ЧЕТЫРЕ

— Тебе не холодно?

Закутанная в пурпурное зимнее пальто с меховым капюшоном, Маэко смотрела на меня темными глазами, ожидая моего ответа. Несмотря на то, что была зима, сегодня было семьдесят градусов (прим. 21 градус Цельсия), и похолодает только гораздо позже. Я бы поставила еще на час, прежде чем Маэко сдастся и снимет все эти ненужные слои одежды.

Гриффин, самая смелая из нас, была одета еще меньше, чем я. Весь ее ансамбль состоял из красной юбки-скейтера из искусственной кожи и прозрачного укороченного топа с длинными рукавами. Она не оставляла много места для воображения, хотя, взгляды, которые она ловила, длились довольно долго. Она отвергала все до единого предложения, крепко сжимая руку Маэко. Они были не разлей вода, и когда они вместе, больше никого не существовало.

Иногда даже меня.

— Не-а, — правда заключалась в том, что мне было жарко. Всегда жарко.

Мы с ребятами только что вернулись после проверки из-за кулис, установки оборудования и последнего согласования нашего списка участников и плана выступления со звукорежиссерами фестиваля, пока Маэко и Грифф устанавливали наши палатки.

Теперь, когда все было сделано, мы вшестером, не теряя времени, отправились в бой. Фестиваль уже шел полным ходом, и мне нужно было отвлечься. Огромная сцена и мигающие разноцветные огни были более устрашающими, чем обычно, хотя в декорациях не было ничего особенного.

Я не была уверена, прошло ли пять минут, прежде чем Лиам, Мейсон и Эйб бросили нас. У них было больше шансов найти девушек, которые могли бы снять напряжение, если бы их не приняли по ошибке за занятых.

Мы прокричали о своем согласии встретиться за кулисами через пару часов, прежде чем толпа поглотила их. Оставшись наедине с Гриффин и Маэко, которые уже были на пути к тому, чтобы напиться, я вздохнула. Страх свалиться со сцены удерживал меня трезвой. Я лучше нажрусь в хлам после шоу, чтобы быстро все забыть, если выставлю себя дурой.

Зимний музыкальный фестиваль был часом любителей. Половина выступлений была освистана со сцены, но это не привело к массовому выходу людей. На самом деле, любой повод напиться и выложить что-нибудь новенькое в «Инстаграм» привлек бы их внимание. Если я никогда больше не увижу хэштегов Живу своей лучшей жизнью, я начну жить своей лучшей жизнью.

Не успела я опомниться, как я уворачивалась от блуждающих рук анонимных паразитов, поела еду по завышенным ценам в продуктовых киосках, порассматривала витрины у продавцов одежды, позаигрывала с парнями, выпрашивая бесплатную выпивку, и согревалась у случайных костров, прошло два часа. Теперь оставалось всего пятнадцать минут до нашего выхода.

На последнем фестивале, на котором мы выступали, было всего десять минут на то, чтобы вывести одну группу за сцену, а следующую подготовить к выступлению. Нам было отведено пятнадцать минут, что было выполнимо, учитывая, что роскошь саундчека была предоставлена только хедлайнерам (прим. ведущим/главным исполнителями). Двадцать минут на подготовку было бы идеально, но фестиваль запланировал множество выступлений на выходные. В дополнение к продаже большего количества билетов, это успокаивало толпу, если слишком большое количество выступающих лажали.

— Нервничаешь? — Маэко кричала так громко, что я бы не удивилась, если она охрипнет. Мы медленно прокладывали себе путь сквозь пьяную, полуодетую толпу, и теперь, когда сцена была всего в нескольких футах от нас, музыка стала оглушительной.

Я знала, отчего в глазах Маэко появилось это встревоженное выражение. Я слишком долго молчала. Потому что мне нравилось быть в своих мыслях, где я чувствовала себя как дома среди собственного хаоса.

Я лишь кивнула, мой язык казался слишком толстым, а соленый запах заставлял меня чувствовать себя так, словно я нахожусь посреди океана, а не в пустыне. Я боялась, что если сглотну, то подавлюсь.

— Ты просто динамит, детка, — заверила меня Гриффин, успокаивающе поглаживая мою спину. Хоть Гриффин и выглядела как популярная чирлидерша, у нее был характер няни. — У тебя все получится.

По крайней мере, один из нас мог сказать это с невозмутимым лицом. Держась поближе к своим друзьям, я подошла к линии охранников, отделявших кулисы от толпы и невысокого, полного мужчины с окладистой бородой и наушниками.

Прежде чем я успела назвать свое имя, он заговорил:

— Эй, это ты, Брэнди? — спросил он, бросив взгляд на свой планшет, где четко было напечатано мое имя.

— Брэкстон.

— Сопровождающие остаются здесь, — объявил он, заставив меня вздохнуть с облегчением. Наклюканные парни или охотники за задницами, были в моем растущем списке забот за последние пару часов. — Идите за кулисы. Вы следующие, — затем главный парень в наушниках начал кричать на члена своей команды, не признавшего своей ошибки.

