, это же... - хоть Мэн Юэ и жил в гостях у Генерального уполномоченного, мебель в комнате была куплена на его деньги. Дело было не в том, что Генеральный уполномоченный был скуп, просто Мэн Юэ предпочитал сам обставлять свою комнату.

Этот стол был сделан из высококачественного розового дерева. Он очень аккуратно пользовался им в течение многих лет и даже когда его не было в столице, он поручал слугам заботить о нем. Дерево было гладким и теплым на ощупь, и теперь сердце Мэн Юэ обливалось кровью.

- Он действительно предложил первому встречному разделить с ним могилу! Гуан Шан Цзынь в ярости швырнул маску на пол. С убийственным выражением в глазах он занес над ней ногу, собираясь растоптать ее, но к счастью, смог сдержаться и, поддев ее кончиком ноги, швырнул ее Мэн Юэ. Его шаги, словно шаги раненого зверя, были тяжелы, они едва не сокрушили каменные плиты пола.

- Господин Ву? – подхватив маску, Мэн Юэ поспешно спрятал ее в коробку. Эта маска обошлась им в целое состояние, да и найти мастера, способного сделать такую маску, было очень непросто. Закончив делать эту маску, мастер исчез в неизвестном направлении. Пожалуй, придется как следует охранять эту маску, иначе все закончится тем, то Гуан Шан Цзынь уничтожит ее в гневе.

- А кто же еще это может быть! – Гуан Шан Цзынь в ярости уставился на Мэн Юэ. – Он же все время трясся над своим драгоценным местом на кладбище, мечтая упокоиться там! Ради этой драгоценной могилы он даже копил деньги, чтобы купить себе гроб в Лючжоу! Почему он не предложил мне упокоиться вместе с ним? Что там гроб из Лючжоу! Я даже могу достать для него звезды с неба и похоронить их вместе с ним, если он только пожелает!

- Разве он не впервые увидел вас? – Мэн Юэ тоже был изумлен. Он хорошо знал, что из себя представляет Ву Син Цзы, насколько он был робок и застенчив. Даже если ему что-то и приглянется, у него духу не хватит протянуть руку и взять это. Почему же он так внезапно изменился?

- Пффф! Стоило ему только увидеть Пин И Фана, как он сразу же начал облизываться на него, точно муха, учуявшая мед! Он что, правда думал, что никто не заметит его намерений? Да что такого хорошего в этом Пин И Фане? А?

Гуан Шан Цзынь снова в ярости пнул ногой стол из розового дерева, окончательно развалив его на куски.

У Мэн Юэ сжалось сердце. Он действительно испугался, что Гуан Шан Цзынь сорвет свою злость на его мебели. Всякий раз, когда Великий генерал гневался, он начинал крушить все вокруг. Какое расточительство!

- Но позвольте, это же вы приказали сделать маску Пин И Фана. Неудивительно, что он приглянулся господину Ву. Мэн Ю усадил его в кресло и поставил перед ним кувшин вина, надеясь, что это поможет усмирить его гнев.

К сожалению, он недооценил ту ярость, которую вызвал в нем Ву Син Цзы. Гуан Шан Цзынь поднял кувшин и разом опрокинул в себя его содержимое. Швырнув пустой кувшин Мэн Юэ, он угрюмо произнес:

- Этот старикан не осмелился полюбить меня, зато ему приглянулось лицо, похожее на мое лишь наполовину. Стало быть, будь я чуть уродливее, он чувствовал бы себя намного свободнее! Сам страшила, еще смеет заглядываться на другого урода! Не боится, что людям на них смотреть будет тошно?! Пошел он на хер!

Судя по тому, как вульгарно выражался Гуан Шан Цзынь, он и правда был в ярости из-за Ву Син Цзы.

- И что же сделал Пин И Фан? С его-то робким нравом, как бы сильно ни понравился ему человек, у него духу не хватит предложить себя подобным образом. Если вы не флиртовали с ним, будь даже у него мужество ста человек, все равно он не осмелился бы пригласить Пин И Фана разделить с ним могилу, верно?

- Пфф! Пин И Фан всего лишь сыграл простенькую заунывную мелодию на флейте, только такому мещанину, как он, это и могло понравиться! – злобно выпалил Гуан Шан Цзынь и поджал губы.

