Глава 61 «Победная весть»

 

____

Возглавлявший процессию Гу Юнь разозлился и закричал:

— Кто вам позволил мне подражать! Да меня от вас тошнит!

____

Когда Тань Хунфэй вместе с Гу Юнем вышел из маршальского шатра, то был поражен. Он и мечтать не смел, что однажды ему снова выпадет шанс облачиться в черную броню. Былые печали, наполнявшие его сердце, тут же исчезли без следа. Он почувствовал, что даже смерть его в этой войне не будет напрасной.

Тань Хунфэй выступил вперед и отчетливо произнес:

— Подчиненный просит маршала позволения выступить в авангарде!

— Ты незаменим. Оснащенная стрелами байхун военная техника прокладывает путь армии, легкая кавалерия и Черные Орлы следуют за мной, а солдаты в тяжелой броне наносят решающий удар, — отдал распоряжения Гу Юнь и потом приказал: — Подай мне гэфэнжэнь. Мы узнаем точно, с чем столкнулись, только когда окажемся на поле боя.

Стоявший позади Чан Гэн достал длинный лук. Гу Юнь подарил ему это оружие, когда они сражались с разбойниками на юго-западе. Последнее произведение оружейного искусства, созданного в институте Линшу до того, как Император Лунань начал ограничивать полномочия военных. Поскольку этот выдающийся лук был чрезвычайно тяжел, управиться с ним мог только настоящий мастер. На все войско Великой Лян существовал один единственный экспериментальный образец.

После небольших усовершенствований подобными луками можно было бы вооружить солдат...

Чан Гэн погладил холодный как лед лук и спросил:

— Ифу, могу ли я сопровождать тебя?

Гу Юнь внезапно остановился. Он и не думал брать его с собой, поскольку возлагал на впервые вышедшего из тростниковой хижины молодого принца большие надежды, а не потому что были иные причины. Возможно, Гу Юню чтобы защитить столицу, придётся и вправду пойти до самого конца, но что потом?

Кто приведет в порядок его разоренную и обнищавшую страну? Кто найдет способ позаботиться о тысячах людей и их семьях в творящемся вокруг хаосе?

В сравнении с ним самим в юности, Чан Гэн вел себя с другими людьми куда более сдержанно. Возможно, он-то как раз не разругается насмерть с Императором и не кончит так безнадежно...

Чан Гэн, похоже, прочитал его мысли:

— Нельзя разворошить гнездо и не разбить ни одного яйца. В столице все равно неспокойно. Нет никакой разницы, останусь ли я во дворце или отправлюсь сражаться на передовую. Если же столица падет, то разница будет только в том, как скоро придет моя смерть.

Не успел Гу Юнь высказаться, как Тань Хунфэй громко засмеялся и поддержал его:

— Его Высочество дело говорит! При дворе остались одни ученые мужи, ни одного настоящего мужчины кроме Его Высочества!

Гу Юнь тут ничего не мог поделать, так что просто махнул рукой:

— Ты уже все предусмотрел. Иди с нами, если хочешь.

Затем он недобро уставился на Тань Хунфэя, разглядывая до сих пор не заживший шрам от кнута. Хотелось схватить кнут и добавить ему еще один — для симметрии — на другую щеку, чтобы лицо этого болвана опухло и стало похоже на свиную голову.

В столице многочисленные солдаты в черной железной броне встали в строй, отчего возникало чувство, что они вернулись на озеро Юэяцюань [1].

Оглянувшись, можно было увидеть огни стоявшей вдалеке башни Циюань. Их свет проникал даже сквозь стену проливного дождя. Тонкое мягкое сияние подобно черепашьему панцирю покрывало смотревшую на высокие стены столицы башню. Двадцать красноглавых змеев, в мирное время поднимавшихся в воздух только в канун нового года, теперь повисли в ночном небе, напоминая заплаканные глаза.

Гу Юнь махнул рукой. Авангард северного гарнизона выдвинулся тихо — не спели скорбных песен, не произнесли пламенных речей. Солдатам приходилось прорываться сквозь дождь, а шлемы превратили их в бесчувственных железных марионеток.

Ливень затопил столицу, и выступившие войска отражались в вымощенной зеленой плиткой мостовой.

Той же ночью флот Запада отправился на север и неожиданно напал на порт Дагу. Лянь Вэй, командующий северным флотом, повел в бой три сотни больших морских драконов и около тысячи небольших военных судов, чтобы помешать врагу. Сначала большие драконы были связаны железными тросами и шли борт о борт, блокируя вход в порт. Они твердо держали оборону до наступления часа Мыши [2] следующего дня, пока артиллерийский огонь с борта морского чудища не уничтожил все их корабли до единого.

На вооружении северного морского флота состояло тридцать шесть тысяч зажигательных стрел, сто тысяч стрел байхун, но все они были уже выпущены и сгинули в глубоких морских водах.

Когда запасы иссякли, командующий Лянь Вэй приказал всем небольшим судам на максимальной скорости таранить противника. Горящие корабли точно стрелы байхун вонзались в ряды противника.

Пламя поглощало павшие в море корабли. Героические души верных воинов обратились в прах.

