Глава 100 «Поднимается ветер»

 

____

Похоже, снова надвигалась буря.

____

Мысли Гу Юня были заняты сломанной ногой Ли Фэна и послом северных варваров, поэтому он не сразу понял, о чем речь, и растерянно переспросил:

— Барышня Чэнь? Не могу сказать, что хорошо ее знаю. Она довольно неразговорчива. А что?

— Она ради тебя поехала армейским лекарем на проклятый северо-запад и проторчала там уйму времени. И после этого ты заявляешь, что «недостаточно хорошо ее знаешь»? — сердито выпалил Шэнь И.

На его лице отчетливо читалось, что он считает Гу Юня крайне легкомысленным и неблагодарным другом .

— ...А? — протянул тот.

Шэнь И сердито на него посмотрел.

Они переглядывались, но никак не могли понять друг друга: пока Гу Юнь витал в облаках, Шэнь И сильно злился на него. Потом Гу Юнь посмотрел удивленно и спросил:

— На что это ты намекаешь?

В былые времена Шэнь И болтал без умолку, но сейчас вдруг прикусил язык. Его скулы обострились — словно у мученика, что скорее умрет, чем вымолвит хоть слово. Отважно встретившись с сердитым взглядом Гу Юня, он превратился в молчаливую тыкву [1].

Его друг невинно приподнял брови и ткнул Шэнь И пальцем в грудь:

— Неужели мудрецы не научили господина Шэня, что не стоит задавать столь неприличные вопросы? Разве подобает двум холостякам среди бела дня обсуждать личную жизнь взрослой женщины из другой семьи. Ты совсем совесть потерял? — Гу Юнь вспомнил бесцеремонные упреки Шэнь И и поспешил ударить его тем же оружием: — Бесстыдник!

Шэнь И оторопел.

Гу Юнь легко нашел уязвимое место Шэнь И, настроение сразу улучшилось. Поясницу больше не ломило, а спина перестала болеть. Он пришпорил коня, лениво насвистывая — мелодия звучала не менее чудовищно, чем его игра на флейте.

— Гу Цзыси! — Шэнь И догнал его и, сжав зубы, выдавил: — Ты... Ты...

Ублюдок!

Поскольку негоже посреди улицы оскорблять своего командира, Шэнь И пришлось призвать всю силу воли, чтобы промолчать.

Впрочем, Гу Юнь достаточно поразвлекся за его счёт. Они отпустили охрану и вместе въехали в императорский город. Тогда Гу Юнь наконец стал серьезен:

— У барышни хороший характер. Девушка она способная... и легко поколотит трех или даже пятерых молодцов вроде тебя.

Звучало довольно обидно, но Шэнь И не принял близко к сердцу, а продолжил с любопытством внимать его рассказу. Гу Юнь поведал ему об их первой встрече с Чэнь Цинсюй в Цзяннани на корабле контрабандистов. Шэнь И сожалел, что тогда не составил ему компанию [2].

— Что касается ее нрава, что ей по душе, а что нет... Я действительно не очень хорошо ее знаю. Может, с Чан Гэном они более близки, — сказал Гу Юнь. — Но могу поведать тебе об ее происхождении.

— Я знаю, что семья Чэнь родом из Шаньси, — ответил Шэнь И. — На протяжении многих поколений они были искусными врачевателями, занимались медициной и спасали жизни. Семья Чэнь — люди честные и благородные.

Гу Юнь хмыкнул:

— Столько о них разузнал. Неужто жениться на ней собрался?

— Разумеется, я соблюду традиции — и три письма, и шесть необходимых обрядов [3].

Гу Юнь промолчал.

Его братец был чудаком. В юности Шэнь И прочитал кучу книжек и находился под дурным влиянием семейных традиций. Обычно люди соблюдают правила этикета и достойно и благородно себя ведут лишь с посторонними, зато за закрытыми дверями демонстрируют свое истинное лицо. Подобное лицемерие никого не смущало, поскольку все прекрасно понимали, что добропорядочность — это притворство.

Один Шэнь И был белой вороной. Бросил академию Ханьлинь ради института Линшу, а потом пошел во все тяжкие и опустился до рядового в армии. Он был печально известен тем, что «отошёл от канонов и изменил истинному пути». Но в глубине души он оставался крайне порядочным и честным человеком, живущим по принципу «не вижу зла». Проведя больше десяти лет среди грубых солдафонов, он ничуть не уподобился им.

За то время, что Чэнь Цинсюй жила в столице, произошло немало всяких происшествий. Пути Шэнь И и барышни Чэнь из Линьюань явно не раз пересекались. Однако, несмотря на личное знакомство, он не посмел подойти к девушке сам, а решил за ее спиной пораспрашивать Гу Юня.

Похоже, Шэнь И не догадывался о связи семьи Чэнь с Линьюань и полагал, что Чэнь Цинсюй всего лишь преданно служит родине!

Гу Юнь незаметно вздохнул. Этот чурбан Шэнь И ничему у него не научился.

— Тогда позволь мне открыть тебе один секрет. Только никому больше не рассказывай. Семья Чэнь из Шаньси не обычные лекари, а надежная опора Линьюань, — прошептал Гу Юнь. — От старины Чжуна я слышал, что барышня Чэнь — глава семьи в своем поколении. Вряд ли она согласится выйти замуж за командующего округом.

Шэнь И был шокирован услышанным.

Чуть погодя Гу Юнь добавил:

— Иначе я бы уже давно послал кого-нибудь узнать, что она о тебе думает...

— Нет, не стоит, — перебил его Шэнь И. — Это чересчур грубо.

Гу Юнь промолчал.

