Глава 27
Почему он так несправедлив?
— Тридцать первый год правления императора Пина. — ответил Шэн Линъюань.
Это вполне соответствовало тем историческим фактам, что помнил Сюань Цзи. После того, как император У восстановил страну и сменил струны1, он также изменил девиз своего правления и летоисчисление. Но до тех пор, пусть его и называли императором, люди всё ещё использовали календарь предыдущей династии. «Тридцать первый год правления императора Пина» был очень важным годом. Согласно историческим записям, молодому правителю тогда было всего восемнадцать лет, и все местные племена, одно за другим, стекались к нему, чтобы выразить своё почтение. Эти люди, как рассыпанный песок2, собрались под руководством нового монарха. Именно это стало важным поворотным моментом для перелома ситуации в междоусобной войне Цзючжоу.
1 改弦更张 (gǎixiángēngzhāng) сменить струны и вновь их натянуть (обр. в знач.: полностью перестроиться, провести коренные изменения).
2 散沙 (sǎnshā) рассыпанный песок (обр. о чем-л. неспаянном, рассеянном, неорганизованном, аморфном).
Все эти старинные записи лишь фиксировали события, но совсем не рассказывали, как все произошло на самом деле. Когда Сюань Цзи читал об этом, он так и не смог до конца понять, как восемнадцатилетний юноша сумел собрать столько народу в эпоху, где не было ни рекламы, ни средств массовой информации. В конце концов, раньше он, кажется, тоже не совершал никаких подвигов.
Только сейчас Сюань Цзи вдруг понял, что решающую роль при дворе играл клан шаманов.
Шаманы были таинственным и могущественным народом, никогда не касавшимся внешнего мира. Но тут они вдруг объявили, что присоединились к лагерю людей и превратились в одно из орудий запугивания. Стоило только другим племенам услышать эти новости, и они, словно потревоженный улей, не медля ни секунды, последовали их примеру, боясь опоздать и потерять свою долю.
Если все это было спланировано Дань Ли, то этот многоуважаемый брат действительно был выдающимся человеком!
Но после того, как Алоцзинь стал преемником главы клана, как он из человека, плывущего с юным императором в одной лодке, превратился в его самого ярого соперника?
Шэн Линъюань поднял голову и посмотрел на далёкое небо. Падающая звезда расчертила ночь и рухнула вниз, утопая в горизонте. Сцена позади них снова разрушилась.
У человека не может быть ста хороших дней, как и цветок не может цвести сто дней3.
3 Ссылается на аналогичную фразу 人无千日好，花无百日红 (rén wú qiānrì hǎo, huā wú bǎirì hóng) – у человека не могут быть тысяча хороших дней, как цветок не может цвести сто дней; обр. ничто хорошее не длится вечно.
Когда у нас нет выхода, мы становимся братьями по несчастью. Но как только мы укрепляем свои позиции, то тут же забываем об этом, вспоминая о классовых различиях. Это естественный закон природы.
Годы хаоса сменяли друг на друга. Магия шаманов была непостижима как для людей, так и для демонов. Она пугала их. К тому же, юный Алоцзинь отличался дурным характером. Он не терпел обид и потерь. Пусть его мало волновали такие мелочи, но он видел, что другие люди совершенно не желали брать инициативу на себя.
Он был избалованным ребенком клана шаманов и впитал в себя глубокую ненависть всего своего народа. Он почти согнулся под ее напором, но природное упрямство и нежелание, чтобы другие видели его слабость, делали свое дело. Каждый день он с трудом сохранял лицо. Со временем, люди вокруг него тоже делались все мрачнее и мрачнее, с ними становилось все сложнее ладить.
За исключением повседневных потребностей, единственным талантом человеческой расы, вероятно, были жалобы и борьба за власть.
Любимым занятием людей было: угадывать мысли государя и бить по больному «предсмертной запиской самоубийцы»4. С другой стороны, среди них были и те, кто оказывал на правителя немалое моральное давление. Они громко кричали, в надежде умереть у ног императора. Была также группировка «воспевающих сутры», призывавшая людей собираться вместе и читать молитвы. Они вливали все это в уши юного государя, постоянно поднимая тему «Алоцзиня», при этом, то и дело вспоминая о десяти великих преступлениях.
4 Оставлять письменное обвинение. Зачастую, такие записки писали именно самоубийцы.
— Ваше Величество, клан шаманов — ваши подданные. Но Алоцзинь, как их глава, не испытывает к вам ни капли уважения. Он постоянно зовет вас по имени… Это ни в какие ворота не лезет.
Несмотря на то, что Шэн Линъюань с детства был улыбчивым тигром5, тогда он еще не научился втягивать острые когти и играть в жестокие игры. Услышав столь необоснованные обвинения, он тут же улыбнулся и сказал:
5 笑面虎 (xiàomiànhǔ) улыбающийся тигр (обр. двуличный, коварный, гиена в сиропе, волк в овечьей шкуре).
— Мы не запрещали ему называть наше имя и не заставляли его пресмыкаться. Можно считать, что его смелость заслуживает уважения. Если кто-то еще захочет нас так называть, мы также не будем возражать.