Северный флот протаранил, утопил и обстрелял около трех тысяч кораблей противника. Его действия вынудили морское чудище несмотря на дождь раздвинуть свои железные щупальца, выпустить скрытый внутри судна отряд Соколов. Позже выяснилось, что в порте Дагу уже некому сражаться.

В час Тигра [3] отряды крайне разочарованных солдат Запада высадились на побережье. Горя желанием поквитаться с врагом за понесенные тяжелые потери, они решили не задерживаться в порту, а сразу пойти на столицу, но наткнулись на собранный Гу Юнем за ночь Черный Железный Лагерь. В районе Дунъань [4] развернулась новая битва.

Армия Запада понесла большие потери — они не успели оправиться от столь дорого стоившей им высадки на берег и были застигнуты врасплох, попав под обстрел восьмидесяти боевых машин. Вездесущая легкая кавалерия окружила их. Высоко в небе с режущими уши криками, напоминающими журавлиные, парили Орлы.

Личное войско верховного понтифика столкнулось с легкой кавалерией, вооруженными гэфэнженями. Чтобы не потерять все силы, солдаты Запада в панике отступили в порт Дагу и заняли оборонительную позицию.

Уже много лет Великая Лян не знала таких напряженных ночей. Гонцы с военными донесениями метались между полем боя и дворцом усерднее, чем сражались бойцы.

До раннего утра никто в столице не сомкнул глаз, пока наконец с первыми лучами солнца не пришла весть о победе.

Когда впервые за последние несколько дней во дворец поступили хорошие новости, Ли Фэн с трудом устоял на ногах, не зная плакать ему или смеяться.

Дождь прекратился, и небо прояснилось [5]. За ночь река Хайхэ разлилась, и жуткий запах дыма и крови наполнил воздух. Земля прогрелась и дышала влагой. После затянувшегося на всю ночь яростного сражения и потери флота маршалу ничего не оставалось, кроме как отступить.

Гу Юнь присел возле пушки, дуло еще не успело остыть. Он снял черный шлем, и его растрепанные волосы беспорядочно рассыпались по плечам. Залпом он осушил переданный Чан Гэном отвар из лекарственных трав.

Чан Гэн признался:

— Я не взял с собой иглы. Но даже если бы и взял, то не решился проводить для ифу сеанс иглоукалывания.

Руки его сильно устали от того, что всю ночь он использовал железный лук. Чан Гэн до сих пор не до конца пришел в себя, пальцы немного подрагивали, а на ладонях остались глубокие следы от тетивы.

Гу Юнь взял его за запястье и притянул руку поближе, чтобы рассмотреть. Убедившись, что Чан Гэн не ранен, а всего лишь перетрудился, он с облегчением отпустил его:

— Не беспокойся обо мне, лучше пойди подсчитай наши потери. Старина Тань один точно не справится.

После этого Гу Юнь облокотился на пушку и закрыл глаза, чтобы немного передохнуть.

Вскоре его разбудил прибывший из столицы гонец.

Им оказался молодой солдат императорской гвардии. Он был простым рядовым, поэтому ему вряд когда-либо в своей жизни светило встретиться с Гу Юнем. И вот будучи вне себя от счастья, что ему выпала честь встретиться с самим Аньдинхоу, он не в силах был сдержать своих чувств. Спешившись, он запутался в узде, и упал лицом прямо в ноги к Гу Юню:

— Аньдинхоу!

Гу Юнь спешно подтянул к себе ноги.

— Ох, и к чему подобные церемонии?

Гонец с восторгом доложил:

— Аньдинхоу, Его Величество послал меня к вам, чтобы поблагодарить северный гарнизон и поручил... поручил...

Отлично. От счастья гонец забыл, зачем его послали.

Неудивительно, что императорскую гвардию вчистую разнес северный гарнизон. Гу Юню ничего не оставалось, кроме как встать и погладить юношу по голове.

— Тебе вовсе не обязательно докладывать мне лично, генерал Тань во всем разберется. Возвращайся в столицу и передай Его Величеству, что пока рано праздновать. Северный гарнизон немногочислен и после того, как их всех перебьют, я не смогу волшебным образом сотворить новых солдат из воздуха. Если к тому времени не придет подкрепление...

Гонец был в замешательстве.

Согласно военному искусству прямые методы подходят для того, чтобы завязать бой, но к победе приводят хитроумные уловки. Вот только большинство людей помнило лишь о «хитроумных уловках, приводящих к победе» и полагало, что одаренный полководец даже в безнадежной ситуации найдет выход из положения и лишь собственными силами способен будет поддержать рушащийся дворец. Но разве такое возможно?

Ведь Гу Юнь не мог сотворить из грязи и глины неуязвимое небесное воинство, которое не нуждалось бы в воде и пище.

Да, в столицу направили радостную весть о первой победе и министры, должно быть, пребывали вне себя от счастья, но каков будет следующий шаг? Если забыть о долгосрочных проблемах — вроде обороноспособности страны и ограниченных ресурсах — и сосредоточиться только на текущих задачах, то что Гу Юнь мог предпринять со столь скудным войском?

Он прекрасно понимал, что сколь бы почетной не считалась победа в первом бою, это не отменяло того факта, что Гу Юнь просто был крайне упрям и отчаянно оборонялся до последнего.