Он почувствовал себя суетливым евнухом перед лицом невозмутимого императора. С таким подходом Шэнь И точно никогда не женится. С высоты своего обширного опыта Гу Юнь дал ему следующий совет:

— В таких делах, братец Цзипин, лучше поспешить, а не то кто-нибудь уведет ее у тебя из-под носа. Тогда будет поздно делать ей предложение.

Шэнь И ненадолго задумался, после чего покачал головой.

— Давай немного погодим. Хочу тщательно все обдумать.

Гу Юнь лишь покачал головой. Он прекрасно знал, что если мужчина начинает сомневаться в своих намерениях, полюбопытствовав о характере и происхождении девушки, то скорее всего, не так она ему и нужна. Хотя он не вправе был судить о чужих чувствах. Поэтому Гу Юнь ограничился тем, что сказал:

— Хорошо. Сначала все обдумай. Но если тебе потом понадобится моя помощь — обращайся.

Шэнь И не услышал его предложения. Слишком погрузился в свои мысли и тщательное обдумывание прежде сказанного.

— Я ничего не знал об этом. Не думаю, что тебе следует вмешиваться в столь личные дела.

— Э?!... — возмутился Гу Юнь.

— Ничего не поделаешь, буду ждать окончания войны, — сказал Шэнь И. — Тогда я подам в отставку с поста генерала.

Гу Юнь осекся и от удивления чуть не свалился с лошади.

— Делать девушке предложение, пока идет война — дурная примета. — С крайне несчастным видом Шэнь И нахмурил брови и, думая о своем, признал: — Если служивые вроде нас с тобой будут постоянно тосковать по близким, то на поле боя окажутся связаны по рукам и ногам. С таким подходом опасно идти на войну. Если со мной что-то случится, не получится ли, что зря ли я ей докучал?.. Увы!.. Боюсь, прежде, чем в стране воцарится мир, пройдет вечность, и она меня не дождется... Вот проблема. Цзыси, не знаешь, как отпугнуть от нее полчища ухажеров?

— ... Можешь не переживать на этот счет. Барышня Чэнь сама их отвадит.

Чуть погодя Гу Юнь прищурился и расхохотался.

— Над чем ты смеешься? — удивился Шэнь И.

— Да над тобой, — признался Гу Юнь. — Ты сдал экзамены на учёную степень и на следующий же день сбежал из академии Ханьлинь, чтобы радостно присоединиться к Линшу. После того, как ты добился успехов в институте Линшу, стали поговаривать, что господин Фэнхань сделает тебя своим преемником. Тогда ты вдруг ушел и оттуда, чтобы примкнуть к Черному Железному Лагерю в качестве простого механика. И вот со временем ты добился выдающихся воинских заслуг. Все считают, что в одно мгновение ты возвысился до Небес [4]... Освободил осажденную столицу, спас жизнь самому Императору. Тебе выпала прекрасная возможность подняться еще выше. Кто-то думает, что тобой руководил холодный расчет, но на самом деле это не так. Ты предпочел бы все бросить и жениться.

Шэнь И печально усмехнулся. Он действительно был человеком без особых амбиций. Подобно няньке он все эти годы присматривал за Гу Юнем и заботился о нем. К несчастью, Аньдинхоу сопровождали многочисленные кровопролитные сражения, вот и его друг заодно случайно прославился. Поскольку Шэнь И не мечтал о военных заслугах, то без труда мог от них отказаться.

Некоторые хитрецы за пять лет способны измениться до неузнаваемости, в то время как другие люди по характеру сродни стоячей воде. Даже если они многого достигнут, их первоначальные цели останутся прежними.

Гу Юнь посмотрел на своего друга и внезапно расчувствовался. Неприятный осадок от дворцовых интриг мгновенно испарился. Он по-дружески приобнял Шэнь И и похлопал по плечу.

— В будущем, если решишь обратиться к барышне Чэнь, можешь рассчитывать на мою помощь.

Шэнь И совершенно не заметил перемену настроения Аньдинхоу. Все еще беспокоясь по поводу женитьбы, он начал по второму кругу занудно причитать:

— Верно... Эх, ты же сам сказал, что нас ничего не связывает. Не подумают ли обо мне, что я человек непорядочный? Эй, Цзыси, скажи, а... Ай, забудь! Ты ведь ужасный бесстыдник, боюсь, что...

Генерал Шэнь погряз в неуверенности и самоедстве.

Гу Юнь промолчал.

Хотя сердцу не прикажешь, ныть Шэнь И мог бы и поменьше.

У Гу Юня аж голова разболелась. Потеряв всякое терпение, он огрел лошадь плеткой по крупу и сбежал.

Тем временем, весть о том, что Янь-вана пригласили во дворец, едва он въехал в пригород, как на крыльях, разнеслась по столице. Все заинтересованные лица мгновенно узнали об этом. Фан Цинь сидел в своем поместье в окружении слуг и своих верных сторонников. Что касается поднятого в Цзянбэе восстания, то у Фан Циня создалось впечатление, что кто-то другой извлек выгоду из его стараний.

Семьи Люй и Ян и их сторонники напоминали гнилые зубы. Вроде и растут в одном рту, но время от времени такие зубы воспаляются и ноют от боли. Что не только мешает нормально жевать, так еще и создает дополнительные трудности. Неплохо было бы наконец избавиться от них. Но Фан Цинь никак не ожидал, что у Янь-вана наготове несколько коварных планов, а у «вырывания гнилого зуба» будут столь масштабные последствия. Янь-вану не требовалось находиться в столице, чтобы, пользуясь растерянностью Фан Циня, перехватить инициативу и прибрать к рукам Великий канал.