А что, если там была Бренди, ожидающая выступления, и я заняла ее место? Я знала, что слишком много думаю, учитывая, что организатор отправил порядок участников по электронной почте, но это не помешало моим ягодицам вспотеть. Свет и постоянная потребность блевануть согрели бы меня, даже если бы похолодало. В любом случае, замерзнуть на сцене – это не то, что меня пугало.

Неохотно я помахала на прощание своим подругам, которые держались друг за друга так, словно я отправлялась на войну, и прошла через металлические ворота, которые один из охранников придержал для меня открытыми. Как только я разобралась с этим, я подумала, не позвонить ли Они, чтобы узнать, смогла ли она прийти.

И вот тогда-то я их и услышала.

Лопасти вертолета.

Мое внимание устремилось к небу вместе со всеми, кто меня окружал. Скорее всего, это был просто один из местных каналов, освещавший фестиваль.       Потребовалось несколько минут, чтобы понять, что он не просто приближается или пролетает над головой.

Он садится.

Несмотря на то, что мы находились в пустынной долине, раздались испуганные вздохи, поскольку пилот решил приземлиться в двух шагах от сцены. Порыв ветра угрожал опрокинуть любое оборудование, не соединенное вместе с остальным за кулисами, когда вертолет завис в двадцати футах от земли, прежде чем совершить плавную посадку.

Последовало мгновение колебания, прежде чем придурок с планшетом бросился к вертолету, лопасти которого все еще кружили. Он что-то кричал в свою гарнитуру. Что бы ни было сказано в ответ, происходило слишком много событий, чтобы я могла их подслушать. Еще четверо охранников материализовались по пятам за парнем в наушниках, когда они бросились к нему.

Подняв руку, насколько могла, я прикрыла лицо от сильного порыва ветра, который поднимали лопасти. Думаю, они не потрудились заглушить чертов двигатель. Может быть, они и не собирались оставаться.

Словно услышав мои мысли и намеренно разрушив мои надежды, двигатель заглох, и вращение лопастей замедлилось. Едва успела открыться одна из дверей, как кто-то начал кричать. Не было никаких слов предупреждения – только долгий, пронзительный визг.

А потом… столпотворение.

Съемочная группа за кулисами, волонтеры, фанатки и музыканты загородили мне обзор, поскольку они бросили то, что делали, и побежали за тем, что заставило их всех сойти с ума. Разные запахи и вкусы обрушились на меня одновременно, пока меня чуть не стошнило. Кто бы ни сошел с того вертолета, мне удалось лишь мельком увидеть белокурые волосы, идеально намазанные гелем. Я даже не знала, был ли он один.

Крики и топот ног сбили меня с толку. В составе не было никого, кто мог бы вызвать такую взрывную реакцию.

Я повернулась, так как все еще задерживалась у ворот, надеясь получить ответы от охранников, только чтобы увидеть, что они были заняты удержанием двадцати тысяч человек по другую сторону этих ворот. Слух умудрился распространиться, так и не достигнув моих ушей. Я не была уверена, что десять охранников смогут справиться с такой большой истеричной толпой. Даже сейчас еще больше людей спешило им на помощь.

Черт возьми.

Я стояла посреди хаоса и была единственной, кто не имел ни малейшего понятия. Я была Марком Уолбергом в фильме «Явление». Все вокруг меня сошли с ума, устремляясь навстречу опасности, вместо того чтобы убегать от нее.

Не желая оставаться в неведении, я направилась к короткой металлической лестнице, ведущей на сцену, и поднималась, пока не достигла вершины.

Это не помогло.

Но мгновение спустя мне это уже было не нужно.

Крики усилились как раз перед тем, как последние фанаты, находившиеся за кулисами, были оттеснены в сторону здоровенными охранниками, а затем…

Передо мной предстал мой оживший кошмар.

Шведский стол из запахов и вкусов боролся за господство, когда мои эмоции дали волю своим эмоциям. Мой желудок туго сжался. Казалось, что я больше никогда не смогу дышать.

Так что вместо этого я наблюдала за ними.

Они двигались как единое целое в идеальной симметрии.

У руля стоял Хьюстон Морроу. Лорен Джеймс была на шаг позади и прикрывал его слева. Финальная фигура, Джерико Нобл, идеально сочетался с Лореном справа от Хьюстона. Вместе они образовывали пирамиду.

Возвышающуюся, непроницаемую и невероятно красивую.

Мне было интересно, тренировали ли они это и как долго.

Великолепные каштановые волосы Хьюстона свободно развевались на ветру. На нем была футболка с надписью «Не тот, кому до этого есть дело», потертые синие джинсы и джинсовая куртка в тон.

Лорен выглядел аппетитно в своей красной рубашке, которая, как обычно, была расстегнута, несмотря на то, что стояла зима. Серьезно, как он не подхватил пневмонию? С каждым шагом Лорена я видела его твердые соски, выглядывающие из-под края рубашки, и серебряный медальон, поблескивающий на его коже.

Джерико, закутанный в темно-синюю толстовку с капюшоном и поигрывающий кольцом в губе, когда его темные волосы прилипли ко лбу и были убраны за уши, вернул мое подростковое возбуждение, от которого у меня заболел живот и поджались пальцы на ногах.