ДВАДЦАТЬ ШЕСТАЯ Марго, 2019

Марго стояла на крыльце дома своего дяди, листок бумаги дрожал в ее руке, все сообщения этого дела проносились в ее голове. Этой суки больше нет. Она не последняя. Убирайся.

Она знала, что самое разумное, что можно сделать с этой запиской, это отвезти ее в полицейский участок прямо сейчас. Одна записка на ее машине могла быть шуткой, но вторая, оставленная на крыльце дяди? Они должны были отнестись к ней серьезно. И все же.

Марго оглянулась через плечо в открытый дверной проем на дядю, все еще сидящего на диване. Ей показалось, что она увидела, как его взгляд переместился с нее на телевизор. Наблюдал ли он за ней? Или это было ее воображение?

Конечно, он не мог быть тем, кто посылает эти записки, не так ли? Начнем с того, что почерк не был похож на его, хотя, когда она взглянула на слова, было трудно сказать. Они были написаны заглавными буквами и выглядели так, словно были нацарапаны наспех. И было невозможно, чтобы первая записка исходила от него. Она была оставлена на лобовом стекле у дома Джейкобса, куда Люк даже не знал, что она собиралась ехать. Но, как поняла Марго, он знал, что она будет там. Она сказала ему перед уходом в церковь, что собирается обратиться к Билли за интервью.

Марго подумала о той стопке программ с концертов Януарии, подумала о словах, которые он сказал ей всего час назад: что на самом деле случилось с Януарией.

Стоя на крыльце в жаркую июльскую ночь, Марго сложила записку пополам и спрятала ее в задний карман. Пока она не выяснит, что, черт возьми, происходит с ее дядей, она не пойдет в полицию.

"Дядя Люк?" - спросила она, закрыв и заперев входную дверь.

Он поднял глаза от телевизора.

"Уже одиннадцать. Пойдем спать".

Марго закрыла дверь на ночь, пока он собирался, потом зашла в его комнату, чтобы убедиться, что он почистил зубы и переоделся.

Вернувшись в свою комнату, Марго пожелала ему спокойной ночи, прислонилась к двери и сжала руки в кулаки. Она впилась ногтями в ладони до жжения, а потом продолжила давить. Всему этому должно быть объяснение. Должна быть какая-то разумная альтернатива той истории, которую выдавал ее мозг. Ее дядя был хорошим человеком. Он не был похож на Эллиота Уоллеса. Он бы никогда, никогда не причинил никому вреда, тем более шестилетней девочке. И все же, впервые с тех пор, как она там оказалась, в ту ночь она заперла дверь своей спальни.

На следующее утро, когда Марго готовила кофе, на кухню вошел Люк, выглядевший так, словно за ночь постарел на десяток лет. Она чувствовала то же самое. Его эпизоды, это дело, эти записки - все давало о себе знать.

"Доброе утро, малыш".

"Доброе утро". Она одарила его натянутой улыбкой. "Как спалось?"

Она хотела спросить его, что он знает о Януарии, но не могла заставить себя произнести эти слова. Было ясно, что сегодня утром он был в здравом уме, как и в большинстве случаев, но как скажется на этом шатком состоянии ее обвинение? Хуже того, что это сделает с ними?

Вибрация из заднего кармана заставила ее подпрыгнуть. Она достала телефон и взглянула на экран: Пит. Марго заколебалась. Она не хотела с ним разговаривать. Ее все еще раздражало то, как легко он нашел ее подноготную и всадил нож. Она отклонила звонок.

Она взяла две кружки для их кофе, когда ее телефон снова завибрировал. Это снова был Пит. На этот раз она ответила.

"Я подумал, что ты избегаешь меня", - сказал он.

Она издала нечто среднее между вздохом и смехом. "Мой телефон был в другой комнате". Она налила кофе в одну из кружек и передала ее дяде, который устроился с ней за кухонным столом.

"Верно." В его тоне было что-то такое, что подсказало Марго, что он тоже еще не отошел от вчерашнего. "Ну. Как ты?"

"Да, я в порядке. А ты?"

"Нормально. Слушай, я звоню, потому что нашел сестру Эллиота Уоллеса". При этом имени сердце Марго ёкнуло. После того, как она вчера практически выгнала его, она не думала, что есть шанс, что Пит все еще планирует помочь ей. Она отвернулась от Люка, который начал работать над своим сборником кроссвордов. "Его стало труднее выследить", - сказал Пит. "Но я буду продолжать попытки. А пока я подумал, что тебе может пригодиться ее адрес. Ее зовут Аннабель Уоллес, и она живет в Индианаполисе".

"Боже мой, Пит. Я у тебя в долгу. Серьезно."

"Без проблем".

Он назвал адрес, и Марго записала его на бумажном полотенце. "Спасибо. И послушай. Насчет прошлой ночи..."

"Не беспокойся об этом. Я не должен был указывать тебе, как жить дальше".

"О. Хорошо. Ну, извини. И еще раз спасибо".

Они попрощались, и Марго уже собиралась повесить трубку, когда ей что-то пришло в голову. "Пит! Подожди." Она бросила взгляд на Люка, но он, казалось, был полностью поглощен своим кроссвордом. Тем не менее, она вышла из кухни и быстро прошла в свою комнату, закрыв за собой дверь. "Кто-нибудь в участке нашел что-нибудь о том, кто мог оставить записку на моей машине?"

