Старик Шэнь замер и повернулся к Шэнь И спиной:

— Возглавив Военный совет, Янь-ван сначала пополнил разоренную государственную казну, затем лично сопроводил конвой с армейским снабжением и тем самым помог Черному Железному Лагерю вернуть потерянные позиции в западной части страны, стабилизировать ситуацию на фронте и дать отпор северным варварам. Но знаешь ли ты, что у него на уме?

— Янь-ван никогда не собирал фракцию ради решения своих личных проблем или удовлетворения мелочных амбиций, — сердито ответил ему Шэнь И. — Он лишь хочет восстановить мир в стране... а потом мирно удалиться от государственных дел на покой. Он ведь так молод, разве молодой человек не способен пожертвовать всем ради родной страны? И после этого выжившие из ума старики вроде тебя его критикуют. Да ты... чушь какую-то несешь!

— Что, на хвост тебе наступил? — рассмеялся старик Шэнь. — Заслуги Янь-вана перед страной крайне велики. Зачем ему фракция при дворе? Многие и без того охотно за ним последуют! Разве не слышал ты поговорку «если три человека скажут, что в городе есть тигры, то им поверят» [6]? Одни чиновники получили свои посты благодаря введению ассигнаций Фэнхо и реформе системы государственного управления, другие действительно заботятся о жителях страны и хотят добиться мира, а вот третьи... Третьих он серьезно обидел. Они и есть корень всех бед. Если первые и вторые действительно страстно мечтают облачить Янь-вана в золотые одежды, то третьи готовы подливать масла в огонь, чтобы привести принца к краху. Эти злопыхатели, потирая руки, будут наблюдать за тем, как заговор вскроется, а мятежников казнят! Подумай хорошенько, за какие еще преступления кроме восстания циньвана могут бросить в тюрьму?

Губы Шэнь И шевельнулись, но он не произнес ни слова.

— Разве не слышал ли ты выражения «вынудить взойти на гору Ляншань» [7]? Или что самое высокое дерево в лесу ломается ветром [8]? Людские сердца — это отнюдь не спокойная водная гладь. Если три человека скажут, что в городе есть тигры, то им поверят. Ты рассуждаешь о будущем... Думаешь император позволит принцу мирно уйти на покой? И кто тут еще из ума выжил?!

Шэнь И замер на месте, словно обратившись в ледяную глыбу. Лицо его побледнело. Он развернулся и молча пошел прочь.

— Что ты собираешься делать? — закричал ему вслед отец.

Не оборачиваясь, Шэнь И ответил:

— Я поступлю так, как должно! А ты и дальше выгуливай свою птичку!

Жители столицы от тревоги ночами не могли сомкнуть глаз.

Тем временем путешествие Гу Юня и его спутников продвигалось крайне успешно — они втайне быстро добрались до окрестностей Цзянбэй. Вот только при приземлении столкнулись с неожиданной напастью — разразилась жуткая гроза. Для того, чтобы летательный аппарат мог быстро передвигаться по небу и не потреблял слишком много топлива, его сделали довольно легким. Поэтому в ясные дни он мог пролететь аж тысячи ли, зато в дождливые и ветреные дни дело становилось худо. Большой Орел превращался в облезлую перепелку.

Из-за сильного ветра корабль бросало то вверх, то вниз в воздушных потоках. Остальные члены команды еще как-то справлялись с тряской, а вот Гэ Чэнь, важный член института Линшу, слег первым. Из-за сильного головокружения бедняга с трудом стоял на ногах, Янь-ван предложил поставить ему иглы. Никто не ожидал, что, когда воткнут первую иглу, Большой Орел резко накренится. Не схвати Гу Юнь его за ворот, Гэ Чэнь врезался бы в изголовье кровати, а воткнутая в акупунктурную точку игла пронзила бы беднягу насквозь.

Под руководством едва живого члена института Линшу отряд солдат скорректировал курс и прорвался сквозь грозовой фронт.

Из-за сильного ливня Гу Юнь практически ничего не мог разглядеть в цяньлиянь, поэтому отдавал указания, больше полагаясь на свою интуицию:

— Ниже, еще ниже!

В небе раздался еще один громовой раскат, и молния едва не попала в корабль. Большой Орел задрожал на сильном ветру и накренился на бок. Судно будто доживало последние часы и пугающе скрипело. Гу Юнь потерял равновесие и упал прямо в объятия Чан Гэна. Тот воспользовался удобным случаем и крепко обнял его, другой рукой крепко схватившись за перила. Лицо Чан Гэна было мокрыми от дождя, который пришёл с юга от реки Янцзы.

Сюй Лин со всей силы вцепился в ближайшую мачту и решил, что ни за что в жизни не поднимется на борт воздушного судна! Дрожа, он спросил:

— Аньдинхоу, думаете мы выживем, чтобы разоблачить тех продажных чиновников?

— Да все хорошо! — заверил его Гу Юнь и беспечно рассмеялся. — Могу заверить, господин Сюй, любой солдат хоть раз падал в броне Черного Орла. Не переживайте. Я позабочусь о том, чтобы наш отряд не потерял ни единого бойца.

Сюй Лин промолчал.

Перекрикивая ледяной ветер и проливной дождь, солдат доложил:

— Вперед! Маршал, вижу землю!

Сюй Лин сделал глубокий вдох и как раз собирался прочитать мантру «Амитабха Будда», когда один из солдат вдруг заорал:

— Маршал, Гэ из Линшу говорит, что у нас, кажется, беда с правым крылом. Чересчур большой крен!

