Глава 70 «Злое божество»

 

____

Этот человек способен принести мир на наши земли, но детство его выдалось крайне тяжелым. С ранних лет он отличался добротой, но с возрастом может сильно измениться. Кроме того, всегда существует скрытая угроза из-за Кости Нечистоты. Прошу вас всех проявить бдительность.

____

Гу Юнь нахмурился и ненадолго задумался перед ответом:

— Звучит знакомо. Я уже где-то слышал это имя... Вроде это какой-то северный бог?

— Он — главный среди четырех великих злых божеств, почитаемых восемнадцатью племенами, — сказала Чэнь Цинсюй. — По легенде у него четыре ноги, четыре руки, две головы и два сердца. Этот бог способен насылать разрушительные ветра и великий голод. Уэргу [1] крайне жаден. Когда он вознесся, то небеса и земля содрогнулись, ибо он поглотил всех живых существ. Это одно из самых жутких божеств северных варваров.

Гу Юнь ответил «о», как будто не до конца понял ее слова.

— Пусть я и внедрилась в племя варваров и прожила с ними более полугода, но что касается колдовских ритуалов восемнадцати племен, боюсь, что мои знания весьма скудны. Эти обычаи известны им с древности, и ограниченный разум иноземцев вроде нас с вами не может до конца их постичь.

Чэнь Цинсюй продолжила:

— У варваров существует множество колдовских обрядов и ядов, связанных с их причудливыми верованиями в злых божеств. Кость Нечистоты относится к самому жестокому из них по имени Уэргу. — Чэнь Цинсюй ненадолго замолчала. — «Четыре ноги, четыре руки, две головы и два сердца». Аньдинхоу, как по вашему мнению он выглядит?

Гу Юнь с сомнением в голосе ответил:

— Как два разных человека, слившихся воедино.

— Верно. Как только Уэргу появился на свет, то сразу же поглотил своего брата и с тех пор обрел вдвое большую божественную силу. Это древний ритуал восемнадцати племен: два кровных брата сразу после рождения сливаются воедино и превращаются в... чудовище, обладающее силой злого божества, так же известной как Кость Нечистоты.

Выслушав ее, Гу Юнь помолчал и осторожно прижал руку к боку. Несмотря на поддержку стального корсета он каким-то образом все равно чувствовал колющую боль под ребрами.

— Аньдинхоу, ваша рана... — забеспокоилась Чэнь Цинсюй.

— Все в порядке, — отмахнулся Гу Юнь, облизал губы и, немного успокоившись, сказал: — Барышня Чэнь, только я не совсем понял, что представляет собой это «слияние».

Чэнь Цинсюй замешкалась.

— Не бойтесь, — сказал Гу Юнь. — Можете все честно мне рассказать.

— Всё это лишь болтовня, что я слышала в пути, боюсь, что мои сведения могут быть не совсем точны, — пробормотала Чэнь Цинсюй. — Для ритуала необходимо поместить двух малышей возраста до года в особое запечатанное темное место, куда не проникает даже луч света, и не давать им ни воды, ни пищи... Пока один из них не умрет от удушья. После чего берется труп младенца и с помощью тайной техники преображается.

Поначалу Гу Юнь подумал, что эффект от лекарства начал проходить и слух его подвел. Дрожащим голосом он переспросил:

— ...Что?

— Я говорила про "слияние", — Чэнь Цинсюй сделала акцент на этом слове. — Колдуньи варят особое снадобье, чтобы потом по кусочкам скормить мертвого младенца выжившему...

Севшим голосом Гу Юнь спросил у нее:

— Как может ребенок пережить такую трапезу?

— Маршал недооценивает тысячелетнюю мудрость восемнадцати племен, — сказала Чэнь Цинсюй. — Хотя многие знания утеряны, но сохранились подробные описания того, как колдуны поднимали людей из мертвых. Не говоря уж о слиянии двух живых существ... Они полагают, что если человека... Или точнее, Кость Нечистоты развивать подобным образом, то с раннего детства ребенок будет отличаться невероятной силой и острым умом, потому что «он» не один в своем теле и, обладая «четырьмя ногами и двумя головами», способен призывать силу злых божеств.

— Прошу простить мое... невежество, — после недолгих колебаний сказал Гу Юнь. — Но, барышня Чэнь, все это звучит как небылицы, распространенные среди дикарей.

— С учетом знаний, доставшихся нам от предков, и в рамках существующей картины мира, Аньдинхоу может рассматривать Кость Нечистоты как некий яд, который вредит психике, — сказала Чэнь Цинсюй. — Зачастую безумцы гораздо сильнее обычных людей и мыслят совсем не так, как мы. Если они не утрачивают полностью чувство реальности, то отличаются незаурядным умом.

Гу Юнь ответил:

— ... В мире всё ещё есть вещи, которые невозможно понять, опираясь на то, что известно нам с рождения.

— Честно говоря, маршал, когда я внедрилась в восемнадцать племен, то моей целью было не только изучить их колдовские ритуалы или быть вашими ушами и глазами, но и выяснить происхождение Кости Нечистоты, — сказала Чэнь Цинсюй. — Но даже варварам не так много о ней известно. Существует легенда об одном древнем варварском полководце по имени Уэргу. Этот мужчина отличался особой жестокостью и кровожадностью, не знал поражений на поле боя и в одиночку заложил основы единого государства, которое впоследствие разделилось на известные нам восемнадцать племён. Он дожил до тридцати двух лет и так и не женился, поскольку был ни жив, ни мертв, не являлся ни мужчиной, ни женщиной.