— Ваше Величество! Глава клана шаманов любит выпивку и женщин, и в состоянии опьянения позволяет себе говорить опрометчивые и грубы вещи, а ведь он — заслуженный государственный деятель!
Допустим, он действительно был любителем выпить! Но распутником? Услышав об этом, молодой император прищурился, и его сердце бешено забилось в груди. Он сжал пальцы, так и не поняв, кто же из его приближенных более «заслуженный государственный деятель». Он вежливо ответил:
— Это оскорбительно для нас. Однако вам стоит успокоиться. Незачем подходить к Алоцзиню, когда он пьян.
— Ваше Величество, молодой шаман ранил сына доктора Чжэна демоническим проклятием. Но глава клана Алоцзинь не только отказался восстанавливать справедливость, но и дерзко прокричал: «Хорошо»!
Тогда Шэн Линъюань сказал, что этот вопрос требует серьезного рассмотрения. А после он поймал их обоих, провинившегося мальчишку и главу клана Алоцзиня, и десять раз ударил их по рукам6.
6 手板 (shǒubǎn) диал. ладонь ссылается на: 手板儿 (shǒubǎnr) стар. линейка для удара по рукам (напр. провинившегося школьника).
Наказав виновников, он принялся в тайне убеждать себя: этот день совпадал с ежегодным шаманским праздником «избавления от скверны». В эту ночь дети шаманов надевали деревянные маски, и, во главе с отцом и братьями, шли купаться в лунном свете и петь песни, изгоняющие злых духов. Всю ночь напролет они веселились у огня, молясь о здоровье и благополучии в будущем году. Хотя Алоцзинь все ещё был подростком, теперь он считал себя равным взрослым и никогда больше не носил маску. Но брат-император собственноручно вырезал для него одну такую, и, сменив свою повседневную одежду, на протяжении трех ли сопровождал Алоцзиня в ночь огненных деревьев и серебряных цветов7, пока его не вызвали по различного рода государственным делам.
7 火树银花 (huǒshùyínhuā) огненные деревья и серебряные цветы (обр. в знач.: море огней; ослепительная иллюминация).
— Ваше Величество, Алоцзинь отказался подчиниться военному приказу и вознамерился уничтожить город! Враг уже сдался, это не только навредит гармонии неба и земли, но и подорвет его репутацию. Если в будущем нам вновь придется сражаться, либо рыба умрет, либо сеть порвется8. Сколько солдат погибнет напрасно, Ваше Величество!
8 鱼死网破 (yú sǐ wǎng pò) либо рыба умрёт, либо сеть порвётся (обр. в знач. смертельная борьба, схватка; не на жизнь, а на смерть).
Услышав фразу «уничтожить город», Шэн Линъюань, наконец, оторвался от книги и посмотрел на генерала, не смевшего подняться, пока ему не разрешат. На этот раз он долго молчал.
— Верните Алоцзиня.
Генерал решил, что юный, обманутый шаманом, император, наконец, понял его и с надеждой вскинул голову.
Но Шэн Линъюань закончил писать и тихо произнес:
— Не нужно лишнего шума. Скажите всем, что охранявший город клан демонов лишь делал вид, что собирается капитулировать, но на самом деле они тайно планировали мятеж. Алоцзинь вовремя раскусил их темные замыслы, пусть это послужит уроком для остальных.
Лицо генерала совершенно позеленело.
— Множество полукровок приходит сюда, желая сдаться, — задумчиво произнес молодой император, не обращая никакого внимания на гнев своих подчиненных. — Я обещал им защиту, но даже если демоны не примут их, в конце концов, в городе все еще остались их родные. Если они снова явятся — избегайте их, особенно не позволяйте никому из клана шаманов встречаться с ними.
Явившийся с жалобой генерал тут же ударил себя в грудь, решив, что заклинания шаманов окончательно затуманили разум юного императора. Его Ци, должно быть, превратилась в шар и выкатилась наружу.
Сюань Цзи, все это время сохранявший хладнокровие, вдруг поставил себя на место сотен людских чиновников, что снова и снова подавали жалобы, но терпели неудачи, и ни с того ни с сего подумал: «Почему он так несправедлив?»
Потом он пришел в себя и оказался немало озадачен меланхолией, овладевшей его сердцем: «Что со мной такое?»
Шэн Линъюань привык с детства полагаться только на себя и всегда с завидным упрямством искал выход из сложившегося положения. Даже когда он стал императором, он продолжал делать то, что ему хотелось. В начале своего правления он не знал, к каким последствиям приведет его пристрастие к своевольным поступкам. Но когда он это понял, было уже слишком поздно.
— Дань Ли дважды предупреждал меня. — Шэн Линъюань бросил критический взгляд на юного и неопытного себя. — В первый раз он сказал, что я слишком много отдал клану шаманов, но я его не послушал. Во второй раз он сказал, что Алоцзинь слишком вспыльчив, по отношению к клану демонов, и что это может привести к войне. Если не подавить очаги зарождающихся конфликтов, в будущем обязательно произойдет катастрофа. Но я считал, что это плата за отцеубийство, и вновь не стал его слушать.