Что тут сказать? Когда мужчина ревнует, разум покидает его. Гуан Шан Цзынь сам изображал Пин И Фана, но так как Ву Син Цзы отдал предпочтение именно ему, Гуан Шан Цзынь начал клясть его, как только снял маску. Разве при этом клял не самого себя?

- Господину Ву всегда нравилось слушать музыку. К тому же, вы и правда очень привлекательны, когда играете на флейте. Мэн Юэ ничего не оставалось, кроме как подольстить своему начальнику, хотя он и знал, что это абсолютно бесполезно.

Как и следовало ожидать, Гуан Шан Цзынь лишь уставился на него со злостью:

- На флейте играл не я, а Пин И Фан! И приглянулся Ву Син Цзы он, а не я! Если он опять будет так пялиться на Пин И Фана, я ему глаза выдеру!

«Ага, выдери, если у тебя духу хватит», - мысленно ответствовал Мэн Юэ.

Как бы сейчас ни лютовал Гуан Шан Цзынь, стоит ему увидеть Ву Син Цзы, он сразу же превратится в бумажного тигра. Какой прок сверкать на него глазами сейчас? Пускай идет и сверкает глазами на своего перепела, о котором все время говорит.

Впрочем, следует отметить, что Гуан Шан Цзынь действительно понимал Ву Син Цзы, возможно, даже лучше, чем сам Ву Син Цзы.

Пин И Фан обладал некоторыми способностями, но в нем не было ничего выдающегося. Обладая приятной наружностью, он тем не менее, ничем не выделялся из толпы и не привлекал к себе внимания. Он обладал спокойным, мирным нравом, подобным тихой заводи. И, что самое главное, каждая его особенность была упрощенной версией самого Гуан Шан Цзыня. Ву Син Цзы думал, что ему нравится Пин И Фан, но правда заключалась в том, что тот, о ком он до сих пор думал, был Гуан Шан Цзынь. Сам того не осознавая, он очаровался бледной копией Гуан Шан Цзыня, мгновенно влюбившись в нее.

Все было так, как и ожидал Гуан Шан Цзынь, начиная с рисунка «птенца». Мэн Юэ даже вспоминать не хотел тот день, когда он познал, что значит, когда тебе хочется рыдать, но ты не можешь выдавить из себя ни слезинки. Гуан Шан Цзынь ворвался в комнату с изображением своего «птенца» и велел ему нарисовать его копию, слегка «приукрасив ее и добавив цвета»... Мэн Юэ просто опешил. Это он так говорит о «птенце»? Почему это звучит настолько странно?

К тому же, ему вообще не хотелось знать, как выглядит «птенец» Гуан Шан Цзыня! Ах, бедные его глаза... Увы!

Нарисовав, наконец новый рисунок «птенца», Гуан Шан Цзынь попросил добавить ему цвет... Какой еще цвет? Розовый?! Мэн Юэ почувствовал, что задыхается. Сдавшись, он решил придать ему оттенок цветущей в марте сливы. Кто бы мог подумать, что Гуан Шан Цзынь будет так доволен! После этого он представил рисунок и личность Пин И Фана Ранкую, и только тогда у него появилась возможность появиться на собрании Общества Пэн.

Вот это и есть то, что люди называют «подорваться на собственной петарде» или «не рой другому яму».

- Раз уж вам так не нравится, что господин Ву заглядывается на Пин И Фана, просто не позволяйте Пин И Фану появляться вновь. Господин Ву не настолько упорен, он быстро позабудет эту случайную привязанность и вновь вернется к своим драгоценным рисункам. Мэн Юэ жестом остановил проходившего мимо слугу и велел ему принести еще фруктового вина. Кто знает, сколько еще будет беситься Гуан Шан Цзынь. Это удачный момент залить вином все их печали.

- Я договорился встретиться с ним через два дня, - угрюмо молвил генерал после недолгого молчания.

Мэн Юэ едва не рухнул перед ним на колени.

- О мой Великий генерал! Брат мой! Сейчас стоит такая жара, какие еще могут быть прогулки? Ваша кожа такая плотная и крепкая, чего не скажешь о господине Ву!