Институт "Лин Шу" не занимался диагностикой болезней или приготовлением лекарств. "Починка" человеческих тел оставалась вне их возможностей и полномочий, но они вполне могли починить любые машины. "Лин Шу" мог сравниться по влиянию с Императорской Гвардией, находившейся под командованием непосредственно самого Императора. Институт также являлся крупнейшим сборщиком долгов для Министерства Доходов, и кроме того, он был «родителем», кормившим и одевавшим вооруженные силы Великой Лян.

"Змей", "Броня", "Кавалерия", "Лёгкая броня", "Орел", "Колесная машина", "Пушка" и "Дракон" — семь основных видов вооружения, разработкой которой занимались в "Лин Шу", начиная от чертежей конструкций, заканчивая перестройкой и улучшением. В этом и заключалась разгадка тайны о могуществе Чёрного Железного Лагеря – все семь видов были созданы в Институте "Лин Шу".

Институт "Лин Шу" часто назывался называл себя "Имперскими механиками", проявляя скромность и приуменьшая собственную значимость. О них почти никогда не говорили при императорском дворе, как будто они оставались незначительными персонами. Все свое время они скрывались в институте "Лин Шу", с головой зарывшись в отладку железных механизмов.

Тем не менее, никто так же не смел сравнивать их с мастерами из простых людей, зарабатывавшими на жизнь, копошась в машинном масле.

Причина, по которой Гу Юнь смог восстановить Черный Железный Лагерь, была не только в том, что, ссылаясь в своем жалком письме на чрезвычайное положение, Его Величество умолял о помощи. В значительной степени всё случилось благодаря его старому другу Шэнь И, который помог наладить отношения с институтом "Лин Шу". В ключевой момент именно «механики» стояли за этим молодым генералом и оказывали ему всяческую поддержку, заставив в ослабленные за десять лет военные мощности вдохнуть новую жизнь силой недюжинного ума болтливых ученых-магистратов. Когда Чёрный Железный Лагерь снова оказался в деле и вернулся к жизни – Гу Юнь предложил Шэнь И бросить Институт "Лин Шу" и стать его личным доверенным помощником.

Однако Чан Гэн, еще не отягощенный знаниями и опытом, никогда не узнал бы об этих грязных делишках.

Шэнь И, впрочем, и не собирался оправдываться перед мальчишкой. Он поднял глаза и обратился к Гэ Пансяо:

— У меня есть несколько вопросов, которые я хотел бы обсудить с Его Высочеством. Не мог бы ты...

Гэ Пансяо ловко ответил:

— Да-да, конечно, продолжайте! Я, когда наемся, всегда чувствую такую сонливость. Самое время вздремнуть!

Прихватив с собой две большие паровые булочки и свиную ножку, он спрыгнул со стула и убежал.

В комнате осталось двое. Шэнь И, не спеша, заговорил первым:

— Когда военная ситуация на западе стабилизировалась, Великий Маршал получил от Императора тайный указ: он приказал ему отправиться на северную границу в поисках Вашего Высочества – четвёртого принца – который исчез вместе с сестрой Императрицы.

Чан Гэн на секунду прекратил своё монотонное занятие и поднял взгляд, молча встретившись глазами с Шэнь И.

Лицо Шэнь И выражало одну лишь искренность. Не было даже намёка на ложь. Он продолжил:

— Когда мы подошли к Яньхуэй, за пределами городских ворот мы обнаружили признаки провокации со стороны варваров. Сын Короля Волков всегда был чрезмерно амбициозным. Он всегда стремился быть кем-то более значимым, чем играть простую роль наблюдателя.

Великий Маршал был обеспокоен угрожающими переменами, нависшими над Северной границей, и он решил остаться, чтобы проследить за развитием событий. Так получилось, Ваше Императорское Высочество он встретил совершенно случайно. Той ночью, среди волков.

Четырнадцать лет назад, когда маршал был еще совсем ребенком, он проводил много времени с первой принцессой и имел возможность однажды встретиться с её сестрой. В тот момент, когда он увидел тебя, он тотчас ощутил, что ты кажешься ему смутно знакомым. Когда мы вернули тебя в город Яньхуэй, мы встретили Сю Нян, и тогда мы уже убедились, что ты и есть четвертый принц, которого мы искали.

Сю Нян давно забыла, как выглядит Аньдинхоу, ведь четырнадцать лет назад маршал был еще слишком мал. Сначала мы думали раскрыть свою личность и забрать вас двоих в столицу. Но для нас стало неожиданностью то, что Сю Нян тайно общалась с варварами. Чтобы не сорвать их тайный план, Аньдинхоу Гу незаметно перевел несколько человек с запада сюда, замышляя обернуть их коварный план против них же самих.

Восемнадцать варварских племён потерпели поражение. Их принц был захвачен в плен. Слишком много ценных ресурсов было потрачено впустую. По крайне мере, в этом году мы хотя бы стабильно можем поддерживать мир и обезопасить людей рядом с Северной границей. Я надеюсь, что Ваше Высочество возьмет на себя всю полноту ответственности за жизни тысяч мирных жителей и не станет обвинять маршала в гнусной лжи.

