Сердце билось так громко, что Серрадо, наверное, мог его услышать. Она не стала рассказывать Серрадо и Танакис о том, что Ондракья сказала в кошмарном сне, что заставит Индестора заплатить. Это было такое обвинение, которое могло закончиться для нее петлей палача, если бы у нее не было доказательств, подтверждающих его. Но теперь у нее был сокол - кто-то из подчиненных Каэрулета - обвиняющий своего начальника.

Врасценский сокол. Тот, кто не мог не заметить ненависти Индестора к своему народу.

Она едва не испустила дикий, неуместный смешок. На мгновение в ее голове промелькнула невозможная картина: Деросси Варго, Повелитель Пауков, и Грей Серрадо, Капитан Бдения, объединяют усилия, чтобы свергнуть Меттора Индестора.

Чудо, что они успели покинуть собрание и вылечить ее от бессонницы, не зарезав друг друга. Но... если они оба были готовы работать с ней... она могла бы это использовать.

"Капитан", - тихо сказала она. "Надеюсь, вы не скажете этого там, где это не должно быть услышано, но я полагаю, что за этим делом стоит Эрет Индестор. Я думаю, что это из-за него мы с Леато получили дополнительную порцию пепла, и я думаю, что это он стоит за производством пепла, хотя я пока не знаю почему. Если я смогу это выяснить и получить доказательства... Вы мне поможете?"

Он стоял так близко, что ей пришлось наклонить голову, чтобы встретиться с ним взглядом. Выражение его лица было тщательно нейтральным: "Я не могу выдвинуть обвинение против благородного человека. Это должен сделать другой дворянин. Но поскольку вы, вероятно, не знакомы с нашими местными законами, я буду рад доставить копии соответствующих законов к вам домой".

Ее сердце снова заколотилось. "Спасибо, капитан Серрадо", - сказала она и открыла дверь.

Исла Пришта, Вестбридж: 29 Киприлун

Гостиная дома Ренаты представляла собой образец изысканности, начиная с толстого ковра с улицы Даск-Роуд и заканчивая вазами, шкатулками и статуэтками на каминной полке и полках. В ожидании Джуна рассмотрела некоторые из них: изящное, похожее на оленя существо, вырезанное из черного камня и отполированное так, что она могла видеть собственное отражение в его спине; веер, расписанный фиолетовыми ирисами, цветы которых мерцали от перламутровой пыли, примешанной к краске; полированную шкатулку, которая издавала тонкий звон, пока ключ не закручивался до упора. Все это свидетельствовало об изысканном вкусе владелицы.

Все эти подарки Рената получала от своих поклонников.

После нескольких дней, проведенных в качестве оплота матери, Джуна, наконец, выплеснула свое горе в объятья Сибилят. Она осталась пустой, лишенной всего, что было внутри. Хрупкая оболочка, которая не могла выдержать нового удара. Но чем больше она осматривала комнату, тем сильнее вздрагивала в ожидании этого.

К тому моменту, когда Рената вошла в комнату, завернувшись в бархатный халат, Джуна от досады наполовину стянула с рук перчатки. Но Рената все равно сжала ее руки с той же искренней теплотой, с которой она это делала с момента приезда в Надежру. "Джуна, дорогая. Что случилось?"

"Дорогая" прозвучало как нестройный аккорд - это слово люди произносили, когда относились к ней снисходительно. Не то чтобы Рената когда-нибудь так поступала. Она бы не стала.

Правда?

"Ничего страшного", - сказала Джуна. "Просто я заметила, что стеклянная статуэтка исчезла. Та, которую ты купила в "Глории" и которая совпадала с той, что ты мне подарила".

Сквозь фальшивое веселье пробились настоящие слезы. Леато дразнил ее в тот день. Леато всегда дразнил ее, но в этот день он пошел на самые братские поступки, чтобы похвастаться перед Ренатой.

Рената ответила: "О, это в моей спальне".

Вполне разумный ответ. Никаких оснований для подозрений не было.

За исключением того, что Сибилят дала Джуне много поводов.

"Можно посмотреть?" Вот это была странная просьба. Джуна искала оправдание. "Я думала о том дне в "Глории", о том, как мы были счастливы, и о Леато..." Она поперхнулась. Она не могла заставить себя солгать во имя брата. Она была ужасным человеком, даже не пытавшимся это сделать. Мне очень жаль, Леато. Но я должна знать.

Рената вздрогнула. "Джуна, пока я болела, моя спальня стала... Она не совсем пригодна для того, чтобы ее видели".

Она имела в виду только статуэтку, а не комнату, но отказ Ренаты - еще до того, как она спросила, - выбил ее из колеи.

"Тогда в столовую?" - предложила Джуна, отбросив всякое притворство. "Кабинет? Библиотека? Или, может быть, на кухню, раз уж ты там спишь".

Тело Ренаты напряглось. Только это: Ее лицо было слишком строгим, чтобы показать свое потрясение. Прошло два удара сердца, потом третий.

-и тут жесткость оборвалась. Горло Ренаты беззвучно сжалось на мгновение, прежде чем слова вырвались наружу. "О, Люмен. Джуна..."

"Это правда", - прошептала Джуна. Наивная часть ее души надеялась, что Сибилят лжет из ревности. Что человек, которого Сибилят послала обыскать дом Ренаты, пока та лежала без сознания в поместье Трементис, не обнаружил ничего необычного.

