Глава 63 «Падение столицы»

 

____

Пылало само недро земли, и вся столица содрогалась.

____

Из-за прибытия западных послов утренняя аудиенция у Императора выдалась настолько шумной, что от множества вопросов голова шла кругом. Когда двор наконец распустили, Чан Гэн помог пожилому господину Фэнханю покинуть дворец, поддерживая его под руку и не удостаивая даже взглядом тех, кто пытался добиться его внимания.

Жители столицы были встревожены, на улицах остро не хватало экипажей и лошадей. Обычно Гу Юнь просил Хо Даня вывести лошадь за пределы дворца и ждать его у ворот. Но сегодня что-то, похоже, задержало слугу — того не оказалось на обычном месте.

Поначалу Чан Гэн не обратил на это внимания, поскольку сопровождал господина Фэнханя, они шли крайне неспешно, плечом к плечу.

Из-за того, что господин Фэнхань целые дни с рассвета до поздней ночи проводил в институте Линшу, глазницы его запали, а тело напоминало высохший редис — только взгляд хитрых глаз оставался все таким же цепким.

— Благодарю Ваше Высочество за терпение и то, что вы решили сопроводить старика, не способного самостоятельно удержаться на ногах, — вздохнул господин Фэнхань. — Что-нибудь известно насчет подкрепления? Когда оно уже, наконец, прибудет?

— Беспорядки на четырех границах затронули пять военных округов. Как обстоят дела в гарнизонах на местах, вы в курсе. В этом году постоянно сокращались расходы на содержание войск и квота на выделенный им цзылюцзинь. Поэтому наши гарнизоны с трудом могут содержать несколько отрядов с тяжелой броней, а большинство вообще имеют на вооружении только легкую, — ответил Чан Гэн. — Хотя отряды в легкой броне быстро передвигаются и их легко мобилизовать, они довольно уязвимы. Если нам преградят дорогу воины в тяжёлой броне или пара единиц военной техники, то враг без проблем возьмет в кольцо наших солдат. Для этого противнику не нужны ни опытные командиры, ни много людей.

— Из-за слов Вашего Высочество этот дряхлый старик теперь не может найти себе места от стыда. На протяжении последних лет институт Линшу действительно не выпустил ничего стоящего, — Чжан Фэнхань виновато понурил голову. — Я лишь ничтожный старик, который зря занимает свою должность. В следующем году я планировал просить правителя об отставке, но неожиданно на нас свалилось национальное бедствие. Боюсь, что теперь мне не дано умереть своей смертью.

C теплотой в голосе Чан Гэн мягко произнес:

— У господина Фэнханя столько заслуг перед государством, что хватит на тысячи лет, не стоит скромничать.

— Тысячи лет... Разве будет спустя тысячу лет существовать Великая Лян? — Чжан Фэнхань поджал тонкие губы. — Когда я присоединился к институту Линшу, то надеялся, что смогу убежать от мирских забот, сосредоточившись на работе, и всю жизнь посвящу механизмам и железной броне. Но оказалось, что наш суматошный мир слишком тесен. Даже если злодей и честный человек на развилке выберут разные повороты, рано или поздно они могут вновь сойтись на перекрёстке. Чем быстрее ты пытаешься от чего-то убежать, чем сильнее хочешь совершить нечто выдающееся, тем больше вероятность, что в итоге твои усилия ни к чему не приведут... Хотя этот ничтожный господин мечтал лишь об участи скромного механика, с руками, перепачканными машинным маслом.

Чан Гэн улыбнулся, но промолчал, поскольку понимал, что господину Фэнханю нужно излить душу, а не выслушать его мнение.

За два поколения противостояние между Императором и Аньдинхоу в Великой Лян достигло своего пика. Хотя не это стало главной причиной постигших страну несчастий, а давняя беда с пустующей из года в год казной.

Чжан Фэнхань продолжил:

— Каждый день мы управляем положением колонн из башни Циюань. Хотя иностранцы пока только разведывали обстановку и не рискуют поднимать в небо большую часть своих Соколов, но радиус действия противовоздушной сети имеет свой предел. Говорят, в черте города иностранцы каждый день при помощи веревок запускают бумажных змеев [1]. Боюсь, что такими темпами в ближайшие дни запас железных стрел у колонн иссякнет. Что мы тогда будем делать? У маршала Гу есть какой-нибудь план?

Всего в распоряжении северного гарнизона осталось меньше сотни Черных Орлов, включая тех, кто серьезно пострадал — потерял руку или ногу. Стоит противовоздушной сети отказать, и город будет захвачен врагом.

Чан Гэн ответил:

— М-м-м, он в курсе и пытается найти выход.

Чжан Фэнхань уже и так места себе не находил от беспокойства, а услышав его слова, вообще не знал плакать ему или смеяться, и что думать о Яньбэй-ване. Что «героем становятся с молоду» [2] или что он немного туповат? Казалось, даже если на его глазах будут рушиться небеса, молодой принц лишь ответит «ясно», словно происходящее нисколько его не трогает.

Чжан Фэнхань намеренно понизил голос:

— Сегодня во время ежедневной аудиенции во дворце куда-то запропастился командующий императорской гвардией Хань. Ваше Высочество это заметили? При дворе уже ходят слухи, что пусть Император для виду и обрушил свой гнев на послов Запада, но в действительности же он планирует перенести столицу.