Чан Гэн внимательно его выслушал, задумался на мгновение, а затем все же кивнул – слова Шэнь И звучали разумно и справедливо.

— Хорошо.

Шэнь И мгновенно почувствовал облегчение. Он улыбнулся и сказал:

— В тот год, когда "Небесные Волки" совершили поклон Великой Лян, они подарили Его Величеству два сокровища саванны: первым стал Цзылюцзинь, вторым – их Богиня. Самая почитаемая Богиня тронула его своей искренностью, и он сделал её своей законной супругой. Так она и стала единственной женой при императорском дворе.

А что касается других вопросов, ваш поданный уже рассказывал о них раньше. Когда Ее покойное Величество увидит с небес, как вы выросли, она будет счастлива.

Чан Гэн сдержал внутреннюю усмешку. Если судить по словам Шэнь И, то, получается, что Сю Нян – Ху Гээр – была его кровной тётей? Если его тётя считалась настолько привлекательной в те годы, насколько красивой тогда была его родная мать?

— Я считаю, – сказал Чан Гэн, – что, согласно здравому смыслу, эта история должна звучать чуть по-другому: что, после того, как императорская супруга обнаружила, что она беременна, она рискнула жизнью в попытке убежать, а чтобы избавиться от ребенка, она выпила чашу со снадобьем, вызывающим аборт.

О многих секретах императорского дворца не следовало говорить, но этот ребёнок попал в самую точку.

Шэнь И всё детство провёл с благородными людьми и аристократами, поэтому, какие бы мысли его не тревожили, они никогда не отражались на его лице. Сейчас он старательно попытался изобразить спокойствие на своём удивленном и напряженном лице:

— Почему Ваше Высочество говорит о таких вещах? Если вы говорите о госпоже Сю – не стоит на этом так зацикливаться. В конце концов, госпожа Сю была чужеземкой и нет ничего плохого в том, что её сердце принадлежало её родному народу.

Не говоря уже о том, что, несмотря на скрытую ненависть, последние несколько лет она неустанно работала, чтобы вырастить Ваше Высочество. Ей даже удалось отправить половину нефритового кулона обратно в столицу. Это было сделано потому, что она собиралась умереть за страну, и не хотела вовлекать в это Ваше Высочество. Стоит ли объяснять, что подобные чувства – это ни что иное, как самые настоящие кровные узы? Даже если ваша тётя не любила вас, разве ваша родная мать могла вас не любить?

Шэнь И выдержал короткую паузу, затем продолжил:

— Ваше Высочество и Ее покойное Величество похожи настолько, словно вылиты из одной и той же формы, но ваш характер – как у Его Величества. Разве это не кровная связь? Что касается того факта, что госпожа Сю сломала палец Вашего Высочества, я думаю, что причиной того послужили какие-то особые скрытые мотивы. Или, может быть, потому, что Ваше Высочество был еще слишком молод, поэтому мог неправильно понять и запомнил всё совсем не так, как было на самом деле. Как знать? Но очень может быть.

Необычайно красноречивая речь учителя Шэнь звучала разумно: если бы Чан Гэн не знал о яде, текущем в его жилах, что постепенно сводил его с ума, он бы, наверное, искренне поверил в эту выдуманную историю и в то, что Сю Нян всем своим сердцем любила его и искренне беспокоилась о нём.

Чан Гэн был из тех людей, которые не верят в подобные истории. Он всегда скептически относился к ним, и у него всегда будет возникать целая кипа вопросов. Он начнет разбирать каждое предложение, обдумывать каждое слово и, каждый раз, когда он копнет глубже, у него всегда возникнет множество новых сомнений.

Чан Гэн почувствовал себя смертельно измотанным.

Когда палочка для благовоний догорела, Шэнь И всё ещё сохранял на крайне напряженном лице лёгкую улыбку. Чан Гэн проводил Шэнь И до двери, затем произнес:

— Прежде, когда я ещё думал, что здоровье Аньдинхоу Гу было слабым, я постоянно напоминал ему об этом. Я прошу, чтобы Аньдинхоу простил меня.

Шэнь И опустил взгляд, но увидел только макушку Чан Гэна - мальчик отказывался смотреть на него. Он вздохнул и вышел из небольшой комнаты. Когда он покинул дом, то свернул на узкую тропинку и увидел "занятого военного делами" Гу Юня. Тот расположился в небольшом цветочном саду, раскинувшемся по двору.

Во дворе господина Го росло очень много мяты. Гу Юнь в одиночестве сидел под крышей небольшой беседки. Делать ему было нечего, поэтому он не нашел занятия поинтереснее, как начать собирать листья мяты и совать их в рот. Затем он их пережевывал и глотал.

Сколько он тут просидел, так сразу сказать оказалось сложно, но несколько кустов мяты вокруг него порядком облысели. Как будто тут прошлась голодная коза и всё усердно общипала.

Шэнь И тихо прокашлялся, но, похоже, Гу Юнь его совсем не услышал. Только когда он подошел поближе, Аньдинхоу прищурился и ни без труда узнал его.

— Неужели действие лекарства закончилось?.. - вздохнул Шэнь И.

Гу Юнь смутился, инстинктивно подавая жест, что он не слышит.