У Гу Юня мурашки по телу пошли от ее слов.

Чэнь Цинсюй продолжила:

— Когда я изучила записи об обстоятельствах его появления на свет и смерти, то узнала, что мать родила на свет двойню — мальчика и девочку, но об его сестре нигде больше не упоминалось. В том числе об ее смерти... Этому могут быть два объяснения: после того, как клан его был уничтожен, девочка пропала или же...

Мальчика и девочку превратили в одно живое существо, чтобы получить Кость Нечистоты. С тех пор мужское и женское уживались в одном теле. Именно это подразумевалось под «был ни жив, ни мертв, не являлся ни мужчиной, ни женщиной».

Гу Юнь с силой сжал руки на ребрах и Чэнь Цинсюй встревоженно спросила:

— Маршал, стальная пластина в корсете отошла?

Гу Юнь отклонился назад и сделал глубокий вдох, затем прошептал:

— Как кто-то может пойти на такое?

Чэнь Цинсюй поддержала его и помогла сесть.

— Этот жестокий способ применяли только тогда, когда страна пала, и народ оказывался на грани истребления. Чтобы почтить злое божество, племя приносило кровавую жертву в надежде на возмездие. Появление на свет людей вроде Уэргу, всегда вело к кровопролитию.

Гу Юнь сказал:

— Вы недавно говорили о том, что этот яд негативно влияет на психику человека. Нельзя ли рассказать об этом поподробнее?

Чэнь Цинсюй ответила:

— Люди с Костью Нечистоты сходят с ума. Все начинается с жутких кошмаров. Со временем человек становится слишком эмоционален и мнителен. Если не он не будет сдерживать свои чувства, то постепенно будут развиваться галлюцинации. И наконец...

— Поэтому... — голос Гу Юня заметно дрожал. Для того чтобы продолжить, ему пришлось прочистить горло. — Поэтому вы и прописали ему успокоительное...

Разумеется, она прекрасно понимала, о ком говорил Гу Юнь. Она только и могла, что молча с ним согласиться, ничего не сказав в ответ.

Прикрыв глаза, Гу Юнь вспомнил вдруг, как Чан Гэн не раз рассеянно говорил, что если сердце человека слишком пламенное, это может привести к беспокойному сну — и тому подобное. Вот только Гу Юнь никогда особо не воспринимал его слова всерьез. Думал, что этот ребенок так долго изучает медицину с семьей Чэнь, что немного помешался на теме здоровья и сам превратился в старика, которого не волнует ничего кроме болячек. Но как выяснилось... Чан Гэн испытывал невероятные страдания.

Гу Юнь спросил:

— А на какой стадии болезни Чан Гэн?

Чэнь Цинсюй все еще хранила молчание.

Тогда Гу Юнь сказал ей:

— Можете мне рассказать. Я приму правду, какой бы она не была. И если проживу ещё хоть немного, то неважно выпадет ли он в неистовство или потеряет рассудок, я все равно до последнего буду о нем заботиться.

— Его Высочество... — сказала Чэнь Цинсюй. — Его Высочество обладает невероятной силой воли, а на душе у него царит покой. Долгие годы Кость Нечистоты в его теле никак не проявлялась. Он знает о проблеме, поэтому куда более строг к себе, чем обычные люди. Разве что недавно... Мне пришлось поставить иглы, чтобы сдержать её. Аньдинхоу не о чем беспокоиться.

Хотя она говорила довольно уклончиво, Гу Юнь легко сделал выводы. Всегда всё было отлично, Кость Нечистоты никак не проявляла себя — до недавнего времени.

«Это все из-за меня», — растерянно подумал он и встал на ноги с грацией поднятого из мертвых трупа. Гу Юнь пошатнулся, словно от удара ножа.

Чэнь Цинсюй хотела подать ему руку, но он не взял ее; из-за жесткого металлического корсета маршал напоминал железную марионетку, у которой выгорел цзылюцзинь.

Чэнь Цинсюй замерла на месте. На строгом бледном лице отражалась буря эмоций. Ее взгляд невольно упал по направлению к столице. Отправленная ею деревянная птица должна была как раз прибыть на место, вот только... верное ли суждение она вынесла в своем письме?

Над столицей нависли мрачные тучи. Маленький силуэт деревянной птицы терялся среди тяжелых грозовых облаков, становясь едва различимым глазу.

Чжан Фэнхань выбрался из экипажа и сложил руки вместе, чтобы поблагодарить оставшегося внутри человека:

— Вашему Высочеству пришлось потратить свое время, чтобы подвезти этого дряхлого старика. Прошу прощения за беспокойство.

— Я целыми днями не выхожу из здания Военного совета, — приподняв шторку, с улыбкой ответил Чан Гэн. — Мне все равно нужно заехать в поместье Аньдинхоу, чтобы переодеться и постирать одежду. Да и нам ведь по пути. Так что господину Фэнханю не следует церемониться. Кстати, а разве институт Линшу не предоставил вам личный экипаж?

Чжан Фэнхань не обратил на его слова особого внимания.

— Все имеющиеся у нас экипажи теперь используются моими подчиненными для важных дел. А я не выезжаю дальше столицы. К тому же мне полезно размять старые косточки. Когда повсюду идут войны, а императорскому двору поступает множество прошений, лучше экономить там, где можем. Даже если мы не в силах предотвратить надвигающийся шторм, разве нельзя все равно попытаться немного облегчить ситуацию?