"На самом деле, да. Один из парней вчера привел нескольких детей. Трех мальчиков из будущего выпускного класса. Они не добились признания или чего-то в этом роде, но у них есть история подобного дерьма. Офицер сказал им, что если что-то подобное повторится, они будут очень сильно наказаны. Почему?" - спросил он, внезапно встревожившись. "Ты ведь не получила еще одну, не так ли?"

"Нет", - сказала она немного слишком быстро. "Мне просто интересно".

"Ладно, хорошо. И кстати говоря, я тоже не встречал ту женщину, которую ты описала. Я надеюсь, что ничего такого не было, но если ты увидишь ее снова, обязательно сообщи об этом".

"Хорошо. Еще раз спасибо, Пит".

Когда она повесила трубку, вместо того чтобы вернуться на кухню за кофе, она переоделась. Она хотела как можно скорее отправиться в Индианаполис. Она предпочитала оставлять Люка по утрам, когда он был наиболее сведущ и независим, но еще больше ее занимала необходимость раскрыть это дело. Доказать вину Эллиота Уоллеса было не просто необходимо для того, чтобы сделать сенсационный репортаж или понять, что произошло на другой стороне улицы все эти годы назад. Речь шла даже не о том, чтобы привлечь Уоллеса к ответственности. Сейчас ей больше всего хотелось убедиться, что ее дядя не имеет никакого отношения к смерти Януарии - убедиться, что он все еще тот человек, которого она знала, которого она любила.

Вернувшись на кухню, она поставила свою кружку и налила кофе в стаканчик. "Я ненадолго отлучусь", - сказала она Люку. "Я вернусь после обеда". Она попыталась улыбнуться, но улыбка получилась натянутой, и, не встретившись с ним взглядом, она поспешила выйти из дома.

Через три часа Марго уже стучалась в дверь дома Аннабель Уоллес. Дом сестры Эллиота, двухэтажный из красного кирпича в пригороде Индианаполиса, был примерно вдвое больше того, в котором жил Эллиот, когда Марго брала у него интервью три года назад. Хотя дом Аннабель отнюдь не был новым, он выглядел ухоженным, с ухоженным газоном и аккуратным ландшафтным дизайном.

После стука Марго пришлось подождать всего несколько мгновений, прежде чем дверь распахнулась, и в нее вошла женщина лет сорока, одетая в приталенные джинсы и белую блузку. Марго сразу же поняла, что эта женщина - Аннабель Уоллес. У нее были такие же большие карие глаза, как у Эллиотта, и такие же грязные светлые волосы. Но еще больше Марго узнала эту женщину по ее ушам. Ненормально большие, они торчали из ее головы под тем же острым углом, что и у ее брата.

Она одарила Марго вежливой, отточенной улыбкой. "Могу я вам помочь?"

Марго улыбнулась в ответ гораздо теплее. "Здравствуйте. Я Марго Дэвис. Вы Аннабель?"

"Да".

"Приятно познакомиться. Извините, что я так неожиданно появилась, но я пытаюсь найти вашего брата, Эллиота".

"Что он натворил на этот раз?" Марго открыла рот, чтобы ответить, но тут Аннабель подняла руку. "Нет, не важно. Мне все равно. И мне очень жаль, но я не могу вам помочь. Я не разговаривала с Эллиотом уже много лет".

"О, я понимаю". Марго опустила глаза к земле, делая вид, что обдумывает ситуацию. Когда она снова подняла глаза, то скорчила гримасу, которая, как она надеялась, выглядела как бесхитростность. "В таком случае, может быть, вы согласитесь поговорить? Всего на несколько минут. Я репортер. Узнав немного о вашем брате, я смогу найти его".

Это была авантюра - использовать это как рычаг давления. По ее опыту, заявление о том, что она журналист, либо возбуждало любопытство людей, либо заставляло их обороняться. К ее огромному облегчению, Аннабель, похоже, относилась к первым.

"Журналист? Над какой историей вы работаете? И какое отношение к этому имеет мой брат?".

"Ну, я криминальный репортер и в данный момент освещаю несколько разных дел. Вы слышали о Полли Лаймон?".

Марго внимательно наблюдала за лицом Аннабель, пока та говорила, ища признаки узнавания, но женщина лишь тупо смотрела на нее. "Кто?"

"Она девушка из Дейтона, штат Огайо. Я также пишу о Януарии Джейкобсе".

Сначала Аннабель удивилась, услышав имя маленькой девочки, затем растерялась, а потом, постепенно, выражение ее лица перешло в ярость. "Простите, но вы намекаете, что мой брат... что мой брат имеет какое-то отношение к смерти той девочки? Потому что если это так, то вы не правы".

Марго сохраняла ровное выражение лица, но внутри у нее все плясало. Наконец-то женщина дала ей идеальный боеприпас. Когда она заговорила дальше, ее голос был наполнен сочувствием. "Были найдены новые доказательства по делу Януарии. Кто-то заявил, что ваш брат посещал танцевальные концерты Яны, что он ходил на детскую площадку, где она играла, что позволяет предположить, что он мог быть связан с ее смертью". Формально это не было ложью, хотя единственным человеком, который знал об этих доказательствах и подозревал Уоллеса в чем-либо, была она. И, возможно, Пит, если он поверил ее догадкам. "Это не значит, что он в чем-то виновен, но это не важно. Это может превратиться в охоту на ведьм. Именно это я и пытаюсь предотвратить".