Чан Гэн улыбнулся, но брови его были нахмурены:

— Император не пойдет на это, пока положение не станет безвыходным. Вижу там экипаж института Линшу, позвольте мне помочь вам подняться... О, вот и дядюшка Хо?

С крайне обеспокоенным видом Хо Дань подбежал к нему:

— Старый слуга сегодня припозднился, прошу простить мое опоздание.

— Ничего страшного, — Чан Гэн махнул рукой. — Что же задержало дядюшку Хо?

Хо Дань внимательно посмотрел на него из-под полуопущенных век.

— Прошлой ночью Аньдинхоу был ранен вражеской стрелой. Мне доложили только рано утром. И я сразу... Ох, Ваше Высочество!

К изумлению Хо Даня и Чжан Фэнханя, еще недавно мирно прогуливавшийся Чан Гэн резко изменился в лице, вскочил на коня и стремительнее ветра унесся прочь.

Перед девятью воротами городской стены еще не развеялся дым сражения, — только с рассветом западное войско свернуло знамена и перестало бить в барабаны [3] — когда Гу Юнь наконец получил возможность немного передохнуть.

Наплечник черной железной брони погнулся, но стрелу удалось вытащить. Им занимались два гарнизонных лекаря: при помощи ножниц и щипцов они попытались аккуратно поддеть поврежденный наплечник, чтобы его снять, но окровавленный металл прилип к одежде.

Когда Чан Гэн подбежал поближе, то ненадолго задержал на Гу Юне взгляд, но вскоре отвернулся. Вид у него был страшнее, чем у раненого.

— Ох... — прошипел Гу Юнь и резко выдохнул прохладный воздух. — Нельзя ли побыстрее? Вы там, что, вышиванием занимаетесь?.. Как прошло?

Вместо ответа Чан Гэн сделал глубокий вдох и отпустил лекарей, чтобы самому посмотреть на застрявший в ране осколок. Чан Гэн взял в руки большие железные кусачки и, удерживая Гу Юня за здоровое плечо, начал резать металл. Его движения были невероятно быстрыми, острые кусачки с легкостью резали деформированную броню. Вскоре по руке Чан Гэна потекла чужая кровь.

Он будто забыл, как дышать, а на лице застыло напряженное выражение. Наконец Чан Гэн прошептал:

— Почему ты не сказал мне, что тебя так серьезно ранили?

С лица Гу Юня все ещё не сошла болезненная гримаса, когда он до скрежета сжал зубы и ответил ему:

— Да ерунда это... Что послы Запада сказали на аудиенции?

— Что хорошего они там могли сказать? Без конца несли чушь — прямо на весь золотой дворец, — Чан Гэн чуть переместил дрожащие пальцы, удаляя присохшие из-за свернувшейся крови пластины брони. — Они заявили, что требуют от нас прекратить репрессии и поборы по отношению к западным странам и объявить земли возле крепости Цзяюй зоной всеобщей свободной торговли. При этом любая деятельность на данной территории должна вестись в соответствии с законодательством западных стран и...

Поврежденный наплечник наконец удалось полностью снять. Рассматривая рану, Чан Гэн вздохнул, поднялся на ноги и замер.

— И?... — Гу Юня трясло, по телу бежал холодный пот. — Неужели почтенного лекаря тошнит от вида крови?

Спина Чан Гэна была прямой как железный прут:

— Я боюсь вида твоей крови.

Он одолжил у Гу Юня флягу с вином, сделал два больших глотка, чувствуя головокружение и тошноту. Немного выровняв дыхание, Чан Гэн взял ножницы и разрезал на Гу Юне одежду.

— Все тридцать шесть областей на северной границе — от Сицзин [4] до Ючжоу [5] в Чжили — перейдут под контроль восемнадцати северных племен, а столица Великой Лян будет перенесена на центральную равнину — в Лоян [6]. Дочь императора, Хэнин, в качестве заложницы отправится к восемнадцати племенам. Кроме того, отныне мы будем считаться подданными варваров и ежегодно платить им дань.

Хэнин являлась единственной дочерью Ли Фэна. Ей было всего семь лет.

Гу Юнь громко возмутился:

— Что за бред!

Стоило ему дернуться, как снова хлынула кровь, поэтому, потеряв всякое терпение, Чан Гэн прикрикнул на него:

— Не двигайся!

Оба мужчины лишились дара речи. На лице Гу Юня разом отразилось множество эмоций. Наконец после долгой паузы он попросил:

— Продолжай...

— Кроме того, они требуют, чтобы Ли Фэн приказал Шэнь И вывести войска с островов Южного Приморья и южной границы, передал контроль над реками и каналами в Восточном море Западу и отозвал цзяннаньский флот с границы северных земель [7]. Кроме того, все наши территории к северу от Хуанхэ вместе с Восточным морем будут отныне считаться восточными провинциями Запада. — Взгляд Чан Гэн потяжелел, руки продолжали крайне бережно очищать рану, — после небольшой паузы он добавил: — Вдобавок придется выплатить контрибуцию...

Только занимаемая должность не позволила Гу Юню выругаться, но он ощутимо напрягся.

— Сегодня во дворце Ли Фэн хотел разрубить поcлов пополам, но министры его удержали. — Чан Гэн взял Гу Юня за здоровое плечо и сказал: — Сейчас я промою рану. Может, ифу в это время лучше быть без сознания?