Мое сердце замерло, когда я подумал, что Ребекка умерла, и она забрала мою душу с собой.

Ни капли сострадания не осталось во мне в тот день, когда я опустился на землю и Лукасу пришлось поднимать меня с пола.

Когда я бил себя кулаками в кашу и не переставал кричать, пока они, наконец, не накачали меня успокоительным.

И как только я выбрался из темноты, все, что от меня осталось, — это это. Оболочка человека.

Ребекка восстала из мертвых, и я встретил ее жестоко.

Это не то, что такое любовь.

Клара, должно быть, ошибается.

Мы подъезжаем к больнице, и Клара неловко переминается с ноги на ногу.

— Ты не проводишь меня? — Спрашивает она дрожащим голосом.

Я киваю. Я помогаю ей выйти из машины, и она опирается на меня, пока мы идем ко входу. Ее запах похож на запах Ребекки, но более тонкий и нежный. Это успокаивает и приветствует, но совсем не желательно.

Семья.

Это слово мелькает у меня в голове, прежде чем я успеваю остановить его. Возможно, я больше никогда не увижу Клару после сегодняшней ночи, но я все еще тешу себя мыслью о том, что у меня есть сестра.

Было бы неплохо.

Я звоню Лукасу, как только они впускают ее.

— Я нашел ее, — говорю я. — Я отвез ее в больницу Эденвуда.

— Срань господня, — говорит Лукас. — Что случилось?

— Это были Спасители, как мы и думали. Но это был гребаный Дэвид. Возможно, он мертв. Не знаю. Этим занимается Конрад.

Он присвистывает в трубку. — Вау. Там столько всего нужно распаковать. Но с ней все в порядке?

— Она разговаривает, она в здравом уме. Приведи Арию, как только сможешь.

— Абсолютно. Хлоя прямо сейчас собирает для нее сумку, — поспешно говорит Лукас. — Отличная работа, брат. Я могу еще что-нибудь сделать?

— Да. Не говори ей, что это был я, — требую я.

— Что? Почему ты не хочешь, чтобы она знала…

— Потому что дело не в этом. Дело в том, чтобы видеть ее счастливой.

— Верно, но…

— Я собираюсь подождать, чтобы услышать, что происходит, а потом ухожу, — огрызаюсь я.

— Калум, это чертовски глупо…

Я вешаю трубку.