Но реакция самой Ренаты подтвердила это. "Мы доверяли тебе, и..." Проглотив рыдание, Джуна повернулась, чтобы уйти.

И тут же остановилась. Больше никого не было. Леато больше нет, и ее матери не нужно больше горевать. Это была ответственность Джуны. Она снова повернулась к Ренате и постаралась сохранить самообладание. "С кем ты работала? С мастером Варго? Что ты надеялась получить от нас?"

"Нет, я..." Рената пошарила у себя за спиной, нашла стул и опустилась на него. "Я не работаю с Варго. Я ни с кем не работаю. Я просто..."

Она зарылась головой в руки. Молчание тянулось между ними, как бездна. Затем Рената подняла лицо. "Пожалуйста, садись. Я постараюсь все объяснить".

Все говорили, что Джуна слишком мягкая. Наивная. Минноу - так называл ее Леато. А Сибилят - птичка. Ее мать позволила Леато взять на себя часть семейных несчастий, но они оба считали, что лучше держать Джуну в неведении.

Возможно, раньше они были правы, но не сейчас. Джуна села, скрестила руки и постаралась собраться с силами. "Очень хорошо. Объясни."

"Кое-что из этого твоя мать уже знает - хотя я тоже лгала ей поначалу, и даже она не знает о..." Рената беспомощно взмахнула рукой, осматривая дом. Не только элегантную гостиную, но и комнаты, которые, по словам Сибилят, были завешаны тряпками и пылью. Все, кроме кухни, где на полу спала прекрасная Альта Рената Виродакс.

Джуна слушала, сжав челюсти, как Рената рассказывает свою историю. Полуправда о ее зачатии и истинной причине приезда в Надежру. "Когда я приехала, у меня было очень мало денег", - говорит Рената. "Мой отец не так богат, как был, когда моя мать выходила за него замуж, но дело не в этом: они запретили мне приезжать сюда, и я была вынуждена бежать. И да, я признаю это. Я приехал сюда в надежде вновь присоединиться к Трементисам. Потому что все, что я знала о вас, соответствовало описанию матушки: богатая и влиятельная семья, которая наверняка не почувствует бремени лишней кузины.

" Ты, наверное, была так разочарована". Так же разочарована, как и Джуна сейчас. Она даже не пыталась скрыть свою горечь. "А теперь, когда Леато ушел, ты потеряла самый легкий путь к кассе".

"Нет", - срочно сказала Рената. "Я не пыталась выйти замуж. Люмен испепелил меня, Джуна - если бы я была настолько хладнокровна, не думаешь ли ты, что я бы повернулась и ушла после его смерти? Когда Варго обратился ко мне, я приняла его предложение, потому что думала, что это поможет Дому Трементис. Да, я приехала в Надежру, думая, что смогу просто жить за счет вашего богатства. Я не горжусь этим. Но еще до кошмара все изменилось, а с тех пор..."

Она замолчала, опустив глаза. Притворялась ли она в своем горе? Сибилят уже несколько месяцев назад обратила внимание на то, как Рената умеет играть с окружающими ее людьми. Заставить их полюбить ее, скрывая при этом правду о себе.

"Мне очень жаль". Слова прозвучали почти слишком тихо, чтобы Джуна могла их расслышать. "Я знаю, что причинила тебе боль в тот момент, когда тебе это меньше всего нужно. Все, что я могу сейчас сделать, это попытаться загладить свою вину".

Желание утешить было сильным. Мягким. Наивным. Джуна сжала кулаки, стиснула зубы и воспротивилась. "Как?"

Рената встретилась с Джуной взглядом впервые после начала объяснений. "То, что твоя мать сказала на днях. После похорон твоего брата. Она была права больше, чем думала: ваша семья проклята. Я не знаю почему, но уверена, что ваши постоянные невезения - не случайность, и я ей об этом сказала. Я работаю с Медой Фиенолой, чтобы снять проклятие. Как только это будет сделано..." Воля, казалось, покинула ее. "Тогда я вернусь к отстаиванию твоих интересов в Чартерхаусе, если ты этого хочешь. Если нет... тогда я просто уйду".

Проклятие. Вся горечь Джуны сжалась в острое жало страха. Почему мать не сказала ей?

Это был вопрос к Донайе, а не к Ренате. На самом деле у Джуны было много вопросов к матери, и пока она на них не ответит, она не сможет решить, что делать.

Она встала, выпрямив спину так, что Сибилят могла бы ею гордиться. "Спасибо за честность. Я сама разберусь".

Она услышала вздох и напряглась. Рената собиралась спросить, как она узнала, а Джуна собиралась отказаться рассказывать, потому что она не могла так предать Сибилят.

Но все, что получилось, - это тихий вздох. "Мне очень жаль, Альта Джуна".

Извинения преследовали Джуну на всем пути к Исла Трементис. А может быть, дело было в названии. Она была так счастлива, когда Рената начала использовать ее имя без титула. Неужели это тоже был расчет?

Знал ли Леато? Она забыла спросить. Она надеялась, что он не знал.

Отец Джуны умер, когда она была еще слишком мала, чтобы помнить его, но она знала истории своей семьи в прошлых поколениях. О Трементисах ходили легенды, что они мстили, с какой жестокостью уничтожали тех, кто переходил им дорогу.