Гу Юнь начал было:

— Че...

Не успел он договорить своё «чего?», как почувствовал теплое прикосновение к шее. Оказывается, пользуясь всеобщей неразберихой и паникой, Чан Гэн улучил момент и лизнул его.

Даже сквозь жуткий гвалт Гу Юнь разобрал, как на ухо ему прошептали:

— Разве не романтично, умереть вот так — вместе?

Гу Юнь потерял дар речи. Янь-ван остался бы невозмутим и если бы рухнула гора Тяньшань — их корабль падал, а ему хватало наглости на дерзкие выходки. Гу Юнь признал свое поражение. Похоже, господин Фэнхань был совершенно прав: Его Высочеству неведомо чувство тревоги.

— Падаем! — закричал солдат. — Держитесь крепче! Осторожно!

Перед глазами у Гу Юня потемнело. Большой Орел накренился, завалился на бок и врезался в землю. Пассажиры едва не вылетели за борт. В обнимку с Гу Юнем Чан Гэн трижды перекатился по палубе, пока не врезался в мачту. Раздался громкий треск, Гу Юнь оттолкнул Чан Гэна в сторону — и мачта рухнула в опасной близости от них.

Потрясенные солдаты громко кричали. Только тогда Гу Юнь понял, что они с Чан Гэном по-прежнему сжимают друг друга в объятиях, что выглядит довольно компрометирующе. Поскольку здесь присутствовали посторонние, маршал закашлялся, а затем вскочил на ноги и огляделся по сторонам.

Стояла глубокая ночь. Большой Орел приземлился на заброшенной пашне, поле выглядело бескрайним. Стояла необыкновенная тишь... Вокруг ни кола, ни двора, не слышно было ни пения петухов, ни лая собак [9], только едва заметно жужжали насекомые.

Одолеваемый дурным предчувствием Гу Юнь спросил:

— Где мы?

Пошатываясь, солдат из его личной охраны поднялся на ноги и, так и не переведя до конца дух, признался:

— Маршал, по неосторожности мы случайно пересекли реку.

Господин Сюй в этот момент как раз собирался встать, но споткнулся и после мрачных вестей снова рухнул на землю.

Так они высадились на вражеской территории!

Чан Гэн повернул голову и поддел Гу Юня:

— Великий маршал, что-то далековато мы залетели.

Гу Юнь смущенно почесал нос.

— С учетом того, как мы приземлились, надеюсь, что на шум не сбегутся солдаты Запада. Спросите у сяо Гэ, что нам делать с его ненадежным сломанным Орлом.

Повинуясь приказу, два солдата вырыли из-под обломков Гэ Чэня, который едва не отправился на тот свет следом за покойным Императором. Спасенный Гэ Чэнь вытянул руки и ноги и пожаловался:

— Ух, тошнит...

— Не смей блевать, — Гу Юнь взял Гэ Чэня за ворот, не давая ему опускать голову. — Сначала скажи, можно ли разобрать твою игрушку?

Гэ Чэнь промолчал.

Ему доводилось слышать, что где-то триста дней в году генерал Шэнь хочет придушить Аньдинхоу. Теперь Гэ Чэнь его прекрасно понимал.

Прошла всего половина периода горения курительной палочки, а солдаты Аньдинхоу разобрали двигатель Орла на четыре части — согласно указаниям Гэ Чэня из института Линшу. Каждую часть нес отдельный человек. На земле остались лишь бесполезные железные и медные обломки. Гу Юнь налил немного цзылюцзиня в орудийный ствол Орла, высек искру и приказал:

— На счет три — бегите!

Сюй Лин растерялся, заметив, что Янь-ван махнул рукой в его сторону. Двое солдат — один слева, другой справа — тотчас же подхватили его и стремительно бросились навстречу ураганному ветру.

Раздался громкий «бум!». Тонкие языки пламени и дым взвились к затянутому грозовыми тучами небу, ударил гром и земля содрогнулась.

Гу Юнь превратил остатки их летательного аппарата в пепел!

Сюй Лин изменился в лице:

— Аньдинхоу, разве это не привлечет вражеских солдат?

— Не мели чушь. Если нам не удастся привлечь внимание вражеских солдат, как мы вернемся обратно? — заявил этот бесстыдник. — Ты, что, можешь в одиночку переплыть Янцзы? Господин Сюй, все будет хорошо — просто следуйте за мной.

Вот только Сюй Лин ему больше не верил.

Примечания:

1. 贪狼 - tānláng - Таньлан (древнее название звезды Дубхе) - жадный (свирепый) волк; алчный и свирепый, жадность.

2. 紫微 - zǐwēi - Цзывей - кит. астр. второй из трёх участков центральной области звёздного неба 中宫 (средний дворец (центральная область звёздного неба в части太微, 紫壳, 天市), содержит 15 звёзд.

3. Олень символизирует императорскую власть, трон. Потерять своего оленя — потерять свой трон.

4. 阿斗 - ādǒu - Адоу - разг. тряпка; растяпа, неудачник, лузер (по прозвищу правителя царства Шу, слабовольного Лю Шаня). Лю Шань (207-271), сын Лю Бэя, правил как император Шу Ханя 233-263 гг. Лю Шань, широко известный под своим младенческим именем «Адо / Эдо» (阿斗), обычно считался недееспособным, даже умственно отсталым правителем. Имя «Адоу» до сих пор широко используется в китайском языке для обозначения недееспособных людей, которые ничего не добьются даже при значительной помощи.